Иванов Порфирий Корнеевич

[Александр]

http://s45.radikal.ru/i107/0903/ac/6617c9c4510b.jpg (http://www.radikal.ru)http://i049.radikal.ru/0903/48/4fe034408655.jpg (http://www.radikal.ru)http://s40.radikal.ru/i089/0903/4d/377c2ad6e64e.jpg (http://www.radikal.ru)
Иванов Порфирий Корнеевич

Источник текстов (http://uchitel-ivanov.narod.ru/) http://www.geocities.com/parshek/rus2.htm

"ДЕТКА"

Мне скоро исполнится 85 лет. 50 из них я отдал практическому поиску путей здоровой жизни. Для этого я каждодневно испытываю на себе различные качества природы. Особенно суровые ее стороны. Я полон желания весь свой опыт передать нашей молодежи и всем советским людям. Это мой подарок им.

Детка, ты полон желания принести пользу всему советскому народу, строящему коммунизм. Для этого ты постарайся быть здоровым.

Сердечная просьба к тебе, прими от меня несколько советов в дополнение к тому, что написано в “Огоньке” N8, 1982 г., чтобы укрепить свое здоровье:

1. Два раза в день купайся в холодной, природной воде, чтобы тебе было хорошо. Купайся в чем можешь: в озере, речке, ванной, принимай душ или обливайся. Это твои условия. Горячее купание завершай холодным.

2. Перед купанием или после него, а если возможно, то и совместно с ним, выйди на природу, встань босыми ногами на землю, а зимой на снег, хотя бы на 1-2 минуты. Вдохни через рот несколько раз воздух и мысленно пожелай себе и всем людям здоровья.

3. Не употребляй алкоголя и не кури.

4. Старайся хоть раз в неделю полностью обходиться без пищи и воды с пятницы 18-20 часов до воскресенья 12-ти часов. Это твои заслуги и покой. Если тебе трудно, то держи хотя бы сутки.

5. В 12 часов дня воскресенья выйди на природу босиком и несколько раз подыши и помысли, как написано выше. Это праздник твоего дела. После этого можешь кушать все, что тебе нравится.

6. Люби окружающую тебя природу. Не плюйся вокруг и не выплевывай из себя ничего. Привыкни к этому — это твое здоровье.

7. Здоровайся со всеми везде и всюду, особенно с людьми пожилого возраста. Хочешь иметь у себя здоровье — здоровайся со всеми.

8. Помогай людям чем можешь, особенно бедному, больному, обиженному, нуждающемуся. Делай это с радостью. Отзовись на его нужду душой и сердцем. Ты приобретешь в нем друга и поможешь делу Мира!

9. Победи в себе жадность, лень, самодовольство, стяжательство, страх, лицемерие, гордость. Верь людям и люби их. Не говори о них несправедливо и не принимай близко к сердцу недобрых мнений о них.

10. Освободи свою голову от мыслей о болезнях, недомоганиях, смерти. Это твоя победа.

11. Мысль не отделяй от дела. Прочитал — хорошо. Но самое главное — ДЕЛАЙ!

12. Рассказывай и передавай опыт этого дела, но не хвались и не возвышайся в этом. Будь скромен.

[Александр]

"ЭКСПЕРИМЕНТ ДЛИНОЮ В ПОЛВЕКА"

Статья из журнала “Огонек” №8, 1982 г.
Сергей Власов, фото Э. Эттингера.

Как жить не болея? Об этом мечтали поколения и поколения. Но и сейчас, несмотря на потрясающие успехи медицины, мы с огорчением должны признать, что болеть человечество меньше не стало. Не будем говорить о сложных болезнях, возьмем элементарную простуду. По статистике более половины всех заболеваний приходится именно на нее.

Множество есть разнообразных способов, помогающих человеку оставаться здоровым, среди них на первом месте стоит закаливание.

К сожалению, воздействие холода на человека изучено еще весьма слабо. Между тем целебные свойства ледяной воды известны давно, тысячелетия. И этот опыт народной медицины сегодня с успехом перенимают врачи. В Калуге, например, в первой городской больнице холодом лечат неврозы и бронхиальную астму; в ялтинском санатории имени С.М.Кирова с помощью зимних купаний в море избавляют от гипертонии и неврастении.

Механизм благотворного влияния холода на организм И.П.Павлов объяснял “встряской нервным клеткам”, резким воздействием на центральную нервную систему. Но по-прежнему многие вопросы влияния холода на человека остаются открытыми.

Вот почему, на наш взгляд, так ценен эксперимент, который вот уже почти пятьдесят лет ставит на самом себе житель Ворошиловградской области Порфирий Корнеевич Иванов. Он настолько приучил себя к холоду, что часами может в одних шортах — и босиком! — находиться зимой на улице.

Ему пошел 85-й год, за полвека, что он дружит с морозом, ни разу не простужался, не болел ни ангиной, ни гриппом. А раньше хворал, как и все...

О Порфирии Корнеевиче я узнал от писателя В.Г.Черкасова, который стал ярым приверженцем простой системы оздоровления, разработанной Ивановым. И не он один: только в Москве знаю теперь десятки инженеров, врачей, ученых — последователей Иванова. По примеру “учителя”, как все они его называют, бегают по снегу босиком; о болезнях забыли, хотя когда-то частенько болели, и благодарны судьбе, что свела их с Порфирием Корнеевичем.

Еще до поездки на хутор Верхний Кондрючий, где он живет, прочел о нем в книге двух врачей, Н. Агаджаняна и А. Каткова, “Резервы нашего организма”:

“В любой мороз он прогуливается босиком по снегу... и не ощущает при этом никакого холода”.

Показалось странным — неужели и правда не чувствует холода? Этот вопрос был первым, который я задал Порфирию Корнеевичу.

— Как это не чую холода! — воскликнул он. — Чую, да еще шибче вас. Только вы все его боитесь, а я не боюсь. Из вечного врага человеческого я сделал друга.

— И вы в самом деле никогда не болеете?

— Почему же? Все время болею. Болею мыслью, что я умею, а мне не дают передать свое умение людям.

— Говорят, что вы в бога верите.

— Брешут. Верил когда-то, пока не понял, что бог пребывает не на небе, а на земле — в людях, кои сумели держать победу над собой.

Интересна судьба этого необычного человека. Родился в бедняцкой семье; как и отец, стал шахтером. Впервые спустился в шахту в пятнадцать лет. Здесь был и плитовым, и катальщиком, и зарубщиком, и отбойщиком. В 1917 году забрали в армию.

— До фронта доехать не успел, — рассказывает Порфирий Корнеевич, — царя скинули с пути.

Повоевать все-таки пришлось, в партизанах. Пускал под откос эшелоны интервентов, однажды спалил английский самолет, за что получил благодарность от командования. После войны восстанавливал шахты в Донбасе, участвовал в колхозном движении, руководил артелью лесных рабочих.

Сейчас, когда ему идет девятый десяток, он поражает смелостью своих рассуждений. Он и всегда был таким - дерзким, смелым, думающим. Вот так однажды (было это на Кавказе, стоял он над морем, на высокой скале) пришла к нему мысль: “Почему люди так устроены, что лишь полжизни у них проходит в благополучии - пока молоды; а достигли зрелости, казалось бы, жить да жить на пользу другим, но не тут то было: наваливаются на человека болезни, делают его неполноценным, заставляют больше думать не о деле, ради которого он и пришел на землю, а о себе. Болезни делают человека эгоистом. Не оттого ли многие беды людские происходят, что человек не умеет победить свою немощь? Сколько ни кутайся, все равно это не спасет от недугов. А что, если сделать наоборот - не прятаться от природы, а пойти ей навстречу, стать ближе к природе, слиться с ней!”

И Порфирий Корнеевич решил доказать — сначала самому себе, что “нехорошие силы природы” (его выражение) можно приручить и обратить их себе на пользу. Он стал выходить на мороз раздетым. Сначала на несколько секунд, потом на полминуты. С каждым разом все больше и больше. Дошло до того, что в метель уходил в одних шортах за околицу и часами гулял в поле среди ветра и стужи. Он возвращался весь заиндевевший, в клубах пара, и селяне не могли надивиться: неужели завтра не сляжет в постель с крупозным воспалением легких, а то и с чем-нибудь похуже?

Но это в прошлом. Сейчас, когда вышел на пенсию, Иванов одержим идеей передать свой уникальный (несомненно, уникальный!) опыт закалки людям, ученым. А что ученые? Не спешат пока. Может быть, не знают об Иванове?..

— Я обращаюсь к людям, — говорит Порфирий Корнеевич. — Дорогие вы мои, все ваши болезни от нежести вашей: от тепла, от вкусной пищи, от покоя. Не бойтесь холода, он мобилизует, как нынче модно сказывать, защиту организма. Холод кидает в тело гормон здоровья. Пусть каждый покумекает, что ему важнее - дело или малые радости. На все должна быть победа. Человек должен жить в победе; если ее не получишь, грош тебе цена в базарный день... Зачем лечиться, когда можно и должно болезнь в тело не пускать!

Еще Маркс говорил, что цивилизованный человек должен так же уметь противостоять природе, как это умели делать древнейшие люди. Порфирий Иванов умеет противостоять природе. Опорой ему в этом служит его система. Он шел к ней почти полвека и почти полвека неукоснительно ей следует. Система эта на первый взгляд удивительно проста, содержит всего семь правил, некоторые из них вроде бы отношения к оздоровлению организма не имеют. Судите сами.

Первое правило. Живи с постоянным желанием сделать людям добро и, коли сделал, никогда не вспоминай об этом, поспеши сделать еще.

Правило второе. Все старайся делать только с удовольствием, с радостью. И пока не научишься дело делать с радостью, считай, что не умеешь его делать.

Казалось бы, не о здоровье речь, а по сути — о самом что ни на есть главном здоровье говорит старец — о здоровье души. Без него разве можно тело вылечить? Вот остальные его правила:

Не пей ни вина, ни водки.

Один день в неделю голодай, а в другое время ешь поменьше мяса и вообще ешь поменьше (“А то сегодня люди просто страдают обжорством, едят вдвое больше, чем природа их требует. Обильная еда голову ясности лишает”).

Ходи круглый год босиком по траве и по снегу хотя бы несколько минут в день.

Ежедневно, утром и вечером, обливайся холодной водой. (Нам обоим, фотокорреспонденту Эдуарду Эттингеру и мне, прелести этого правила пришлось испытать на себе. Сначала мы, конечно, наотрез отказались. Страшно было даже подумать; тем более, у меня болело горло и начинался насморк. Лишь когда мы увидели, как огорчился Порфирий Корнеевич (“Значит, и вы мне не верите?”), решили рискнуть — ради оздоровления человечества. Когда он вылил нам на голову и на плечи по ведру ледяной воды (на улице было около десяти градусов), мы поняли, что такое неземные ощущения. Но через полчаса, кстати сказать, от моей простуды не осталось и следа. Обливались мы каждый день, но лишь к концу нашего пятидневного пребывания в доме Порфирия Корнеевича почувствовали вкус к этой процедуре. Мы никоим образом, конечно, не призываем никого тут же следовать нашему примеру. Мы только излагаем факты.)

И последнее правило. Почаще бывать на воздухе с открытым телом, и летом и зимой. (“Пусть тело дышит и учится брать тепло от холода”.) Кому-то эта мысль Иванова покажется абсурдной, смешной. Но вот что по этому поводу говорит специалист в области термодинамики, к слову, один из последователей Иванова, кандидат технических наук И. Хвощевский:

— В результате своего беспримерного опыта П.К.Иванову удалось показать, что в человеческом организме в условиях холода начинают проявляться процессы, связанные с постоянной выработкой внутренней энергии. Не исключено, что это перекликается с гениальной, возможно, но пока не получившей убедительного обоснования гипотезой К.Э.Циолковского о медленном и бесплатном отнятии энергии от окружающих холодных тел. Мы действительно очень мало знаем о человеке, о его резервных возможностях. Не исключено, что в необычных, экстремальных условиях в организме открываются неведомые нам качества; пока мы можем только догадываться о них. Вот почему так важен опыт, который в течение полувека проводит на себе Порфирий Корнеевич Иванов. Трудно найти другой пример подобной целеустремленности...

На хуторе у Иванова много последователей. Первая из них — его жена, Валентина Леонтьевна. Когда-то она очень тяжело болела, теперь, в свои семьдесят, считает себя совершенно здоровым человеком.

— Я боюсь, — говорит она, — зимой пропустить и одного дня, чтобы не выйти раздетой на мороз, не окатиться ледяной водой. А вдруг болезни опять нагрянут, как это было двадцать пять лет назад.

Валентина Леонтьевна, так же как и Порфирий Корнеевич, очень мало ест. И несмотря на то, что весь день в работе (как и любая крестьянская женщина), устает теперь значительно меньше, чем раньше, когда еще не дружила с холодом и не ограничивала себя в еде. Вполне возможно, что оба этих фактора каким-то образом связаны между собой — одно помогает переносить другое.

Поистине тайны человеческого организма неисчерпаемы!

По дороге в аэропорт заехали в Свердловск, районный центр, в райком партии поговорить о Порфирии Иванове. Секретарь райкома Надежда Константиновна Ковалева, между прочим, сказала:

— К сожалению, у нас нет возможности оценить по достоинству этого уникального человека. Нет здесь для этого специалистов. Да, откровенно говоря, и времени серьезно им заняться не хватает: район большой и сложный, уголь все-таки добываем. Вот если бы вы нам помогли привлечь к Иванову внимание общественности, ученых...

Что мы здесь и попытались сделать.

[Александр]

БИОГРАФИЯ

Порфирий Корнеевич Иванов родился 20 февраля 1898 года на Украине в русском селе Ореховка под Луганском в бедной шахтерской семье, в которой кроме него было восемь детей. Учился в церковно-приходской школе, с 12 лет работал в батраках по найму у пана, с 15 лет на шахте, в очень тяжелых условиях. Никакой профессии он не имел, кроме шахтерской, но позднее работал в разных местах, выполняя самую разную работу. По характеру он был, как говорят, “сорвиголова”, смекалистый, сообразительный юноша. По молодости он был хулиганом, ум у него был ясный, способный на выдумки, а жилось ему трудно. Много терпела его семья и другие бедные семьи от богатых, которых он за это не любил и мстил за такую несправедливость. С приходом советской власти он стал стараться примерно работать и учиться, ему нравилась идея коммунизма, справедливого общества. Хотя позже он, конечно, увидел всю реальную несправедливость советского режима.

Так он жил до 35 лет, а потом жизнь его изменилась. Он пишет о себе так: “Детство, молодость и возмужалые годы жизни я провел так же, как и все люди. Не сверхъестественный я был человек и не надо меня честным величать. Я был одно время разбойник в природе, грабил ее, убивал жизнерадостность, не считался ни с чем, а себе строил благо - все делал для того, чтобы жить хорошо. Но потом удалился от всего этого... и стал приближаться к тому, чтобы подружиться с природою...” Что стало к этому толчком? С Порфирием Корнеевичем случилось тогда, в его 30 с чем-то лет такое: он получил раковое заболевание, которое поразило его руку. Никто ему помочь не мог, болезнь подходила уже к последней стадии, когда он, как все раковые больные, должен был уже слечь и медленно погибнуть. Тогда с отчаяния он решил ускорить этот процесс, заболеть еще какой-нибудь болезнью. И пошел в мороз раздетым на улицу, чтобы замерзнуть и простудиться. Но желаемого результата не добился, тогда он снова это повторил и, к тому же, вылил на себя ведро ледяной воды. Но опять безрезультатно. Он проделывал это несколько дней, но вместо болезни стал получать силы, желание жить, жизнерадостность. Болезнь вдруг стала отступать. Тогда он, заметив такое, продолжил свои эксперименты и в конце концов совсем выздоровел. Это произвело на него огромное впечатление. Раньше он задавался вопросом (которым хоть раз в жизни задается каждый): почему человек подвержен болезни и смерти, несмотря на все удобства, которыми он окружен? А теперь в его голове родилась мысль: “Как же так? То, от чего человек в природе прячется, то дает ему здоровье!” Так начались его поиски, чтобы найти ответ на этот вопрос: “Может быть в природе и в человеке скрыта какая-то тайна?” Он стал постепенно закаляться, сближаться с природой. Стал постепенно отказываться от того, что отделяет человека от нее. Сначала снял шапку и ходил так и в сильные морозы, и ветры. Он хотел проверить, на правильном ли он пути, могут ли так, как он, другие люди, и получат ли они тот же результат выздоровления. И он стал предлагать людям, страдающим различными недугами, проделывать то же, что и он. У них получалось, они исцелялись. Значит, закалка помогает. Но не все имеют такую смелость и волю, чтобы самому ее начинать. Тогда он решил попробовать, а может ли он исцелять людей теми силами, которые он получил от природы в результате своей закалки? Он все время искал в природе подтверждения правильности своих действий, спрашивал ее. И у него получилось исцелить женщину, которая семнадцать лет не ходила... Так шел его эксперимент: он старался быть все ближе к природе. Сначала снял шапку, потом постепенно обувь, затем одежду, остался в одних шортах. Все больше и больше времени проводил на природе. Его здоровье укреплялось, он шел навстречу всем природным стихиям, с которыми встречался, ни от чего не прятался, шел в природу с доверием к ней и любовью, без страха. Она, как разумное и живое существо, давала ему силы и как бы учила его, проверяла его искренность и показывала ему его ошибки. Как он пишет о себе: “Изучал все то, что в человеке и в природе ослабляет и разрушает, и все то, что укрепляет и развивает, и нашел приемы, знание, метод развивать и руководить ими для себя и каждого человека”. В результате он добился того, что мог недели проводить в степи в мороз раздетым и без обуви, при этом он не заболевал, научился управлять с помощью сознания и воли своим телом и психикой, чтобы не допускать в себя болезнь, слабость, лень... Научился обходиться без пищи и воды без всякого вреда продолжительное время (самый длительный его эксперимент в этой области - 108 дней, но это, по его словам, не был предел возможностей), и многое другое. В то же время он начал пропагандировать свой метод оздоровления и закалки всем встречным и помогал больным, бессильным побеждать свои болезни и подниматься с постели. Он пробовал на желающих людях найденные им полезные качества природы, при этом наблюдая за этими людьми и контролируя этот процесс. Как он говорил, “это не обычная закалка организма против холода и простуды, а пробуждение, развитие и сознательное управление внутренними силами и способностями нервной системы”, - это выписка из документа “История и метод моей закалки”, который был послан ученым-медикам и властям в 1951 году. Постепенно Порфирий Корнеевич развил и сформулировал свод правил своей закалки и его условно назвали “Детка” (так он обращался к каждому человеку, называя его деткой). Этот свод также был отослан в Кремль, Л.И.Брежневу. До этого Иванов передавал свое учение устно. Отношение властей к нему, конечно, было очень настороженное. Они всячески старались помешать ему. За всю свою жизнь он провел в сумме 12 лет в тюрьмах и психиатрических больницах, где его так мучили, что доводили почти до полного физического изнеможения и отправляли домой буквально умирать, но там он постепенно восстанавливал свои силы, вновь открывая свое тело природе.

Самое главное, что в этом общении с природой участвовало не только его тело, но и его сознание. Оно изменилось почти полностью. Он осознал свои прежние нравственные пороки и победил их, то есть подчинил своей воле. Дело в том, что в природе, оказывается, почти ничего не добьешься, тем более здоровья, имея какие-то нравственные пороки или дурные эмоции и не пытаясь с ними бороться. Природа их как бы чувствует, и человек не может в таком состоянии (имея пороки...) не замерзнуть или оставаться без еды долгое время. А человеку с положительными, чистыми чувствами и мыслями она открывается, помогает многое вытерпеть и доверяется, как бы позволяет с ней общаться.

Его любовь и терпение к людям были безмерны. Он очень много вытерпел от них обиды и до начала своего пятидесятилетнего эксперимента, и, тем более, после. Но это не останавливало его и не ожесточало, он не изменил своего к ним отношения и старался каждому желающему, приходящему к нему с просьбой человеку дать все, что он мог. У него душа болела за бедных, нуждающихся, больных. Он видел каждого человека с первого взгляда насквозь, уже знал, с чем этот человек к нему пришел, и что он в состоянии принять от него. Он старался в каждом пробудить совесть, помочь победить свою гордость и самолюбие, также страх и презрение, недоверие к людям, пробудить в них любовь. Каждый получал от него по справедливости. От людей он ничего не таил и о каждом своем эксперименте в природе оповещал их, также и власти. И если они не давали совершить задуманного, он не сопротивлялся, так как один из его главных жизненных принципов был: “Свое ставь, другому не мешай”. И еще: “Природа - это все мы, люди, наше желание”. И поэтому он не старался, что называется, “прыгнуть выше головы” и что-то кому-то навязать; “революционно”, - как он говорил, - ничего не добьешься. Надо жить “эволюционно” - постепенно добиваться перемен, по мере роста сознания людей и изменения обстановки в природе. Ведь его цель была не только в том, чтобы каждый в отдельности человек был здоров, не болел и жил счастливо, а и в том, в первую очередь, чтобы “изменить поток сознания людей”, их образ жизни, отношение к природе и к себе. Так как наш образ жизни и наше отношение к природе ведет человечество и каждого отдельного человека к тупику, к самоуничтожению. Это становится сейчас все более очевидно в связи с появлением глобальных проблем человечества, с тем, что наша планета сейчас все более и более истощается и нарушается экологический баланс. Человеческая деятельность грозит сейчас уничтожением и планеты, и самих себя вместе с ней. В этом отношении человек неразумен и не умеет смотреть на все происходящее в масштабе всей планеты и человечества, он живет в своем замкнутом мирке своими эгоистическими интересами, рассматривает все с точки зрения получения личной выгоды, прибыли, не думая о последствиях своих действий. Еще немного, и все может кончиться катастрофой, замечательный человеческий род со всеми его достижениями, этот “царь природы” перестанет существовать, не оставив следа. А ведь в человеке и в природе все гармонично, все продуманно, все устроено так, что человек может жить, не доводя все окружающее и себя до такого плачевного состояния. Человек не использует и половины своих возможностей, что сейчас становится все более очевидным и начинает все чаще обсуждаться. То есть он еще, по существу, не является полноценным человеком, в полном смысле этого слова даже физически. А что говорить о нравственности? Здесь все рассуждения в основном остаются на бумаге, а на деле человеку требуется титанический труд для того, чтобы преодолеть свои эгоистические пороки, и то это никогда не удается ему полностью. Быть может это зависит и от его физического состояния, от общения с природой, которому в этом деле придают так мало значения? Как человек, будучи паразитом на теле природы, “разбойником и убийцей”, как говорил Учитель Иванов, может выработать в себе какую-то нравственную чистоту, какую-то абстрактную духовность, если его способ существования в корне своем безнравственен и бездуховен в отношении к природе? Этот вопрос обычно не приходит никому в голову, так как все, уже ставшие наглядными, вредные последствия человеческой деятельности в природе ставятся в вину способу производства, несовершенности технологий, каким-то проблемам социального устройства... Не говорится почти ничего о безнравственности самого человека в этом отношении. Он считает такой образ жизни единственно возможным. Иванов дает свою точку зрения по этому поводу. Это может показаться кому-то лично для него неподходящим, кому-то утопичным, кому-то фантазией дилетанта-самородка. Но это уже дело лично каждого человека, а ознакомиться с его выводами людям сейчас необходимо, так как нужно искать некий выход из сложившейся ситуации.

Учитель ушел в 1983 году, оставив людям учение, записанное в его тетрадях (которых известно уже более 250), “Детке”, письмах к властям и ученым. Все это осталось тогда без особого внимания. Сейчас же у этой системы оздоровления тысячи последователей, которые пытаются разобраться в наследии Иванова, так как это, безусловно, в первую очередь особое мировоззрение, особый, новый взгляд на историю, человека и природу, на судьбу человечества, а не только один из множества существующих сейчас методов преодоления болезней и закалки организма.

Он оставил нижайшую просьбу к людям: “Я прошу, я умоляю всех людей: становись и занимай свое место в природе, оно никем не занято и не покупается ни за какие деньги, а только собственными делами и трудом в природе себе на благо, чтобы тебе было легко”.

Юлия Казновская.

[Александр]

ИСТОРИЯ И МЕТОД МОЕЙ ЗАКАЛКИ

1. ПОЧЕМУ Я СТАЛ НОВАТОРОМ ?

Я стал новатором не потому, что /хотел/ получить много денег и славу.

Те люди, которые хотят новаторами стать только из-за денег и славы, могут быть на деле совсем не новаторы, а нехорошие люди, обманщики людей потому, что главное для них не правда, а слава и деньги.

Я совсем не из таких людей. В своей работе и исканиях я, наоборот, отказывался от денег и роскоши в жизни, наоборот, сознательно шел на жертву и насмешки, отказывался даже от того, что имеют все люди.

Я стал новатором потому, что с раннего детства чувствовал в себе силы и стремление совершить что-то особенное, полезное людям, хотя и не знал сначала, что именно. Я просто одно знал сначала: что нужно помочь всем бедным страдающим людям и что помощь можно найти и надо искать в чем-то новом, а не в старом и обычном. Я всю жизнь стремился от старого к новому и небывалому. Я новатор потому, что меня таким родила Природа и сделала жизнь. Я новатор потому, что родился в старой жизни, в нужде и нездоровье бедного трудового народа, потому, что я читал Карла Маркса "Капитал" и узнал, что трудовые люди должны стать и станут хозяевами Мира и всей Природы. Для этого я участвовал вместе со всеми в революции и для этого я потом отделился от всех и стал стремиться и уходить от людей прошлого, от людей ленивых, слабых к этому будущему, стал бросать на жертву себя, чтобы работать для будущего, чтобы проникнуть в него хотя /бы/ одному, овладеть его богатствами; груду богатств из него принести бедным страдающим людям и предложить им Путь к этим богатствам.

2. КОГДА И ЧТО НАВЕЛО МЕНЯ НА ИДЕЮ ЗАКАЛКИ ?

С раннего детства я был очень впечатлительным и любознательным ко всей Природе, ко всей окружающей жизни и страшно, до слез, жалел людей, особенно бедных. Я видел вокруг себя, как люди болеют, страдают и умирают до времени потому, что они не имеют средств и умения сопротивляться Природе, Ее страшным силам - холоду и болезням.

Еще когда мне было семь лет и дедушка мой на моих глазах упал и погиб от вихря в степи, во мне, вместе с горем и страхом, зародилось и загорелось зернушко Идеи о необходимости познания Природы и самозащиты от Нее. С тех пор это зернушко где-то во мне росло и не давало мне покою. Болезнь и гибель людей во время холеры в 1913 году и все, что я продолжал видеть кругом себя в жизни, не давало мне забыть про него, питало и возбуждало во мне зернушко. Не было почвы и садовода. Я чувствовал /в/ себе силы быть для народа героем, но мне /не было/ места и ходу учиться. Я не знал, как применить свои силы за людей против Природы.

Меня учила сама жизнь и я сам. Моя Идея не только выросла, но она раскрылась для меня ясно только из практики жизни.

В 1933 году зимою я увидел одного человека, что он ходит без шапки и не боится морозов, простуд и болезней. Меня вдруг озарила мысль, что человек закаленный может не бояться Природы. В самом человеке есть силы сопротивляться Природе, и что эти силы и я, и каждый человек может и должен иметь и развивать еще дальше. Эта мысль день и ночь стучалась в мою голову, и вот однажды в 1934 году, когда я сидел ночью за книгами и на мгновение забылся от усталости, я увидел во сне прекрасного вида человека, который смело шел по снегу совсем обнаженным. От этой картины я пробудился весь возбужденный, и этот образ стал для меня примером и целью. В этом же году еще в одном взволнованном и ярком сне проявилась скрытая работа моей мысли. Сон этот такой: я видел, что я влез один на край большой скирды, которая стояла на еще небывало не паханной целине и была сложена из чистых зерен пшеницы. И вот скирда поднялась другим своим концом, и зерно лавиной стало засыпать меня со всех сторон. Но я не погиб под ним, а в конце концов оказался на чистой вершине целой горы драгоценных зерен. Я понял этот сон так: что скирда - Природа, а зерна это Ее условия и силы, и они есть Ее богатства, что если я смело полезу в Природу, она обрушится со всех сторон на меня своими условиями и силами, но они есть Ее богатства и я не погибну под ними, останусь на вершине целой огромной груды этих богатств Природы, как хозяин.

Из всего этого в 1934 году во мне созрела Идея и Смелое Решение найти и выработать в самом себе силы не бояться Природы, а идти в Природу, чтобы овладеть Ее богатствами, Ее условиями и силами, чтобы шли они не на вред и ужас, а на пользу народу; чтобы человек не боялся Природы, не зависел и не страдал от Природы из-за своего тела, а стал хозяином своего тела и всей Природы. Я решил сам закалять и перерабатывать свое тело так, чтобы оно не получало вред от Природы, а пользу, чтобы проложить путь к богатствам Природы для нашего народа и каждого человека.

3. КОГДА И КАК Я НАЧАЛ СВОЮ ЗАКАЛКУ.

Я свою закалку начал в 1934 году, живя в г. Армавире, в свободное время от работы /в/ "Армлесдревпромсоюзе".

Никакого учителя у меня не было, не у кого было даже спросить совета, с чего и как начинать и что делать, не было книг об этом.

Была цель только и желание: во что бы то ни стало ее достигнуть! Отличался с детства таким характером смелым и отчаянным на всякое дело. Я бросил на жертву свое тело, чтобы найти и передать людям Способ и Путь Закалки и здоровье в их борьбе против Природы.

4. ПУТЬ И ЭТАПЫ МОЕЙ ЗАКАЛКИ.

В 1934 году 25 апреля я скинул навсегда шапку и ни при какой погоде, холоде и дожде решил ее не одевать и не одевал, несмотря на холод и дождь с ветром, ходя с открытой головой, я не только не простуживался, не чувствовал головных болей, но наоборот стал чувствовать себя лучше, особенно при дожде и тумане. Голова моя даже стала ясная, и я чувствовал прилив здоровья и сил. Поэтому я решил не одевать шапку даже и зимой, и в зиму 1934 и 35 года всю проходил без шапки. Видя такие успехи - что и мороз не вредит моей открытой голове, а прибавляет ей здоровье, бодрости и сил, в эту же зиму я решил расширить свой фронт закалки и начал пробовать выходить на мороз по ночам без рубашки, но еще в валенках. На морозе без рубашки я оставался сначала по 10-15-30 минут, причем чувствовал себя после этого так хорошо и бодро, как после холодного душа. Так выходил без рубашки целый месяц зимы. В 1934 году, в декабре я переехал из Армавира к себе домой в Красный Сулин. Я на время прервал свое занятие закалкой, чтобы не смущать родных и знакомых своим необычным поведением, чтобы меня не посчитали за сумасшедшего. Жил и работал как все, но это меня не удовлетворяло, поэтому, когда меня в мае 1934 года, посчитав попом, уволили с работы с запрещением поступать шесть месяцев на работу, я решил все бросить и целиком отдаться своей новаторской работе. Сбросив всю одежду до трусов, я все лето 1935 года проходил по степям и лесам Донбасса, изучал, использовал действие на организм различных условий и сил Природы: воздуха, ветра, дождя, солнца, утренней зари и вечерней, атмосферного электричества во время грозы и проверял, и развивал силы и способности своего организма, особенно желудка и нервной системы, как хозяина всего.

В это же время я начал проповедовать свой метод закалки и оздоровления всем встречным и помогал больным и бессильным побеждать свои болезни и подниматься с постели.

За этот летний период я укрепил свое здоровье и развил защитные силы своего организма до такой степени, что стал хозяином своего тела и научился использовать различные силы и условия Природы на свою пользу. Осенью 1935 года закончилось 6 месяцев моей вынужденной безработицы. Я, чтобы помочь семье, вернулся домой, оделся и поступил на работу, только ходил без шапки.

В течении одного месяца, пока я осваивал новую работу, своей закалкой я не занимался и только проверял свои силы и метод, помогая больным. Но все это время я не переставал думать, /чтобы/ достигнуть своей цели - закалиться до конца так, чтобы все тело мое не боялось зимы и снега. Но осуществить это прямо и сразу я еще не решался.

Успешное излечение многих и разных больных показывало мне, что я уже обладаю необычайными силами и способностью управлять скрытыми силами своего организма и даже организма других людей. Это ободряло меня на достижение своей основной цели закалки.

В начале декабря 1935 года знакомый начальник по станции Овечкино дежурный Бондаренко, зная, что я лечу больных, попросил помочь его больной матери, которая 17 лет не ходила ногами. Мне еще никогда не попадалась такая тяжелая больная и, взявшись ее победить, я решил сам /для/ себя, что если у меня есть силы и я справлюсь с этой болезнью, в эту зиму я пойду по снегу босой.

Взявшись лечить эту больную, не ходившую 17 лет, я легко добился того, что на второй день она смогла ходить по комнате, а через неделю начала ходить уже как все здоровые. Поэтому в эту же зиму, в январе при 12° -ти мороза, я разулся в степи, в течении часа ходил по снегу босиком; никакой простуды и болезни я не получил, напротив, получил очень хорошее ощущение в ногах. Удивление, непонимание и насмешки людей заставили меня обуться, но я узнал, что могу ходить без вреда босиком по снегу и с тех пор босиком мог ходить и ходил во всякую погоду лето и зиму.

Эти занятия мои были несистематические, но с мая 1936 года, когда работал в Тихорецком районе в качестве уполномоченного централизованных заготовок в "Рострайорсе", я был за свое занятие закалкой и помощь больным в конце концов уволен и, сбросив всю одежду кроме трусов, решил целиком и окончательно заняться разработкой до конца метода закалки и овладения силами Природы и организма. С тех пор я уже не одевал шапки и обуви кроме тех случаев, когда в городе и в селе я был принужден одеваться на время из-за людей.

Значит с 1936 года в течении 16 лет я мог ходить и ходил летом и зимой без одежды, все более изучал себя и Природу и расширял использование Их сил и условий для закалки, предупреждения болезни и борьбы с болезнями. За это время я ни разу не простудился и не болел.

5. РЕЗУЛЬТАТЫ И ДОСТИЖЕНИЯ МОЕЙ ЗАКАЛКИ.

Несмотря на то, что люди науки и условия не помогали, а все время мешали, тормозили и перебивали мою работу, я двигался в ней Самоучкой без учителей и теории. Я добился следующих результатов закалки своего организма:

1. Достижение в развитии воли и сознательного управления своим организмом в жизни.

В течении одного года /1934/ я приоделся и навсегда отказался от дурных и губительных привычек и всей моей прошлой жизни: пьянства запоем, курения, невоздержанности на словах и ругани, буйства, азартной игры в карты, эгоизма, невоздержанного и невежливого отношения к людям, нечестности, религиозности, половых излишеств и распущенности и т.д. И все свои чувства, желания и страсти подчинил своей воле и сознанию.

2. Подчинил своей воле и сознанию физическую сторону и резервные силы своего организма.

Научился простаивать на ногах без усталости по несколько суток; обходился без сна тоже по несколько суток, тоже без усталости; обходился без пищи, не терял сил, в течении 16 суток фактически и при необходимости и больше; обходился без воды и другого питья тоже по столько же; оставался без дыхания под водой до трех часов подряд; задерживал естественные отправления организма легко и без труда по несколько суток и без всяких последующих расстройств; развил в себе способности к быстрому, продолжительному бегу без усталости /для опыта, в 1937 году я пробежал от Ворошиловграда до Сталино, половину по бездорожью, 150 километров за 15 часов. Не ставил целью поставить рекорд, а только развитие дыхания и тренировку воли и нервной системы и т.д./.

3. Научился без вреда, простуды и болезни, а только с пользой для организма переносить и использовать неблагоприятные внешние Природные условия:

не бояться солнца, холода, сырости, ветра и дождя, ходя без одежды и обуви в любое время года:

1) Самое жаркое летнее, южное солнце не вредит и не дает ожогов.

2) Без одежды и обуви ходил зимою по морозу /в/ 46° и снегу.

3) Немцы закапывали в снег голого для испытания на полчаса, а когда раскопали меня, с меня от тепла шел пар.

4) Могу купаться в зимнее время в море и в речке, оставаясь неограниченное время.

5) После бани, распаренный и мокрый, иду домой без одежды по морозу и снегу босой, еще лучше валяюсь по снегу.

6) В зимнее время, при температуре 20° ниже нуля, для пробы я становился на паровозе впереди и ехал чистым телом от станции Глубокой до Миллерово на скором поезде.

7) В шторм, на пароходе, глубокой осенью, под дождем и ветром тоже обнаженно и без простуды.

8) Дожди весенние и осенние, распутица, туман, лужи, и всякую сырость я прохожу босой, без одежды, без всякого вреда, а получал от них пользу больше, чем от теплых и тихих дней и квартир.

9) Даже случайно отмороженные до волдырей ноги свои я размораживал обратно на морозе и без вреда и всяких следов за несколько часов.

10) Последним высшим достижением моей работы над закалкой своего организма явилось такое развитие защитных сил и способностей и подчинение их своей воле, которое позволило мне не только без вреда переносить любые условия, но побеждать в самом начале любые болезни и не только в себе, но и в других людях.

Используя эту свою способность и скрытые силы, заложенные в каждого человека, я легко добивался перелома в течении даже тяжелых многолетних болезней, от которых не могли помочь людям обычными медицинскими средствами врачей. Не занимаясь специально неразрешенной мне лечебной практикой, я только в виде опыта, по просьбе встречавшихся мне больных и страдающих людей, которым никто не мог помочь, излечивал хроническую малярию, паралич, ревматизм, тяжелой формы туберкулез, язву желудка, 12-ти перстной кишки, рак желудка, астму, дизентерию, экзему, болезни сердца, ангину и грипп, головные боли, аппендицит, венерические болезни, куриную слепоту, трахому и другие болезни.

За все 16 лет моей закалки я ни разу не болел. Факты и достижения моей закалки проверяли немецкие профессора и генералы во время Отечественной войны, когда я попал к ним во время оккупации Донбасса, но я им всего не раскрыл и нечего не говорил о своем методе. Эти факты известны также в государственном Ростовском медицинском институте, профессорам Н.Н.Курчакову и А.Б.Когану, /у которых/ я был на учете с 1935 года. Кроме этого могут подтвердить многие очевидцы, и я могу в любое время повторить их, даже больше.

6. МОЙ МЕТОД ЗАКАЛКИ.

В моей личной практике все достижения моей закалки я получил не столько благодаря постепенной тренировке и особой системе, сколько потому, что я от рождения обладал особыми силами и способностями, чувством, которые и ощупью рискую проявлять и пользоваться ими. Я сразу же получил большие результаты.

Но это не значит, что я один таков и что все это больше ни для кого невозможно и не нужно.

Напротив, это возможно и нужно /для/ каждого человека, потому что такие силы и способности в скрытом состоянии заключены в организме каждого человека, только он их не знает и не может и знать их, но /может/ овладеть ими по своей воле.

Я же их проявил у себя, овладевал ими, изучал все то, что в человеке и в Природе ослабляет и разрушает, и все то, что укрепляет и развивает, и нашел приемы, знание, метод развивать и руководить ими для себя и /для/ каждого человека.

Я лично нашел, испытал на многочисленных случаях своего исцеления больных, которыми, главным образом, для этого и занимался, что все те силы и способности, которые я смело проявлял и использовал, достиг/нув/ невиданных результатов своей лично закалки в борьбе с болезнями /в/ Природе и в каждом человеке в скрытом состоянии находятся - даже у больных, годами лежавших в постели в самом бессильном и беспомощном состоянии. И что многие люди по Природе и /с/ более благоприятным и здоровым условием жизни обладают этими силами и способностями еще большими, чем у меня, и только сами об этом не знают.

Мой метод закалки

дает не только обычную закалку организма против холода и простуды, но заключается в пробуждении и развитии всех внутренних скрытых защитных сил механизмов организма, благодаря которым человек может без вреда и даже с пользой переносить любые неблагоприятные условия, а также предупредить и победить любую болезнь, включая заразные и даже болезни, причины, источники которых еще совсем не известны.

Главное в моем методе

не обычное постепенное приучение организма /к/ неблагоприятным внешним условиям и не система внешних физических упражнений и воздействий на организм, что является длительным и малоэффективным, а психотехнические приемы пробуждения, развития и сознательного управления внутренними силами и способностями нервной системы, особенно ее резервными силами и механизмами обогревания и иммунитета.

Самым главным из этих психотехнических приемов закалки по моему методу является, /имеет самое главное значение/ прием прямого пробуждения и включение в действие всех этих сил и механизмов, потому что они были уже, уже есть готовые и могучие в каждом человеке, но только находились в глубоко заторможенном и скрытом состоянии, не были известны человеку и не подчинялись его воле и сознанию.

Дальнейшая закалка

заключается в приведении в порядок этих механизмов, ослабленных и расстроенных из-за незнания и дурного образа жизни, потом - в подчинении этих механизмов сознанию и воле путем систематических упражнений и в развитии, укреплении и зарядке в самих этих механизмах, путем использования различных приемов, условий и сил Природы, а также в открытии использовании новых, еще неизвестных, скрытых сил нашего организма и Природы.

Продолжительность полного курса закалки -

один год, но первые решающие успехи в закалке можно получить за 30 часов и даже почти моментально.

Мой метод закалки пригоден для каждого человека, который хочет получить и иметь для себя нерушимое здоровье. Но один человек может получить почти моментально, другой за полтора дня работы над собою, а третий только за год.

7. УСЛОВИЯ И ПРОГРАММА ЗАКАЛКИ ПО МОЕМУ МЕТОДУ.

Так как самим человеком в моем методе закалки является пробуждение и включение в организме человека тех его скрытых защитных сил и способностей, которые сам человек по своей воле не может пробуждать и управлять ими, а только я открыл это и могу делать для себя и другим, то закалка по моему методу может быть успешной только при непосредственной помощи /меня/ и руководстве моем или лиц, которых я обучу для этого.

I) Курс моментальной закалки

может быть успешен не для каждого человека, не в любом положении и не при любых условиях. Для того, чтобы он был успешен, нужно чтобы:

1) человек в данный момент не был физически и душевно больной, пьяный или отвлечен чем-либо посторонним.

2) Нужно чтобы человек знал о возможностях этой закалки, знал, что у него есть скрытые силы для нее и верил, что их можно пробудить, что Я Иванов или кто-либо из моих учеников может их у него пробудить, нужно, чтобы он страстно желал это и стремился к этому сам.

3) Нужно чтобы человек имел решимость и силу воли ради получения такой закалки. С этого момента навсегда отказаться от вина, спирта и курения и всяких других наркотиков и половых излишеств.

4) Нужно чтобы человек шел на это без всякого, даже тайного, обмана со своей стороны и сомнений внутри себя.

5) При этом человек должен в этот момент находиться рядом со мной и быть готов без страха и сомнений выполнить все, что я ему скажу.

6) Все остальное и самое главное зависит тоже от меня.

7) Прежде всего я беру его правой рукой за правую руку, прижимаюсь своею левой щекой до его левой щеки и прислоняюсь грудью к его груди так, чтобы мое сердце пришлось прямо против его сердца. При этом я желаю и говорю ему: Я желаю, чтобы ты заимел мое личное здоровье, а твое беру нездоровье себе. Что он ответит мне не важно, но он должен хотеть отдать свое нездоровье мне, а получить от меня мое здоровье.

8) Я прошу человека, чтобы он думал обо мне, а я буду думать о нем; таким образом устанавливаю взаимный контакт, который не должен дальше прерываться.

9) Посредством передачи своей силы воли на расстоянии, как невидимыми волнами радио, я свою мысль бросаю сначала в высоту, в самую глубину Вселенной, а потом вниз, в глубину воды и земли, а потом по всем обиженным в Природе живым существам, а потом в человека. Я проникаю в его организм своим внутренним зрением и ощущением, начинаю от головного мозга и до пальцев ног и рук, и сердца, и легких и во все другие органы, кроме желудка, о котором даже нельзя вспоминать.

Проникая своим внутренним зрением и ощущением в организм человека, особенно в его головную нервную систему, я, как будто электрическим током, пробуждаю и включаю ее скрытые силы и защитные способности.

10) После этого всего я отпускаю его руку и прошу его, если мы находимся в помещении, чтобы он пошел на свежий воздух, а если мы находимся на свежем воздухе, то можно на месте, подняв кверху лицо, три раза вдохнуть и выдохнуть до отказу воздуха с высоты.

11) И человек, проделав все это, может смело идти в любые условия и не получит вреда.

12) Дальше он должен только ежедневно, в виде зарядки, производить троекратные вдохи и выдохи утром и вечером и производить холодной водой омывание ног.

Замечание. После такого кратковременного курса закалки человек, если он оказался подходящий для этого и честно и строго выполнял все мои указания и свои обещания, будет сохранять и развивать полученную закалку все больше, всю жизнь. Даже в том случае, когда закалка производится летом, он может смело идти и зимой в любые условия, и в них он не только не потеряет здоровье, а будет все больше и больше развивать и укреплять защитные силы и способности своего организма.

Недостатком метода моментальной закалки является то, что он не пригоден для всех и в любой момент и дает только начало закалки.

Люди старшего возраста, имеющие расстроенное здоровье и силы и не имеющие твердой веры и воли, могут получить закалку только в результате особого режима и более продолжительной работы над собой при моей помощи и под моим руководством.

II) 30-ти часовой курс закалки

начинается с того, что предварительно:

1) человек, желающий закалиться и получить здоровье и узнавший, что это можно сделать по моему методу и только с моею помощью, обращается ко мне с просьбой об этом и с твердым решением и обещанием - ни в чем не обманывать меня и выполнять до конца все то, что я буду его просить.

2) После этого я приступаю к его изучению, расспрашиваю о его болезнях, пороках, образе жизни, выслушиваю у него сердце и легкие, осматриваю те болезненные изменения на его теле, которые видны глазу, особое внимание обращаю на то, на что он сам жалуется, но при этом стараюсь понять, в чем из всего этого или под чем из всего этого скрывается тот корень зла, который ослабляет организм и вызывает болезни и который сам больной, может быть, и не знает. Так с разных сторон я изучаю каждого человека в отдельности, пока не пойму его и не намечу для каждого отдельный подход и особый план работы над ним. Несмотря на то, что для каждого человека нужен свой особый подход и приемы, дальнейшая работа в общем должна идти в следующем порядке:

3) Я обращаюсь с просьбой к человеку, чтобы /он/ сам перестал курить. Если пьет, то перестал пить спирт и развратничать.

Чтобы он на это время воздержался от всех дел и увлечений, которые могут переутомлять его, поглотить и отвлечь в сторону, а уравновесил себя, сосредоточил все свое внимание и силы на дело своей закалки и излечения.

4) После этого я обращаюсь к нему со следующей просьбой: найти где-либо из окружающих больных, бедных человека, действительно нуждающегося в чем-либо, и дать ему, без осуждения и жалости, какую-либо вещь, или деньги, или продукт.

Кто пожалеет дать другому, тот не должен и себе получить, и ничего от меня не получит. У кого же нет ничего дать, на того и суда нет, тот должен свое получить.

5) Когда человек честно выполняет мою просьбу, я назначаю ему и прошу выполнить следующий режим, с которого и начинается самый курс:

в назначенный по моему усмотрению день не употреблять никакой пищи и питья, задержать отправление естественных потребностей и не выплевывать слюну. Утром и вечером, перед сном, мыть ноги и руки холодной водой и во время всех этих переживаний все время думать обо мне. Я в этот день провожу такой же режим над собою, непрерывно думаю об этом человеке, копаюсь своим внутренним зрением и ощущением во всем его организме, особенно в нервной системе, сердце и легких и в том месте, где корень зла болезни и слабости у этого человека.

6) В эту ночь /он/ может спать спокойно, я же продолжаю все время о нем думать и работать в его организме.

7) Утром, после его пробуждения, я навещаю его, справляюсь о его состоянии и прошу его продолжать тот же режим до обеда. Я тоже выдерживаю этот режим и продолжаю думать о нем.

8) Весь этот режим испытания каждый человек обычно выдерживает без труда, и это обозначает, что у него есть силы добиться своего результата. Человек, не выдержавший этого режима или захотевший меня обмануть, ничего не получит, и я бросаю дальше с ним заниматься.

9) Человек, выдержавший весь режим до обеда второго дня, в обед должен выйти на чистый воздух и произвести три раза глубокий вдох и выдох с высоты через гортань. В своем уме /он должен/ просить Природу дать ему жизнь и здоровье такое, как у меня, а меня просить не о чем.

10) После этого он может переходить на нормальный /режим/, от жизни принимать любую пищу, питье и т.д., не боясь никаких последствий.

11) Проделавший это все человек почувствует себя уже по новому и может не бояться Природы и своих болезней, но, для того, чтобы силы и здоровье его прогрессировали дальше в хорошую сторону, он должен продолжать ежедневно мыть ноги, по три раза делать глубокий вдох и выдох, никогда не забывать про меня.

12) Для того, чтобы еще больше укрепить и развить свою закалку, этот человек должен и в дальнейшем по одному дню в неделю проводить такой же режим и процедуры.

III) Полный годовой курс закалки.

a) В течение годового курса закалки уже каждый желающий, даже слабый и больной человек, может не только избавиться от всех своих болезней, укрепить здоровье, получить невосприимчивость к новым заболеваниям и полную закалку против вредного влияния неблагоприятных условий вообще, но и развить и проверить сопротивляемость организма во всех их отдельных случаях и во все времена года. Кроме того человек может познать и научиться практически использовать для своего здоровия и пользы различные условия и силы в Природе: воздух и воду, земную кору, атмосферное электричество, особенно дождь, холод, солнце, ветер, град и снег. Годовой курс закалки нужно начинать обязательно с весны, когда пробуждается и оживает вся Природа, для средней части СССР - с 25 апреля.

б) Полный курс годовой закалки состоит из трех частей:

I) Предварительная часть.

II). Закалка под моим руководством и при моей непосредственной помощи.

III) Дальнейшая самостоятельная работа в этой области каждого человека.

I) Предварительная часть.

1. Ознакомление человека с примерами, методом, условиями и программой закалки.

2. Его решение, просьба и договоренность с ним о проведении полного курса закалки.

3. Изучение мною человека как организм, как личность и материальных условий его жизни, особенно же его болезни и недостатков.

4. Я намечаю индивидуальную программу и приемы оздоровления и закалки для данного человека и даю ему первое конкретное указание.

Несмотря на то, что люди различны и состояние их различно, и поэтому для каждого человека необходим особый подход и особый прием закалки, полный курс ее для разных людей имеет и общие черты, и в сущности одну программу, состоящую из 12 этапов /по одному месяцу каждый/.

1-й месяц подготовительный, испытательный и исправительный.

1) Я прошу человека, чтобы он потрудился найти безошибочно того, кто в чем-либо крайне нуждается и дал ему без жалости из того своего, что у него есть, и сообщить мне, что именно он дал. После этого

2) Я назначаю следующий режим на этот месяц:

a) ежедневно утром и перед сном мыть ноги холодной водой.

б) не пить вина, не курить, не употреблять других наркотиков, не заниматься половым излишеством, воздерживаться от ругани, азартных игр, лжи, похвальбы и слишком сильных посторонних увлечений, чтобы привести в порядок расстроенные и подорванные силы нервной системы, сознания и воли. Все это он может легко проделать при моей особой помощи /в/ случаях, когда человек сам не имеет сил справиться со своими пороками и привести в порядок себя и свою жизнь.

в) Во вторую субботу после начала этого режима нужно провести особый режимный день полуторасуточного воздержания от пищи, питья, сна и т.д., как при 30-часовом курсе закалки, причем человек должен думать обо мне, а я о нем, непрерывно копаясь своим внутренним зрением и ощущением в его нервной системе и во всех органах, пробуждая скрытые силы током живым своего организма. После чего я прибавляю к обычному режиму пользования воздухом по три раза глубоких вдоха и выдоха через гортань утром и вечером на свежем воздухе, лучше всего напротив ветра.

г) Все это время я провожу такой режим, копаюсь своим ощущением в его организме, проверяя его, пробуждая и исправляя. После первого режимного дня человек чувствует перелом в своем состоянии и с большим успехом, желанием и легкостью продолжает выполнять указанный ему режим.

д) После этого /он/ должен ходить без головного убора в любую погоду.

е) В следующую субботу я назначаю ему еще особенный режимный день и провожу вместе с ним.

ж) А в последнюю неделю м-ца он должен сам выбрать один особый режимный день, его провести.

з) Я непрерывно слежу за состоянием человека.

2-ой месяц восстановления единства человека с земной корой и обществом.

Как организм человека и его части являются единым целым, также единым целым является организм среды. Как ни один орган человеческого тела не может нормально существовать и быть здоровым при нарушении связи его со всем телом, так и человек не может быть здоровым и сильным, если его живая связь с Природой ослаблена и нарушена. Поэтому восстановление здоровья и сил человека заключается не только в восстановлении здоровья, сил его организма, но и в восстановлении живых связей и единства его с окружающей средой и Природою.

Так как человек не живет, подобно растениям и животным, непосредственно и только среди Природы, а живет в человеческом обществе, он должен, прежде всего, восстановительные связи своего организма с обществом /осуществить/ так, чтобы жизнь в обществе укрепила его здоровие и силы, а не подрывала и не ослабляла их. Главное из всего этого:

1. Каждый человек должен найти и создать для себя самые подходящие условия и место в жизни, а к тем условиям в которых он находился по необходимости, относиться всегда без страха, отвращения и нервного раздражения.

В каком бы месте ни жил у нас человек, он должен чувствовать себя смело и радостно и любить нашу мать Родину. Любовь соединяет и питает силы жизни, а страх, отвращение и ненависть вырывает человека из жизни, как цветок из земли.

2. Каждый человек должен найти для себя подходящую работу и любить свой труд, и любой труд, которым, даже по необходимости, должен заниматься человек, он должен любить потому, что труд к которому относится он с любовью, дает силы, труд, /к/ которому он относится с боязнью и отвращением, угнетает и отнимает его силы. Но и необходимый и любимый труд может причинить вред, если он организован неумело и неразумно. Нужно поэтому не только научиться любить свой труд, но и научиться работать так, чтобы не подрывать свои силы и /не/ причинять вреда своему здоровию.

В каждом отдельном случае, /в/ зависимости от человека и работы, я могу ему помочь полюбить свой труд и работать так, чтобы не подрывать, а укреплять в труде здоровье и силы.

Я хочу сказать за самого себя о том, что я человек есть, кто развил на самом себе эту идею: метод закалки и метод лечения, без одного другое не процветает и не живет.

Я, человек, тут не при чем, я, если меня одарила Природа, Она меня научила, как будет возможно, чтобы жить и пользоваться крепкими условиями, чтобы мы как хозяева стали на своих местах там, где это есть возможность. А их будет возможно заиметь и поставить твердо на месте своей деятельности, чтобы Природа /на/ нашего человека не влияла со стороны плохого - это заболевание. Человек должен добиться от Природы, чтобы не получать ни маленькой, ни большой болезни, а заложить в себя свои силы и волю для того, чтобы знать условие и как будет надо, чтобы уметь возможности пользоваться.

Я с 12 февраля 1951 года нахожусь без воли в режиме, работаю физически, развиваю тело и не считаюсь с трудностями, ломаю стальные для моего тела стены. Из всего видно, что Я был прав когда находился в Таганке и в Лубянке, где мне разрешалось выходить в трусиках. Я выходил, а где не разрешали, я не выходил, ибо для меня Природа Своими силами служит пользой. Здесь, в Ленинграде я подготовил сам себя для того, чтобы встретить зимнее время, а оно с каждым днем отходит, и вновь наступает. Я же не сталь или бронза, я живой человек, и крепко-прикрепко слышу я каждую вещь изменяемую, которая слышна моему телу, как иголка. Она низит сквозь, проходит в тело. Электрозироваться - этого мало мне и другим.

Я был целый месяц в первом отделении, брали кровь, ставили на рентген - никаких отклонений, кроме как в хорошую сторону. Надо врачам такому типу, т.е. больному человеку, благодарность, а они относятся скептически. Я не знаю, за что врачи меня считают знахарем и мошенником, если я не потребовал для себя помощи от врачей медицинской, а наоборот, взялся со своим понятием к нездоровию к больным. И трем /из них/ вернул прежнее здоровье и закалил их тела. Предостерег их от предыдущих заболеваний. Эти факты налицо есть: от них благодарности. А врачи этому делу не помогают, а мешают со стороны административно, угнетают нехорошим. Я знаю хорошо свои силы и волю свою, считаю всею требовательностью.

Я могу делать вплоть до труда физического, только я прошу науку, Советское правительство эту Идею, этот Метод, работу над собою и Учение моей закалки не бросать, ибо нам будет надо впоследствии. Нас сделанный способ не спасает и не может сделать /того/, чего Я достиг, и хочу ни за какие/-то/ деньги передать науке и каждому человеку, чтобы наша трудовая копеечка она зря не расходовалась, чтобы койка в палатах за счет больных людей не прогрессировала.

Я всю жизнь проборолся, прокричал по Природе, стучал в двери, мне отворилась дверь. Я изучил атмосферу и к тому /же/ заставил ее, умея, чтобы она мне помогала, чтобы я лечил других людей. Я вам ручаюсь, да и вам известна картина о том, что я не сидел на месте и не дремал, а бдительно следил и слежу, ежеминутно ощущаю, вижу очень много таких бедно страдающих в болезнях, а я им бы помог: вернул назад здоровие, а почему-то медицина наша, наука, не желает мой винтик к большому винту прикрутить, чтобы винт более крепко держал, чтобы наш коллектив медицинский научных людей больше и крепче усвоил и развил научно мой Метод для того, чтобы человек никогда не болел.

Это же большая и колоссальнейшая польза. А я за нее не забывал и не забуду лишь потому, что это мой труд и моя практическая работа, где бы я не находился и как /бы/ себя не представлял, я это не брошу.

Если эти люди, кому это необходимо нужно, не помогут, то на Мое такое терпение и тяжелый физический труд родит Природа Мое Неумираемое Дело.

Оно должно жить, поэтому если бы я не видел на себе Истины, я бы никогда этого не делал, а то я далеко, далеко вижу и надеюсь на будущее о том, что оно мое подхватит и станет применять мое на себе. Это, что я делаю, не фунт изюма /съесть/, а надо у Себя родить Сознание и Им побеждать все посланные Природой стихии, а тогда, когда человек этого добьется, он не будет бояться ни холода, и ни голода, а получит у себя такое состояние здоровия через свою центральную нервную систему. Самое главное - это будет хозяином тела мозг, он заставит, чтобы сердце наше получило от легких /ими/ направленную кровь, чтобы клапаны кровь проталкивали быстро и энергично по всем мышцам для того, чтобы белок-молекула делался здоровым и бодрым.

Все это делается через окруженный в атмосфере воздух.

Самое главное - при обнаженном теле ты видишь, ты слышишь груды богатств. Это условие всей нашей Матери-Природы - воздух да вода, без которых нет на земной коре жизни. Я это полюбил, люблю Природу, все Ее условия.

2.II.51 года

П.К.Иванов

[Александр]

ДВЕ ДОРОГИ

Я ведь дорогу имею одну и по ней хожу. Какая она длинная, если в сапогах по ней проходить обязательно за это время крепко устанешь. Больше не пожелается идти по этой дороге. Для тебя в твоем теле осоздается одна немогота. Жить в природе сделается тяжело. То по этому излогу надо будет распрощаться с этою дорогою, она нас заставляет, чтобы мы с вами от этой первой дороги отказались и ушли далеко вон подальше от ней.

А взялись за дорогу другую. За ту дорогу, в которой легко придется жить без всякой обуви. Для тебя будет простлан везде и всюду ковер. Он не будет нашим ногам вредить, он не будет строить вредного в теле. Наше тело будет прогрессировать за счет одного естества, за счет природы. А у ней две дороги.

В одной мы с вами научились отыскивать свою вечно сорившую зависимость. А она нам дала кусочек и тряпочку да поставила стену и увела нас своим убеждением, своим делом в труде. Якобы это все нас спасает, и мы из-за этого живем и продолжаем свою жизнь в годах. Мы с вами крепко ошибаемся, если так думаем, говорим за нашу пищу и нашу одежду, так же за наш жилой дом. Мы с вами употребляем в сутки три часа и те врозь. Если бы мы эту пищу ели ежеминутно каждый раз, мы бы не жили б. А наши тела закупорились и не дали возможность совсем жить. Едим мы в день три или четыре раза всего. А то наше тело живет за счет отдыха, за счет неупотребления. Так же и одежду мы носим не всегда одинаковую и не всегда, чтобы не скидать. А носим при условии. Жарко – мы раздеваемся, холодно – мы одеваемся. Если нам ходить всегда в одежде, то у нас на это не хватит средств, чтобы эту одежду новую приобретать, и она будет на наших телах гнить. Она тоже требует уход, ибо одежда имеет вес. А на нее падает атмосфера воздух, он давит своими силами человека к земле. Поэтому человек и теряет свои силы в пути. Он же устает в одежде все время ходить и не заходить в жилой дом для отдыха. Человек в доме все он делает. У него печь труба за счет воздуха прогрессирует. Человек себе пищу готовит, он же ее и употребляет. А потом ложится в постель и там спит прекрасным сном. Бывает такое время, что все задыхаются от осоздавшего условия. И вообще, человек умирает в своем доме. Гробы выносятся из своего дома и несут их на указанное место, там, где это все предковые люди лежат в прахе в земле.

Дорога первая показала всем путь из-за природного богатства. Одно время пожило да поборолося с природою, думало, что тело индивидуально докажет своим делом. Но тело до тех пор жило, пока на него набросились силы природы и свалили человека с ног. Лежи стони теперь до того времени, пока воздух перестанет попадать в ваши легкие, недостаточный доступ до тела, чтобы быть пробужденным. У зависимости весь путь вреден в жизни. Весь путь не пригоден через одно отмирание, через стихийную смерть. Если бы зависимость удовлетворила нашу человеческую жизнь, чтобы человек не жил так, как он живет сейчас - как чуть что такое, уже человек простыл, заболел, у него немогота, стон. А на все это другие близкие люди задались цели ему в этом деле помочь. Но их это была неудача. Человек взят в больницу для того, чтобы там ему помочь. Но помощь какая? Изолировали совсем от здоровых людей. Или будет жить, или нет, надежда на авось. Будет удача - будет хорошо, нет - будет жить плохо. Наша такая завычка - без судьбы не обойдешься. Зависимость ищет себе неприятность. Раз зависимость нехорошая для жизни, без зависимости жить не будешь, а раз жить не будешь, значит, будешь умирать.

Вот какие в зависимости дела, заставляют человека, чтобы он знал за время и думал о нем прежде времени. А потом приходило это время, в нем надо было делать, что и как, и когда. Природа без труда ничего не дает, чтобы заиметь у себя. Это богатство, это слава. Зависимость живет за счет того в природе, чего она даст. Есть в природе, значит, будешь зависим, нет - зависим не будешь, ибо природа открыла все качества, все то, чего она дала, это плоды человеческих рук, плоды труда, через которые человек одно время живет и в этой зависимости помирает.

А независимость рождена для того, чтобы жить и продолжать свои годы. Это уже показал доступ из идущего воздуха, из бурлистой воды, да из площади земли, что и дает человеку все. Ухитряться в природе не приходится, ибо она не искусственная сторона, а естественная. Она все сможет сделать, лишь бы только захотела она найти для аварии силы. Она в этом деле мать, сохраняет у себя все то, чего есть у нее, но искусство от себя гонит подальше, это только она делает. А естество живет и будет жить на человеке том, кто сам себя не хоронит и не боится оставаться в природе без всякого искусства, которое мешает человеку через одно мертвое существо. С мертвым живое не будет в духе жить, ибо живое мертвое от себя гонит вон подальше, чтобы своим запахом и не воняло. В мертвом не одушевленное существо.

А в живом все живое и жизнерадостное для того, чтобы жить в токе и электричестве и магните, где вся сила из-за этого живет и воля находится. Поэтому то и в природе рождена независимость. Она вред на человеке нашла и стала всем противополагать, сделалась одна для всех воин. Свои силы общие представляет, уверенно заявляет, что это обязательно будет на человеке одном распространяться. Человек один пока воюет с природою, хочет ее своими силами упросить как источник, чтобы она ему свое право отдала, и он чтобы был хозяин всему сделанному в природе, чтобы с земли гнал подальше от себя все сделанное человечеством, а человечество сделалось не зависимым от природы. Она человеку подсказала, чтобы по пути встретиться с человеком не зависимым от него.

А на факте пришлось встретиться с человеком зависимым от нее, она пришла ему не на помощь, а стала своим знанием его учить и стала заставлять его слушаться. И вот так оно и получилось, что в природе стало учить предковое явление. Молодежью не у старого учиться стали, а у нового рожденного от природы зависимого. А чтобы быть независимым от природы, этого молодежь не пожелала видеть у себя, ибо это все, что делалось человеком первым для данного человечества очень тяжело оставаться, ибо оно зарожденное заразой природой, она их вовлекла и заставила у себя, чтобы на это дело трудиться и себе в природе добывать плоды из-за чего человек стал зависим. Он без этого не научил сам себя, чтобы оставаться навеки без ничего. Им надо одежда, им надо пища, им надо жилой дом. Это человеческая зависимость в природе, с чем люди молодые рожденные пожили одно время и на себе развили простуду заболевание и поболели, поболели да простыли. С этим распростились с белым светом из-за этого богатства. Их оно задавило, им дальше дышать не дало, они задохлись в этом деле, им природа не дала дальше дышать, ибо природа сама естественная и хочет, чтобы без искусства оставаться. Чтобы не было в природе окиси и не было никакой химии и никакого дела. А чтобы было человеческое тело без всякой самозащиты, без самохранения и на кого-то на другого не надеяться. Ибо природа сама родила и сама сохранит человеково тело без самозащиты и удовлетворения, из-за которых поживет одно время, а потом так или иначе человек помирает.

Независимость призывает всех добрых и любящих природу людей, чтобы они с этим делом разобрались хорошенечко и сделали свой вывод на это дело - или жить, или не жить.

Мы пока с вами научились одному искусственному, им огораживаемся на одно время. А естественность говорит нам всем, чтобы мы обратили свое внимание на одного человека, кто своим телом сделался независимым от природы, от ее всего условия. Человек это Иванов, наш русский человек, закалился тренировочно, работает над собою, чтобы на себя не надевать никакой одежды и не питаться никакой пищей и не входить в жилой дом. Это природа, сам человек все это сделал для самого себя. А теперь кричит на весь мир на все человечество о том, что нам нужно всем поделаться в природе независимыми от природы. Не надо жить за счет другого жизнерадостного, давайте мы попробуем за счет самих себя пожить. Вот это будет доказательство, вот это будет новое небывалое. Сами говорим о независимости, хотим, чтобы был между людьми мир и дружба любовь. А сами не признаем, что делается в природе. А в природе развивается на другом животном кровожадность, за счет другой крови человек зависим от другого животного.

Независимость 27 лет уже на земле и свое вносит в жизнь, но ученые бутят, ученым не нравится, что это Иванов делает. Он практически делает, между нами вырос, теперь ходит и говорит за свой желудок о том, что он этого добился. Он не нуждается никакой пищей, никакой водой, живет за счет электричества, за счет тока и магнита в чем и купается в любое время года. Для Иванова воздух, какой бы не был температуры, он является ванна и земля содержит человека на ногах, чтобы он совсем не садился и не спал. Это будет практика, подсказывает практика и делает для того, чтобы получился на человеке факт.

Человек должен оставить все назади и взяться за свое найденное новое небывалое, чтобы жить пришлось за счет природы, какая бы она в своем деле не была. А человек должен жить и пользоваться природою, ему не надо будет искусство или какое либо дело в труде. Ему будет надо природа естественная для того, чтобы вечно пахнуть и вечно за счет этого запаха жить. Человек подготовился, человек нашел эти качества и ими окружился, теперь можно базироваться. То, что мы до этого делали, нам история показала на прошедших людях, на тех людях, кто поумирал.

Независимость свое возьмет, она заставит бросить все то, что есть построенное человеком, она покажет дорогу смелую для того, чтобы обязательно эта дорога возсияла и взяла свои силы стала действовать. То сперва полезностью, а теперь так природа ставит перед собою задачу карать за отношение к независимому человеку, кого изгнали вон от себя подальше для того чтобы не быть вместе с зависимостью.

Независимость была и будет она жива. Никуда она со своими силами не денется. У ней ноги крепки содержат себя, а глаза дальновидят и руки деловые на все. Но почему то ученые не желают эту независимость поддержать, чтобы на нее никто не был гонителем.

Только эта система, только этот путь благороден во всей жизни.

А зависимость как сто овец, а ему как хозяину была одна на другую сотню, только так и получилось не на прибыль, а на убыль. Хозяйство упразднилось, так и это строение моментально рассыпется как и не бывало его.

Природа естественная, живая природа, но не мертвая. А люди говорят все о неживом. Им хочется этого на себе видеть и слышать. Как же его ровесник покончил свою жизнь, она ему была интересная, никогда он бы не умирал, но его природа заставила. Так же заставит человека быть независимым в природе. Он будет жить за счет всех один, а все будут смотреть на одного.

В независимости нету никакой надобности, чтобы с дела получать вред. А зависимость имеет эту надобность. Независимость руку не протянет и не будет просить, а зависимость просила и будет просить, ибо ей надо. Независимость воровать не станет. А зависимость воровала и будет воровать. Независимость убивать не будет. А зависимость убивала и убивает. Независимость зла никакого никому не осоздавала и не осоздает. А зависимость без этого жить не сможет. Независимость перед всеми вежлива. А зависимость горда и капризная. Независимость богатая для жизни, чтобы жить и продолжать свои годы. А зависимость бедна в своей жизни. Независимость другому человеку в любое время поможет. Если человек больной чем либо, ему независимость поможет, больше не будет болеть ничем. А зависимость сама мертва и бессильная это сделать, она боится природы, прячется, уходит от природы. А независимость не боится природы, вместе наравне живет и хочет жить всегда вместе через любовь свою. Зависимость любит сама себя, только ее рубашка хороша. Для независимости нету плохого, а все есть хорошее. А зависимость от жары прячется и от холода одевается. Для независимости это его любимые чувства для того чтобы иметь у себя силы воли. У зависимости таких сил и воли не будет. Да и кто ему такое чувство даст для его тела? Его вечно висящая одежда? Она же не пробуждает, а гниет на теле и никакой пользы не осоздает кроме как одного вреда. Одежда снашивается и тело задыхается. А в независимости делается - все бурлит и соприкасается без конца и края все новым идущим в природе воздухом живым - это неумираемые чувства в теле.

Когда только этого заимеет независимость, вполне оформит так, как оформляет сейчас один человек на самом себе. Это я, Иванов, кому администрация не находит нужного, чтобы человек этого делал.

Независимость такой мысли не имеет. Он не ждет такого дня, который умер уже вчера, больше такого дня не будет и не придет он к нам через прошедшего человека, а он в нем вчера покончил жизнь свою. Таких дней для нас не надо. Мы сами в зависимости зарабатываем, чтобы завтрашний день без этого не обошелся. Человек сам в этом деле заработал от природы, он ее хотел съесть, а свое восстановить. А пришлось свое потерять. Хоть по одиночке, через это все поумирали, их заставила ихняя экономика и политика. Вот что зависимость сделала для всего человечества. Да ничего, кроме как родилась, пожила одно время, а потом вместе со своим сделанным умерла.

Независимость живет и показывает на одном человеке, уже пошел 27 год. Ему не надоело, ему хочется освободить от зависимости всех живущих на белом свете, чтобы они отказались от природы, а взялись за самих себя и сделались хозяева над своим телом, чтобы тело не нуждалось ничем. А независимость это сделала - закалилась тренировочно, над собою работает и хочет, чтобы с этой работы была рентабельность. Вот чего хотела у себя иметь независимость.

А зависимость как чуть что такое уже простыла, заболела. Его клонит квелость, она зависимость гонит долой прочь вон подальше. У зависимости есть без силие, оно не может дальше двигаться без сил. Не накапливает у себя здоровье, а теряет постепенно и делается негодным.

А в независимости накапливаются ежеминутно и укрепляются для того, чтобы быть всегда победитель, уже показывает свои силы на Иванове независимые. А раз независимые, значит живые и энергичные для того чтобы жить. Бояться природы не следует, уходить от ее качеств не надо. Независимость уверяет в свои силы, что они останутся вечны. Раз увеличиваются на мне силы, а они во мне прогрессируют лучше, чем когда это было при молодости. Я юноша со своим сердцем. А все зависимые люди этого в своем возрасте не имеют. Независимость не убеждена и не верит всякого рода запасам. А думает и надеется на окружающую атмосферу всей нашей природы, в ком есть сила, ток и магнето и электричество, через кого человек живет и надеется на свои такие же самые у себя силы воли. Они человека спасут и осоздадут в теле не вред, а пользу.

Зависимость верит и убеждена в запасы и прогрессы. А чтобы кому либо с этого была польза ни один человек не получил в себя никакой пользы и ни от какой развитой науки, кроме только можно будет получить от науки закалки тренировки. Она только может человека научить, она может и помочь человеку, чтобы приостановить этот развитый на человеке поток, который нашего брата относит на могилу.

Это тоже общая работа сделанная человеком. Человек только не стал своими глазками смотреть или воздухом дышать, его сердце приостановилось, не стало биться. А для этого человека уже роется яма, делается гроб, условие гонит с дома этого умершего человека. Что мы как зависимые люди на этой земле в своих телах дождались или дождемся? Одной для всех смерти.

Независимость говорит, что меня в этом поступке, что я делаю, сохраняет моя любовь, мое дело. Я делаю своим телом не на вред, как все делают. Я не делаю, как все, делаю один пользу, она будет. Докажу не кровожадностью на другом теле, а защитою этого природного тела. Не сегодня, так завтра. А время этой жизни движется, признаете мою способность, что она в жизни будет необходима и нужна, это не смерть, а жизнь.

Зависимость все это сделала на себя, ей человек нужен как продукт в природе, сегодня родился и очень много его он, мол, сделает лучшее. А это разве не лучшее нам вносит человек – его личное здоровье, что может быть от этого лучше? В теле имеет в своем здоровье. Давайте обратим внимание на все здесь сказанные слова, что говорилось о независимости и что было сказано за зависимость.

Вся история ваша лежит в земле и все стоят на очереди, так это же есть, которая нас всех тянет туда. Независимость пишет свои соображения, укоряет всем ученым: Что вы в этом деле нашли и сделали? Быстрое, удобное? Это же временное явление.

А человек живет между нами, он растет и набирается своих сил уже 27 год и не видит у себя упадков, чтобы ему было плохо. Его сердце заставляет быстро бежать, все равно он эти качества догонит и раскроет на себе их. Вот тогда то и ученые скажете, с кем надо дружбу и любовь заиметь. С природою, но не с человеком, да еще вооруженным против природы. Независимость в это время убеждена: все равно это будет. Раз сказано, значит сделано. Человек живое, но не мертвое делает.

Пусть кто либо из зависимого человека такой путь проложит, как проложил наш Иванов. Он не видит плохого впереди. А у зависимости висит водородная и атомная энергия, без которой козырять не тому и не другому нет чем.

Независимость говорит - надо научиться как жить. А гибнуть мы можем, у нас все приспособлено для этого. Продукт сделан правильно, но неправильно расходуется, не по назначению. Это уже зависимого человека боязнь, не хочет с той энергии умирать, кричит криком - для них нужен мир во всем мире мир. А за природу за самое главное, что от этого всего терпит, человек промолчал. Человека с большого расстояния сбили – хвалятся. А кита 120 тонн убили - это естественная прибыль, так экономический и политический человек говорит. Знаю, знаю, и вижу, и слышу, как перед бойнею в мясокомбинате кричит своим голосом животное, но не пришел тот мой час, в котором я своим голосом об этом деле закричу: Долой от этого дела свои руки человек!

Независимость идет в степь и там себя заставляет без ничего быть. Но вы же, ученые, знаете об этом, расскажите об этом факте народу. Пусть они призадумаются: Почему это так, что человек, такой же, как и все люди, но не схотел этой дорогой первой идти, а пошел по дороге своей? Не по той только, по которой все время людей других вело к богу. Независимость не верит разным богам, она верит человекову телу и убеждена в то, что человек научил себя, чтобы учить других, а как будет надо, чтобы не простуживаться и не болеть. Это надо предотвратить сам себя от этого. Иванов многих научил, теперь хвалится богом на самом себе, и Иванов за это все заслуживает как человек, но не сверхъестественный бог.

Независимость не уходит ни от кого своим умением, а даже приглашает - будьте добрые, делайте и совершайте на самих себе это самое, что делает Иванов. Иванов независимый человек от природы, он защищает человека и животного жизнерадостного обиженного в природе. Поэтому и является в природе один человек - это Иванов - бог! А прежде, чем быть богом, надо отказать себе от всего, чего имеет человек на сегодня. Независимость это не то, что хочет у себя иметь зависимость. Она без куска хлеба ни шагу, и без тряпки тоже ни шагу, и без жилого дома тоже ни шагу. А лучше быть здоровым человеком, никогда и никак чтобы не простужаться и не болеть. Этому человеку надо отказать от всего имеющего в природе. А природа любит естественность, бедность, но не богатства, имеющиеся у человека, за счет которого имеет надежду человек, что он будет жить за счет этого всего. А получилось в природе только одно умирание из за этого дела.

Поэтому независимость и бьется перед учеными всего мира. А ученые на этот поступок бутят. Им хочется всем со своим имеющим богатством умирать? Ни один человек этого не хотел испытывать, чтобы отказаться от природного богатства. Только Иванов один для этого взялся, сам лично работает над собою, изучает положение всей человеческой жизни. Не думает того, чего все всегда думают. Это их желание, чтобы каждый год получать от природы большой урожай. А у независимости одна мысль - просить природу, чтобы она ему дала права на учение и жизнь. Этого Иванов от природы получил, хоть и сейчас, чтобы встретиться с природным недостатком и чтобы с ним возможно было наравне жить. Бояться не приходится стихии, ибо она упразднена за счет своей любви в природе.

[Александр]

МОСКВА

Москва! Мы все считаем ея нашей столицей. Зачем она нужная мне? Она мне не нужна со своими качествами.

Я хорошо знаю за поток один, он развивается на нашем человеке. От самого порога нашей хаты лежит путь в жизни на край, где расположено кладбище, вечно неумираемое место с предками. Разницы нету между деревней и городом. И верующий в бога и не верующий в бога достигает этого. Человек ежеминутно приближается к этому, он рожденный в природе для смерти, его заставила его зависимость свою жизнь заканчивать. Он этого может и не схотел, но его условие окружило. Он попал в это несчастливое место, где наша болезнь и повстречалась не с человеком лично, а с его естественным телом, с живым телом и поселилась для того чтобы свои силы распространять за счет расплоха.

Человек этого места не знал и не хотел с ним, чтобы встречатся, но природа пока сильна, она нас родила, как и всех, мать родная, представила в прогрессирующую жизнь, которая заставила человека боротся за свое право, чтобы научиться, как жить легко, но не тяжело. Да и все люди этого хотят и искали в природе этого.

Не подумайте о том, что я может ничего не сделал для этого в природе. Сзади осталась написанная мною история, она сделанная руками физического труда на мне. Что и заставило меня практически проложить разведку в атмосферном явлении. Я самородок, труженник этого дела, нашел в природе качества через нашу науку закалку тренировку, научил себя, как будет надо, чтобы не простуживаться и не болеть. Я этого добился, имею силу и волю.

Если бы я не видел этого и не надеялся на это, что оно нам будет нужное в дальнейшем в человековой жизни, я бы не приехал в вашу, так выражаюсь, в Москву. Она для меня никакой роли не играет, роль играет во всем человек. Не будет его, не будет и вокруг всего этого, чем воспользовался человек и с этим же самым умер. Ну и жизнь человекова, если посмотреть на нее с начала, а закончить ее концом.

Тяжело приходилось мне смотреть и знать за это все, как получилось, что какая бы не высокая личность где либо она не сидела на своем месте, она также сгорела как посгорели все. Им помогла в этом деле зависимость. Их богатство, труд износится скоро, а мы не нашли пути, чтобы без труда оставатся и без него продолжать жизнь.

Я для этого и езжу в Москву не по своему личному делу, с моим трудом со своей идеей я буду нужен в любом месте. Я не простуживаюсь и не болею, что может быть лучше. Пишу, как будет надо, чтобы научиться, чтобы предотвратить это все. Я приехал домой, пишу историю с практики, но никто не обращает внимание на мою практику. Она же с человеком живет наравне. Я рассказывал, выступал в Ростовском государственном медицинском институте на кафедре физвоспитания студентам будущим врачам. Я в психиатрии тоже рассказывал. Дошло до того, чтобы рассказывать населению организованно. А мне не поверили, ушли от истины.

Я же человек, как и все люди со своим здоровием, может и не приехал в Москву, но заставляет приезжать условие. Если бы я не видел истины на себе лично, то я бы народу за свое не рассказывал. А то я делаю сам лично, я эти качества не брошу. Это люди весь народ со своим здоровием. Они обязаны мое здоровие поддержать, ибо это нужно каждому человеку. А у нас этот человек судится законом. За что, спросите. За идею. Что она нам в природе несет? Да новое на человеке. Это то, чего все люди хотят, чтобы не простуживатся и не болеть.

А я из-за того и езжу в Москву и буду ездить за это дело. Меня научила природа, чтобы жить не так, как мы живем: чуть что такое, надо врача отложку вызывать. Мы боимся болезни, поэтому и приобретаем для себя богатство и им пользуемся. Мы ему верим, но чтобы оно нас спасало… Мы больше стали боятся болезни, стали лучше одеваться и кушаем хорошо, а в доме прилично живем. А как было развитие на человеке болезни, так оно и осталось. Мы из-за болезни своею интеллигенцией растем. Нам нужно место и не дурное, а чтобы жить хорошо. Мы этого и добиваемся от природы, все свои силы кладем и хотим облегчить жизнь человека, но чтобы сделать, у нас не получается. Прогрессирует боль, и она сильно с нами считается, лишь бы пролезла в тело, но тогда не ждет милостыни, как клала нас по одиночке в расплох, так и будет класть за наше хорошее, что мы делаем в природе.

Мы свои тела сохраняем в жизни за счет природы. Кто вам или нам даст благодарность? Ни за что. Если надо сделать, чтобы она была полезная всем. А наука закалка тренировка, она ведь не продается и не покупается. У ней все способы без денежные. Зачем телу нужна одежда? А человек ее покупает. Зачем ему пища? Он ее покупает. И дом готовится за деньги. Значит тело огороженное деньгами, а их дают за труд.

Как же закалка тренировка человека заставила всему нашему сделанному не верить? Все это делается не то чего надо. У тебя все есть, чего одеть и чего покушать, в доме пожить, но ты сознательно откажись от всего. Ты этому всему не будешь враг, ты сохранитель природы, за это тебя сохранит природа. Вот это не покушение на чужое.

Вся сила в этом, чего нам закалка тренировка преподнесла. Она научила человека. Он ведь с врачами встречается, им об этом говорит, но они с ним не соглашаются, бутят, да еще как бутят за свое право в науке. Им надо соглашаться с этим, да попробовать не хотят, боятся что им придется умирать без пальто. Им легче умереть в пальто.

Я помощи материальной ни у кого не прошу, но коль я научился, как жить по новому, расскажут люди. Мы должны им поверить, а что они делают, что на них не распространяется никакая эпидемия. А раз им хорошо, так почему нам не делать этого? Они сбоку, они возле нас живут и учатся в это, да здравствуют здоровыми, не болеют и не простужаются так же, как и я.

Для меня не нужна Москва и не нужен хутор с аулом. А мне надо место, чтобы моему телу никто и никак и нигде не мешал. Вот это будет все для меня и для всех. Моя идея - это наша идея. Учись и делайся таким как я, человек, - один для всех хочу, чтобы люди поделались такими, как и я, чтобы не одевались и не кушали и домом не нуждались, что будет нам надо всем для жизни. Мы завоюем ее, она будет без смертная перед нами. Эта идея она нас научит жить и даст право всем нам жить без всякого заболевания и без простуды. В этом деле не играет роль Москва или хутор с аулом, а играет роль сам человек со своим телом, кому представлено право закаляться и закаляться тренировочно, чтоб добиться от природы одного здоровия, кому не потребуется никакая пища и вода, да не нужна будет одежда с жилым домом. Вот это силы будут, а их надо заиметь, чтобы природа не господствовала над человеком, а господствовал над природою человек. У него тело наученое в природе побеждать все неприятности, которых очень много с хорошей стороны и есть сторона плохая. А лучше будет, если он у себя ни то ни другое не будет иметь.

Это наше тело. А в теле роль играет нервная система, мозговая часть. Нервная система, она обогревается сама собою лишь потому, что у ней ток электричество и магнито, что способствует всему дело выхаживать сердце. А раз сердце будет молодое, то и жизнь не будет усталая. Это для человека будет новое не бывалое в жизни - при природе оставаться без всякой еды и без всякой одежды, и без жилого дома. Мы и будем с вами все кричать во весь голос перед всеми людьми за то, что для нас вводится никогда небывалое новое. Нас природа сохранит за наше все сделанное. Мы от природы получим все для жизни.

[Александр]

НИЗКО КЛАНЯЮСЬ И ПРОШУ ВАС, ЛЮДИ...

Я ПИШУ О ПРИРОДЕ, о качествах ее, ведущих к здоровью. Природа за то, чтобы человек совсем не умирал. Это говорит вам человек, пришедший с Востока. Он говорит всем нам такие слова: горе вам, горе вам будет, людям. Вы жили на белом свете хорошо и тепло. Вы книжники, фарисеи и лицемеры. Кто вам дал право сажать Бога в тюрьму и класть его в психиатрическую больницу? Вам хотелось, чтобы тело мое умерло на веки веков. Я не Христос, которого вы осудили и распяли за его правоту. Я - Бог земли, пришел на землю для спасения жизни человеческой. Я ему (человеку) прежнее здоровье вернул назад. За это вот и стал между вами в славе. Мое тело - это ваше тело. Вы меня по своим законам оштрафовали - я заплатил вам 30 рублей. Вы же жизни продавцы: вам же нужны деньги. У вас нет сознания. “Вы цыгане естественного характера” - вы боитесь природы. Однако вы будете отвечать перед природой. А за нее, как был, так и сейчас единственно кто в мире есть - это Бог. Он помощник всем, находящимся в горе и беде, которому нет конца и края. И не было еще в природе такой жизни, которая бы не проходила в этом. Тот, которому приходилось в этом не доделать своего дела, он умер, его не стало, он его не закончил. А у нас, у недавно зародившихся людей, оно только начинается...

Другое же стало развиваться с 1898 года. Вот уже 1978 год дождался своей очереди: 20 февраля день рождения на земле в системе - РАЙ. Сидели все мы рядом за общим столом. Тут и крестьянин, и рабочий, а рядом с ним шахтер, далее сталевар и многие другие: ученые, художники, артисты, певцы и певицы. На столе лежал хлеб, стояли чашки. А мы хозяева этого добра: не только едим и пьем, но также и учимся обходиться без этого. Тут всем, кто это делает, необходимо сказать спасибо - и старому и малому. Рай для нас возобновился: то, что мы хотели для своей жизни, то мы и получили - это в духе Небесный Рай. Этот Рай мы сами создавали и в этом наше счастье. Мы этим окружились, у нас родилось терпение, нас всех научил этому Учитель. Ему природа подсказала. Он и теперь нас учит, а мы - ученики его, новые, небывалые, которые не делают того, что делают все люди, которым приходилось начинать все самим, а чтобы бросить все это - у них смелости не хватило: раз взялись, надо делать. Это видно из развития всей нашей техники и науки, которые не стоят на месте. Это история и ее приходилось продвигать Отцу и Сыну. А сейчас на арену к нашим людям пришел Дух Святой. Он окружил его тело, освятил его, оно стало здоровым телом, здоровым духом, ибо “в здоровом теле - здоровый дух”. Людям это давно необходимо. Они ожидают этого с самых первых начал жизни своей. Они его, как неизвестное лицо, просили, и он им помогал.

Дух носился над водами... А сейчас он окружил человека, освятил его. Он, этот человек, теперь нуждающимся и больным людям заслуженно помогает, заступается за них. Он хочет сказать нам всем, - это я к вам пришел спасти всю вашу милость, вернуть вам здоровье, чтобы вы не болели и не простуживались. Раньше такое дело среди людей и не начиналось. Мы ничего не делали, чтобы вернуть здоровье, а поэтому умерли на веки веков. Наше дело такое - не доделать своего дела и умереть. И мы будем умирать, если не сменим это развитое нами в процессе всей человеческой истории дело.

Я не для того родился, чтобы что-то из такого дела делать - это всех нас заставил сам процесс человеческой жизни. Мы за это вот дело крепко держимся, считаем его своим, стараемся доказать, что умеем жить так, как это необходимо всем нашим людям. Однако здоровье наше идет к нулю. А чтобы человеку жить безо всякого такого дела, ведущего к смерти, - этого мы не умеем делать. А раньше смерти не было в природе. Это мы сами в процессе нашей жизни развили на себе смерть. Нас природа невзлюбила, так как мы стали с нею воевать, стали выбирать в ней то, что получше да послаще, да пожирнее. Природа терпит это до поры до времени, хотя и говорит: сегодня ты меня, а завтра я тебя, ты меня огнем, а я тебя духом.

Учитель тоже хотел честно выполнять возложенную на него работу, но природа не хотела, чтобы Учитель шел по обычному среди людей пути. И хотя он работал уполномоченным по заготовкам, административные люди сделали так, чтобы он совсем не работал - дали первую группу инвалидности.

А до этого я днем работал, а ночью больных принимал. Главврач в железнодорожной больнице в Минводах Данилов дал мне возможность осмотреть больных. Там я поставил на ноги женщину, лежащую в изоляторе, у которой были атрофированы ноги. Больные потребовали, чтобы у них был такой доктор постоянно, и тогда врачи попросили меня оставить больницу... Когда меня признают, как признали вот эти люди, то в больницах не будет больных. Одна мысль оживит их, они в одну дверь будут заходить, а из другой будут выходить здоровыми.

Эти силы у меня и раньше были. Я поставил в Елизаветовке - Луганской на улице Первомайской женщину. Ходил с нею разувшись по мокрому снегу. И вот эта женщина, лежащая и требовавшая ухода, сама приготовила детям кушать. (Мой шурин Федор Федорович был свидетелем этому, может это подтвердить). Я пошел в горисполком в отдел культпросвета к Иванову. Он вызвал по моей просьбе врачей, а они решили положить меня в психиатрическую больницу. Я еле ушел от них. Пробираясь по дороге в Красный Сулин, я увидел высоко в небе самолет-кукурузник. И вот я подумал, что если этот самолет сядет возле меня, то моя идея правильная. И что же я вижу: самолет пошел на снижение и совершил посадку вблизи меня. Я подхожу к “кукурузнику” и спрашиваю: “В чем дело?”, а мне летчики отвечают: “Техническая неисправность”. Иду дальше и вижу две дороги: одна вправо, другая влево, по какой же мне идти к дому? Я стою и жду... и вдруг по правой стороне, откуда только взялся - человек. Подходит ко мне... Я извиняюсь перед ним и спрашиваю у него, как попасть в Синельниково. Он мне указал на ту дорогу, по которой сам шел. Я пошел по его дороге, а сам думаю, надо еще раз взглянуть на него... Оглянулся, а его и след простыл, а ведь кругом ровное поле: ни ложбинки, ни бугорка - это история из историй. Вот я и спрашиваю, кто он такой, если вы понимающие.

По дороге зашел на шахту Шварц, где вчера поставил на ноги Евдокию Панкратьевну. Она пять лет не ходила: ноги были атрофированы. Я свои дела просто так не оставлял, а направлял больных в райздравотдел. А там решили, чтобы я встретился с врачами. Разговариваю я с ними в поликлинике (там был среди них врач Шишов), жду от них помощи, а они вызвали милицию и под конвоем меня повели. Прохожу мимо сватового дома, а мне сваха говорит, что врачи им сказали, будто я в поликлинике окна повыбивал.

Но я не оставил свою практику. Люди назвали меня “попом” (у меня были длинные волосы). Создали мнение, будто бы я отказался от работы. А мне по закону определили шесть месяцев не работать. Эта история была мною сделана для того, чтобы показать свою практику. Все шесть месяцев я помогал людям, возвращал им здоровье. Это все делалось для народа. Однако работать надо. Я пришел к прокурору области, и он помог мне устроиться на работу. Я старался все честно делать, однако окружающие люди мешали мне. Они меня остригли, а потом уволили. Что мне делать? Хоть в море тони.

Идея моя должна жить и развиваться, а ее сделали как бы ненормальною, захотели убить ее. Вот что сделали “ученые-светила” области. Доктор-психиатр Артемьев, он и сейчас жив. Но я этого не боялся, а шел и ломал все эти ложные преграды. У меня на руках был акт о состоянии моего здоровья из института им. Сербского, подписанный академиком Введенским. Это была моя “атома” - защита моя. Я с ней не боялся по природе ходить, свое здоровье сохранять. И за это все меня народ любил. Он меня сохранял, помогал мне своими средствами. Были и месткомы, и помощь от них. Мое - это все люди, кто бы они ни были по национальности и вероисповеданию, они все сделают, у них моя сила. Я, как таковой, за них, а они за меня, ибо здоровье нужно всем.

Люди посылают экспедиции и говорят: это нам нужно. Мы все время ищем, не останавливаемся. По этому пути уже два варианта прошли. Отца и Сына мы закопали. А теперь на смену этому идет Дух Святой. Он человека окружит снаружи и изнутри, даст жизнь человеку, а человек постоянным трудом и делами на пути воссоединения с Духом спасет себя сам. Давно уже и громко нужно сказать об этом человеку, как “непригодной единице”, в настоящее время из себя представляющему.

1978 год настал! Мы, все живущие на свете и жившие до нас, много дел переделали, а чтобы получить от этого удовлетворение - этого мы не получили.

Все живущие на белом свете, все стоят в очереди и ждут своего дня. Они в нем крепко заболеют и умрут на веки веков, как умирали до них.

Все лежат в прахе своем и ждут, когда их поднимет человек, пришедший с Востока. Он нам всем скажет свои слова: горе, горе вам, фарисеи, книжники, лицемеры. Церкви запустеют, Божий дар отпадет, свое место займет. Он скажет нам всем: Как же вы жили? А мы все в один голос ответим ему: мы жили хорошо и тепло. А он нам скажет: а кому вы оставили плохое и холодное? Мне, как таковому, вы ничего не выполняли, все при себе держали, своим местом называли! А где же мое место? Вы мне его не дали. А поэтому живите сами в своем, сделанном. Но мне не мешайте. Ибо я вашим не нуждаюсь. Ваше мне не по душе и не по сердцу. Вам - Ваше, а мне - мое! Ваше сознание определило ваш быт, так что живите по-своему, как вы и жили раньше. Придет время - скажите. А мое дело - молчать, ибо молчание - золото!

Я за эволюцию. Она у нас не была, но будет! Ни сказания, ни песни, никакие другие особенности человеческие не помогут! А только скажут: был таков и нет его. Осталось только дело, которое ты сделал, но это мертвый капитал. Как он был на месте, так и остался. А человека и след простыл, ушел на веки веков и не будет его на белом свете. А дело человеческое было, есть и будет, только вот руки человека к нему уже не вернутся никогда. Какая же это меж нами жизнь? Мы умираем, и никто нас не остановит в этом! Мы люди не “самозащищенные”. Это не природное, в котором есть все для каждого человека, чтобы он не умирал. Он нам показывает: смотрите, несут гроб с человеком, земля его притягивает к себе, как электромагнит.

Мы же с вами, Люди, на свете являемся завоевателями своего права: мы с ножом к природе, а природа нас - Духом своим. Мы все созданное нами превращаем в шлак, в отбросы, в вонь, и вот за это-то и недолюбливает нас природа и наносит нам ущерб.

Именно поэтому для нас сейчас истинной наукой является закалка во всех качествах природы, обращенных к нам. Именно этому и учит нас Учитель. Он трудится для всего мира людского. Сорок семь лет проработал на благо всех бедных и обиженных людей. Ему от своего имени приходится просить за всех нас, чтобы мы поверили его идее, в которой истина и жизнь вечная, поверили и, самое главное, согласились делать. А когда он или она станут делать, то внутри себя они получат покой.

Все люди вначале проходят через мои руки. Лишь бы я приложился ими к больному, и болезнь уже теряет силу. Вот чем я в жизни силен: Враг наш, несущий нам смерть, побежден! Филиппины своими руками разрезают тело, а Учитель дает покой всему телу. И это все сделала вежливая просьба: она врага убила.

А наши предки много и тяжело поработали. Построили самодержавие - это был отец всем людям. Что хотел, то над ними и делал. И все же успеха не имел в своем деле. На него нашлись люди - теоретики. Они вместе с народом эту форму сменили. Они ввели Советскую власть, дали народу свободу действия против природы, обеспечили техническим вооружением, чтобы людям легко жилось. В союзе с наукой и техникой, с химией стали делаться дела, однако удовлетворение в жизни люди не получили! Как болели, так и болеют! Как простуживались, так и простуживаются! В этом смысле все осталось по-прежнему. Природа дала людям хорошее и теплое, а “легкого” не ввела. Люди за 60 лет своей жизни поумирали почти все!

А Учитель пришел в люди со здоровым телом и с Духом.

Ведь недаром в народе говорят: “В здоровом теле - здоровый дух”.

Мы же, все люди, как начали делать, так и делаем дело наших рук. Его бы у нас не было и мы бы его не видели, если бы не окружились им. Нас всех заставляет условие, выработанное с самых первых дней нашего желания, нашего хотения. Мы пошли на поиски необходимого для себя, ведь нам надо не плохое, а хорошее, теплое. Для этого мы и стали трудиться не легко, а тяжело. Потребовалась пища, дом, которого человек не имел и который в процессе всего этого ему понадобился. Он стал для этого искателем в природе и она, по его возможности, давала ему необходимое. Но как и раньше, человек никогда не был удовлетворен, так и сейчас люди не сидят на месте, развивается наука, техника, химия и разное другое искусственное, противное природе.

Все люди больные, т. е. ходят в недостатке, они хотят много, а им не дается простора, а раз люди думают, а из этого у них ничего не получается - это уже их недостаток, а если уж ничего не получается, то это уже болезнь, да еще какая! И в этом недостатке человек умирает...

А первый, рожденный ею, не нуждался ни в чем. Вокруг него лежало живое, энергичное и много было не начатого. Он был Бог всему этому, сохранитель этого богатства. Его Дух освещал, как нашего Учителя дорогого. Он им и остался таким, каким был. Он и сейчас есть такой!

И никто еще из живущих людей на свете не сделал так, чтобы избавиться от всего имеющегося на свете “не живого”. Это сделал на себе Учитель. За это его природа одарила, она дала ему силы, научила, как пользоваться ими. Быть вежливыми перед всеми - это первая задача. Стать ниже всех людей!

За это все он освятился, стал не таким человеком, как все люди. Хотя люди и нуждаются во всем этом, их природа не удовлетворила. Людям вечно всего мало, они постоянно думают о прибыли, у них развивается экономика, и вся политика направлена к тому, чтобы удовлетворить их ненасытные аппетиты. Человек этим окружился, этим живет, думает постоянно в этом направлении и в этом “режиме” сохраняется. Люди хотят, чтобы одни другим подчинялись. Как жили, так и сейчас живут по закону Дарвина: сильный за счет бессильного. Эта-то ошибка и губит до сих пор их всех. Так до сих пор гибнут люди. Природе не по душе их гордость, их зло, их ненависть. Она их гонит от себя, она не удовлетворена ими. Я, говорит природа, не хотела, чтобы были такие люди. Я к ним прислала своего естественного человека, чтобы люди признали его и посчитали своим. Он родился для того, чтобы историю людскую на себе показать и переделать. Эта история была создана людьми. Люди людей заставляют, хотят, чтобы они в природе жили и подчинялись. Так люди жили до нас, так живут и теперь. А чтобы сменить всю эту картину - этого люди не хотят. Их самоволие заставляет захватывать место на земле и считать его своим. И на земле, и в атмосфере люди тоже хотят открыть какие-либо условия для себя. Однако земля взяла да умертвила такого человека, не дала ему жить. А раз он умер и его не стало, это уже горе-беда. Кто же ему помогает, как не Учитель? Я все силы положил для этого и сейчас на это кладу все силы и буду класть и дальше!

Мы кушаем, одеваемся, живем в домах, т. е. делаем то, что нам необходимо по прежней истории. А Учитель не живет в прежней истории и в прежней необходимости не нуждается. У него свое, природное. Он живет в независимости. Ему не нужна пища и в одежде он не нуждается. Учитель говорит, что дом - не спасение человеку в его жизни. Он родился в доме, в доме он и умер, хотя ему и казалось, что он в нем жил, как хотел. Мне очень холодно - я же живой человек. А внутреннее чувство говорит мне - этого люди не собирались делать в своей жизни. Их дело одно - выполнять в жизни какую-либо работу. Кроме этой работы, у них нет жизни, они не нашли иного пути, уводящего их от проложенной ими дороги к смерти. У них только одно на уме: взять от природы то, что им необходимо, чтобы было тепло, удобно, чтобы все захваченное считать своим. Им всего мало. Им необходимо набить живот. А если он пустой, то нужно найти, чем его заполнить - вот вам уже и требовательность, и она нескончаемая, крутится без остановки...

Однако, хотя и есть на столе хлеб и в запасе различные продукты, от всего этого можно отвыкнуть, вначале хотя бы на несколько дней в неделю. Пища находится в воздухе, окружающем человека. Это “эфир”, движущийся с воздухом и проницающий насквозь организм человека: в нем живое условие жизни. Учитель это все нашел и вывел практически.

11 февраля 1978 года по телевидению шла постановка о Боге, никем и никогда невидимом. Однако, зачем его так “рисуют” нашей молодежи? Разве монашки были у него? Он был и есть и при нем ангелы-исполнители, они были создавателями всего дела в атмосфере, (т. е. - эфире). Однако все было не так, как показывали по телевидению, если разобраться с историей, которая была до самого начального Бога. Тьмы не было и не было и света. Скажи всем ученым, художникам и другим прямо: “Что было до того, когда еще не было ни света, ни тьмы, а Бог уже был в вашей истории?”.

Не знаете, не умеете, не беритесь, ибо вам, как книжникам, фарисеям и лицемерам будет за это большое горе. На это все, вами выдуманное, придет человек с Востока. Он будет рассказывать, а ему не поверят. Однако будет такое время: церкви запустеют, дар Божий уйдет, его не будет. Но мы - гордые люди, мы будем хвалиться нашей жизнью: дескать, мы ее сами сделали, живем в ней хорошо и тепло. И все это, мол, не техника создала, искусство, химия - все это, дескать, сделали руки человека.

А куда же делся Дух Святой, если природа в нем естественным образом находится: в Духе она?

Люди захотели уйти от этого всего и делали во всей своей истории только то, что им надо. И дело их оправдалось тем, что они заслужили - СМЕРТЬЮ!

А сейчас придет на арену человек. Его пригласит природа. Она его научит, как помочь человеку в его горе-беде. Он заслужит доверие от ней за то, что он такой есть, и ему люди поверят, как таковому. Он пойдет от них в море, а они останутся на суше. А он пойдет по воде. Это обязательно будет среди людей.

Я поделился с людьми пополам. Им оставил ихнее теплое и хорошее, а себе взял холодное и плохое, чем и живу, доказывая свою правоту. Свое здоровье вношу людям, которые будут говорить обо мне, как о таком человеке, который несет на себе Богову идею. Я пришел на землю не самовольничать и не жить “самозахватом”. Никому такого права не дано, чтобы облюбовывать какое-либо место и жить в нем, распоряжаться всем природным добром, считая его своим. Человеку необходимо что-то делать и он старается все усилия направить на это дело. Мне хочется сказать о всех людях - они в данное время живут в неравных условиях: одни выше, другие ниже, одни заставляют, другие подчиняются, одни владеют, другие ничего не имеют. И это жизненное неравенство порождает недоверие, отчужденность, злобу, ненависть. Люди отворачиваются друг от друга, не хотят здороваться, считают, что в этом нет необходимости. Люди приучили себя к тому, чтобы каждый человек стремился к карьере, чтобы он был не хуже других, “достигших благополучия”. Их дело не стоит на месте, растет, расширяется. Вся современная техника служит этому делу. Люди ищут в природе для своего, ими созданного. Природа давно бы дала все людям. У ней есть то, что нужно людям, именно то, чего нет у них. Но они никак не додумаются до того, что им более всего необходимо. А тому, что им более всего нужно, они не нашли места. Такого места, на котором можно было бы и свое поставить и в то же время другому ничем не помешать. Вот какие дела происходят в природе! Люди делают только то, что им нужно и поэтому во всем крепко нуждаются и болеют. Эту болезнь невозможно забыть, она мучает тело человека, который старался делать все, как все люди делают. Ведь они не хотят, чтобы им было холодно и плохо. Все они хотят видеть только хорошее и теплое, как и всегда было в их деле. Однако такое хотение неосуществимо: хорошее и теплое не доводится до конца, рвется, попадает впросак. Люди сгорают, и к ним приходит несчастье, горе с бедой, от которых они не имеют защиты. И раньше люди жили с большим недостатком, так же ели и пили, да еще показывали себя, вот, мол, мы такие люди, имеем свое добро и думаем, как бы получше пожить за его счет. Такая вот у нас задача - жить получше да послаще других. В общем, у меня одно, а у тебя другое, живи как хочешь, а я, как знаю.

Мы в этой жизни живем подчиненно, говорим не свободно, дабы не попасть впросак, а делаем то, чему обучены в делах текущих. Вся картина человеческой жизни делается так, что, в конце концов, каждый только тем и доволен, что поставил свое в природе. Мы привыкли многое называть своим. Боже упаси, если кто-нибудь другой вторгается в наши владения, где, я считаю, все принадлежит только мне. Как поставить такого человека на путь истины? Ведь он же нехороший в этом деле человек? - А ему надо поклониться и попросить у него прощения, чтобы он узнал о том, что нами делается и что будет нужно ему.

Природа говорит: - Я мать-родительница, одна у вас всех такая, что я захочу, то в людях и сделаю. Это я есть во всем зависимая родная ваша мать, ведь это я вас всех до одного породила. А вы такой завели у себя порядок - начинать делать свою жизнь с вершины горы, а дальше катиться под гору, до самой своей погибели. И больше ничего не знаем, кроме этого. Это все рождено самими людьми. Мы не знаем, с чего начинать, у нас на счет этого нет никакого понятия.

Человек произошел от Бога и, как считается между людьми, он вначале был слеплен, а потом в него вдунули Духа и он образовался человеком. Но Бога, как такового, никто из людей никогда не видел и видеть не мог. Он есть такая в жизни единица, о которой человек может всячески предполагать. У него есть слуги, родившиеся в природе. Они стали верить Богу, а другие стали думать, как будто в жизни такого не было, стали мыслить на этот счет. А раз есть две стороны на белом свете, то это уже не хорошо.

Раз человеку не дали его возможностей, чтобы он выполнял свое назначение, то это уже не жизнь. Была в человеческой жизни такая история. У отца было два сына. Один слушался отца, другой нет. Один все тянул в дом, а другой все тащил из дому. Отец и есть отец, он старается удовлетворить их обоих: и того не обидеть, и другого не оставить. Он не возражал сыновьям. Послушного и трудолюбивого, который чтил отца, он держал подле себя, а непослушному, потребовавшему своей части, тоже не отказал и отдал ему его часть. Тот получил свою часть и уехал, куда ему хотелось. Так он растранжирил все свое добро и обнищал. Пошел он наниматься на работу к богатому человеку и работал у него в подчинении, хотя ему было от этого тяжело. Вспомнил он про отца своего родного и решил пойти и наняться ему в слуги. Отец есть отец, ему стало жаль своего непослушного сына. Он обрадовался его раскаянию и ради его возвращения закатил пир и не жалел ничего ради этого, так как был очень богат. А второй сын был в это время в поле и там трудился. Узнал он о возвращении брата и о пире, данном отцом. Раздосадовался он, упрекнул отца за его милосердие. А отец ему, как родному сыну, ответил: сынок, пожалей его, прости ему, гуляке, пусть мы с тобой за это дело ответим. Нам никто не скажет, что мы не так поступили. Мы приняли с тобой своего родного брата, он же вспомнил про отца, а также и про тебя, сынок. Это была его такая история.

Разве эту историю можно остановить? Она начиналась людьми, она людьми и закончится. А пока же у людей нет никакого сознания на все это. Они все психически больные: им только дай, а больше ничего не понимают. У них на уме и в сердце только одно - чтобы была прибыль. А когда у них убыль, они уже жить не могут, они умирают.

Я, как Учитель, пришедший к людям, хочу сказать про это.

Ведь все, что мы сделали в жизни нашей, теперешней, - есть для нас смерть. Смерть от этого дела! И этой смерти ни один человек в своей жизни не избежал, и не ушел, как бы людям этого не хотелось. Но для жизни они ничего не сделали, ибо все вовлечены в общий ход дела, ведущий к смерти. Ведь в природе две стороны, в которых мы, как люди, могли бы жить. Однако люди избрали один путь - хороший и теплый, а от плохого и холодного стали уходить. Вот что сделали люди в природе: они проявили не свою любовь, а свой каприз, свое хотение, свое неудовольствие. Однако, это не дало человеку удовлетворения за то, что он стал природу недолюбливать, не только не ценил ее, а наоборот, найдя ее как живую, со своим зарядом нагнал и убил ее. Кто за это вот дело тебя пожалеет? Ведь за кровь платят кровью: ты ее сегодня, а она тебя завтра.

У людей вся надежда на “авось”. Хорошо живет человек - радуется, живет плохо - плачет. А чтобы так не происходило, этого мы в природе не заслужили. За все нехорошее, нами сделанное, она напала на нас своею язвочкою или грибком, от которых мы не нашли средств и умерли. Вот чего мы добились сами в природе. И никто в этом не виноват, а только сами люди со своей историей.

Мы сами совершили революцию, чтобы избавиться от частной собственности, которая всему виною. А до этого, т. е. при самодержавии отец сыном распоряжался. Теперь же Советская власть заступилась за сына, пригласила ученых, чтобы они научили этого сына грамоте, подковали теоретически, чтобы он был между людьми техническим человеком, чтобы делал все искусственно, с помощью химии, чтобы людям было хорошо и тепло. Многие отдали жизнь за такие условия.

Ученых дело думать, а делать приходилось тяжело. И, несмотря на все это, как был в природе враг неизвестной стороны, так он и остался в людях. Его мы не изжили. Человеку по-прежнему тяжело, его по-прежнему заставляют, ему по-прежнему приходится кому-то подчиняться. И моральная сторона дела сильно развилась. Ею особенно обучены те, кому приходится командовать другими. Он командует, а сам в природе боится плохого и холодного до невозможности! Они стращают его в его жизни, но чтобы отказаться от командования, НИ-НИ! Это только и держит его на белом свете. Это ведь его административное место. Он привык командовать, чтобы люди организованно работали. А те, которые создают, работая, они живут за счет своего умения. Они обучают других людей для того, чтобы те знали их, как специалистов высокого звания и отдавали бы им свой покой. Ученым людям за их большие знания платят большие деньги. Им легче живется, чем другим: ведь они теоретики люди умные, им есть, чем козырять перед другими.

Однако до сих пор не видно, чтобы ученые сделали что-то полезное для истинной жизни. Они развили своим знанием и делом техническое, искусственное, с помощью химии. А это жизни не помогает, а мешает. А надо, чтобы он (ученый) взялся без всякого денежного интереса, да и перешел на практику для того, чтобы сделаться в людях полезным! Довольно вводить технику, довольно делать все искусственным образом, довольно прогрессировать химии. Мы должны добиться одного от природы: чтобы жить в ней за счет естества, за счет практического дела. Ведь нам не умирать, а жить надо. Надо уметь завоевать те природные силы, которые служат жизни. А они в природе есть и ими необходимо воспользоваться. И это не какие-то там искусственные силы. Эти силы должны быть природными, и они есть в природе! Сильнее природы нет ничего, она всему голова. Что она захочет, то и сделает, у нее силы естественные. Я об этом говорил многим ученым. Я спрашиваю у них: - Скажите мне, пожалуйста, что было тогда, когда не было ни света, ни тьмы? Какая тогда была атмосфера? Но этого ученые не знают и ничего про это сказать не могут. А ведь вот взялись они за такое дело, которое не дало никакой пользы людям. Здоровье мы свое потеряли и нас, как таковых, в землю зарыли и мы лежим в прахе. И никто, кроме Учителя, не думает помочь этому умершему человеку.

А ему надо помочь, потому что в природе, нас окружающей, ничего даром не пропадает, все жило и живет в природе вечно. Это вам не фунт изюма! Природа нам на эти все дела прислала своего такого человека, жизнерадостного с мыслею и с делом всей Вселенной в природе. Его тело пришло к прошлому, к начальному. Мы тоже в своем деле ждем конца, чтобы он и к нам пришел. Однако природа нам не дает его, она хочет вернуть все назад. Придет время такое - кто закопал человека, тот его и откопает! Люди все по одному слову выздоровеют. Они дождутся этого сами, когда в одни двери будут входить, а из других выходить здоровыми. А когда это только получится, то и воскресать будут люди от этого всего дела. Тогда-то и придется мне во славе свое место занять, чтобы людей за их нарушение осудить. Я получу в этом всякого рода доверие, чтобы судить всех людей за их ошибки.

Я есть - Паршек всему этому делу. Мне доверилась природа. Она освятила меня этим. Я в этом деле есть Бог. Ему, как таковому, нужно верить. Он пришел к нам с Востока и про все это нам говорит! Да! Да! Этому придет конец. За все, нами сделанное, он нас осудит. Куда же подевалось все с нас то хорошее, которое дано нам от природы? Мы не пожелали другому того, чего желаем сами. Голого не одели и голодного не накормили, нуждающемуся не помогли и страждущего не утешили. Мы этого человека не видели, но чтобы мы его желали, этого у нас, как таковых, нету. А он у нас спросит: - Как вы жили? Мы ему ответим так: - Работали, деньги зарабатывали, ели, пили, одевались тепло, в доме жили с уютом. И тогда-то он нам скажет: - Ну, что же, живите по-своему. А мне не мешайте заниматься холодным и плохим. Я вашим не интересуюсь и не хочу быть таким, какие вы есть. Я не хочу жить так, как живете вы, не хочу быть книжником, фарисеем и лицемером, для которых так-то делать не надо, а так вот - надо. Вы природу покупаете, вы природу и продаете. Одно хвалите, другое корите и ненавидите. У вас в деле вашем смех один. Вы хочете доказать, что вы люди шибко ученые. А природа есть природа. Она учит человека не заботиться о завтрашнем дне. А человек еще и не жил, а уже приготовился со своим делом. У него в голове мысль подсказала, что ему придется делать завтра и послезавтра и так далее и этому нет конца: то одно, то другое дело. А чтобы правильно в жизни сделать, чтобы не ошибиться - этого человек не сумел. Он, несмотря на всю свою технику, искусство, химию, не смог сделать так, чтобы не ошибиться.

У меня по моей истории произошло следующее. В гололед я шел мимо колонны автомашин, которая забуксовала на подъеме. А я, идя по тому же месту разувшись, обогнал всю эту технику и пошел дальше своей дорогой. Я не технический человек, а сказал свои слова! Если сейчас удалить в природе все техническое, созданное человеком, то он будет бессилен. Это-то бессилие и не дает ему хода. А природа, несмотря ни на какую технику, всех убирает с дороги. Природа сохранит только естественного живого человека!

Я проходил в начале зимы мимо Туапсе... Разыгрался шторм невероятной силы, не менее 12 баллов. Падали телеграфные столбы. А я не побоялся вступить в эти огромные бушующие волны. И как только вступил, море тотчас же успокоилось. Это было в начале моего жизненного пути. Я тогда ничего не ел и есть не собирался. В течение 12 дней я ходил в море и сидел там. Бывало, входил в море и ночью. Сижу в воде и слышу, как мимо меня, постукивая на стыках, пробегают поезда... Погружаясь в воду, я видел самый разный свет ослепительной силы и бывал у каждого в доме...

Это была такая моя практика. Началось это 23 ноября, а 5 декабря я пришел в Сочи. Если бы вы видели, какой снег положила природа к моему приходу в этот город! Я шел по нему как Дух Святой. Меня от ног до головы он окружал, как пух. Люди шли за мной до самой кромки моря. Люди же и заставляли меня влезть в глубину моря, где я и просидел под водой, не помню, сколько времени. Знаю только, что спасатели меня вынули живого и невредимого сетями. Доставили меня в милицию. А у меня в кармане моих трусов лежал акт о состоянии моего здоровья. Меня отвезли на вокзал и посадили на поезд, дабы я не вводил людей в заблуждение. Встречался я с депутатами. Я рассказывал им о своей практике, говорил им об истине этого дела. Я хочу, чтобы все люди проверили это, как живой факт среди людей.

Немало мест, где я бывал. В Армавирской районной больнице я поставил на ноги некоторых больных. А когда приехал главврач Нефедов, я встретился с ним и рассказал ему о своей практике. А он мне ответил, чтобы я им не мешал и посоветовал ехать со своими качествами в Москву. Думаете, я не поехал в Москву? Поехал и встретился там с врачами. Помню мою встречу со Стуковым. Он мне так сказал: если ты будешь этим заниматься, то мы тебе покажем такую дорогу, куда Макар телят не гонял. А в Росстройорсе - организации солидной, где директором в то время был Алимов, а финансовым директором - Берецкий, меня остригли и с работы сократили. А ведь все они хорошо знали, что я помогал людям! И нет, чтобы и мне пойти навстречу, так нет, они взяли и сократили. Более того, они взяли да и представили меня как психически больного и выдали мне 1-ю группу инвалидности. Однако, это далеко не все испытания в моей жизни...

Во время нападения Гитлера на Россию своими превосходящими силами, место жительства моего было под гитлеровской оккупацией. Я встречался с Паулюсом. Он меня спросил: “Кто победит?” - Я ответил: “Сталин”. Он ознакомился с моей идеей и выдал мне новую справку, переписав с прежнего русского шрифта на немецкий и приложил к ней гербовую печать. Этой справкой я и спасался в ихнем режиме. Немцы, видя ко мне такое отношение со стороны Паулюса, кричали: “Гут, пан!”. А немецкие офицеры решили показать меня в Берлине. Посадили меня в вагон вместе с вербованными и повезли. Но потом меня ссадили и передали украинским полицаям, потому что не знали моей тайны. А те, из Знаменки, отвезли меня в Днепропетровск, в гестапо. Я был туда доставлен невредимым, так как меня охраняла природа. А по дороге разговаривал через переводчика с ихними солдатами. Они тоже кричали: “Гут, пан”! Однако, гут, пан-то, гут, пан, а только взял меня немецкий солдат под ружье, да и повел в комендатуру. Там стоял мотоцикл и они меня, одетого в одни трусики, всю ночь по жуткому морозу и ветру провозили по городу. Но я терпел не зря! Я просил природу, чтобы русский солдат взял над немцами верх. Так оно и получилось! Природа услышала мою просьбу и помогла русскому солдату заиметь такую силу, чтобы немца одолеть. Немецкая армия потеряла свое превосходство под Москвой и покатилась назад. 27 суток я сидел в гестапо и все это время делал все, что было необходимо для нашей победы. Моя мысль лазила у Гитлера в голове, заглазно пробуждала в нем то, что нужно было для победы над фашистской Германией. Фашистские начальники - политики хитрые, спрашивали у меня: “Кто победит?” - Я отвечал: “Сталин”. Немец проиграл войну и в этом есть заслуга и Паршека, который просил природу, чтобы победил русский солдат. Однако Паршек не за то, чтобы люди убивали друг друга. Он за то, чтобы не было воюющих сторон, он за мир! Он за любовь между всеми людьми, которая только и может привести нас к вечной, неумираемой жизни!

А теперь я скажу о враге внешнем и внутреннем, который находится в людях и который людьми же и порожден. Мы его не знаем и не можем его знать, а он есть. Мы свергли царя, победили самодержавие, т. е. сменили отца на сына, ввели науку, искусство, химию, чтобы стать независимыми от природы, но как был враг между нами, как внешний, так и внутренний, так он и остался между людьми. Потому что люди отгородились от природы, стали в ней бессильными. Они понадеялись на “мертвое”: на технику, искусство, химию. Они все делают, чтобы урвать из природы только то, что им нужно для себя, для интересов того дела, которое проложено людьми от начала их жизни и которое всегда ведет и будет вести только к одному концу - смерти!

А сейчас пришел человек с Востока. Он и практик естественного характера - Победитель Природы, Учитель Народов, Бог Земли. Он естественно овладел природою: в доверии и людьми с нею подружился. Она ему во всем помогает и все находящиеся в нем - животворные силы - ему дает.

Все это приготовлено к двум тысячелетиям. А пока что Земля наша всех нас, живущих на белом свете людей, за все нами сделанное на ней, прибрала к своим рукам и никого не удовлетворила в его деле. Люди - это есть мы. Мы все лежим на своих местах во прахе. Эти люди лежат и ждут мое имя, для того, чтобы их всех оттудова поднять! И не только поднять, но и заставить их всех до единого за “свое”, ими сделанное, отвечать. Это будет и обязательно будет в людях. Они сами этого добьются. Их окружит природа. Она даст им животворные силы и осветит их на веки веков.

Желаю счастья, здоровья хорошего.

1978 год, февраль 14 дня

Учитель

(Текст приведен в обработке И. Хвощевского).

[Александр]

МОЙ ПОДАРОК МОЛОДЁЖИ

Я смотрю вдаль, вижу много расположено. А это было при моей молодой жизни, мне было всего 20 лет, а сейчас 85 лет, тоже смотрю. А в нашем селе кулачки люди край на край, улица на улицу бились. Нашу сторону гнали, били, а ко мне наш Емельян Федотович Кобзев подходит, он соболезнует, говорит, как будто он мне жалится: наших бьют, просит меня в этом помочь, а на ихней стороне биток Марко Мамонов, ему никто из наших не нашелся дать сдачи. А мне пришлось один на один его встречь. Я его ударил против сердца, он брык и полетел, тогда наши их погнали. Я битка сбил и тут же вернулся.

А сейчас перед мною раскрылась международная проблема - сделать на Земле мир во всем мире мир. Как делец закалки тренировки Иванов Порфирий Корнеевич, он в природе считается победитель природы, он же и учитель народа. Нам, всей молодежи всего мира - наша социалистическая, а их капиталистическая - перед ним как отцом родным извиниться и головку склонить, попросить прощения за свою сделано ошибку, быть друг перед другом капризно недоверчиво, зло меж собою. Я вам помогу, свою любовь перед природою покажу, хочу сказать за наш с вами холод, это наш неумираемый друг, он нам в любое время поможет. Я вам через ваше нехорошее в любое время в любом месте останусь без усякой потребности. Оно не мое, оно райское, а человеку слава без смертна. Я для этого дела 50 лет проходил да продумал, да проделал, легче и лучше от этого не нашел. Мое дело - любому и каждому человеку надо помочь, а он у нас больной, ему надо помочь, а средств мы не нашли и человека нема, чтобы ему помочь. Он долго мучился до тех пор, пока умер. Это было, это есть и это будет, а по закалке тренировке еще не было, она же есть источник всей человека жизни, наука всех наших людей.

Хочешь жить по Паршековому делу - живи, он твоим не интересуется, это все осоздавшее тобою чужое не твое есть, мертвое, а ты с ним живешь, поживешь, повольничаешь и умираешь. Чтобы удовлетворить себя этого нема. А есть любовь одна между человеком и природою. Я прошу всю молодежь, чтобы она обратила внимание на мою такую вот просьбу. Она не даром устрелась с природою, и она меня такого закалила, дала нам свои силы, чтобы мы с вами жили в любви и не воевали с природою и сами с собою. Так поступили, как я поступил в своем пути, где “Огонек” со своими словами с делом корреспондента Власова, он на себе это все испытал, нашел истину в “Эксперименте полвека” написать нам, чтобы мы читали, понимали, а самое главное - делали. Между нами войны не будет, будет мир во всем мире. Вот чего нам нашел в природе Паршек, он нам раскрыл карты в закалке тренировке вечно неумираемой жизни. Он нашел место это, им так окружился, теперь нам всей молодежи кричит, он хочет, чтобы мы его так поняли и стали делать это дело, все мы поделаемся в жизни в природе любимые друзья, это все нам сделает закалка тренировка. Она нас учит, мы все труженики на это дело, у нас будут молодые закаленно здоровые сердца 25 лет человека. Бояться мы не будет никакого врага, даже своей развитой нами на Земле смерти. Мы есть люди, да еще какие! Мы дышим крепко, а чтоб говорить нам пришлось не за какое то чудо, мы будем все говорить за великую мать за природу, за физическую, за практическое явление. Это наш чистый воздух, вдох и выдох через рот, наше снежное пробуждение нервной части мозга. Мы, вся молодежь, любим больного, его душу мы сердце знаем, хотим ему помочь, через руки током убьем боль. Это нам не слова говорят, а все это делается нами. Мы пишем руками это справедливей не может быть, какая есть правда в этом деле. Мы с вами должны природу просить, через эту просьбу будем здоровые. Кому это будет не надо? Нашему юноше молодому? Дак нет, уважаемые вы все, это мировое значение. Нам всем надо любить мать природу, ценить ее, хранить как око, тогда болезнь не будет играть ролью над человеком, а будет играть человек над болезнью. Нам надо учиться в учение Иванова, чтоб нам не попадать в тюрьму и не ложиться в больницу, а жить свободно, не лезть на рожно. Какая будет нам слава, если мы свои головки низко поклоним, дедушке, бабушке, дяде, тете, молодому человеку скажем свои слова: Здравствуйте! Эх и жизнь наша такая тяжелая, поймите наше терпение, свои сердца закалите. Милые мои вы природные люди, вы гляньте на солнце, вы увидите правду, свое выздоровление в этом быть Победителем Природы, Учителем Народа и Богом Земли.

Мы, это люди всей Земли, хотим - сделаем, у нас это получится. Природа указала место нам таким людям. Это место - Чувилкин бугор. Этому месту надо нам, всей молодежи, все условие жизни. Мы должны заиметь такую возможность, чтобы наши люди, вся молодежь, научила себя оставаться без всякой такой потребности. Мы на это место должны выйти как один на этот бугор разумши, с нами Паршек. В один голос скажем за это наше райское место, а человеку будет слава без смертна. Мы этого с вами добьемся. Если мы будем делать, нас природа всех как один помилует, мы так умирать не станем. Вожак у нас есть Паршек - веха всему этому. Паршек низко всем кланяется, просит нас всех за это дело браться и делать в природе без конца и края, тогда то мы умирать не будем. Жизнь, та, которая была она, вернется назад.

Отец с сыном капризно к природе со своим дело отнеслись, один против другого вооружились для того чтобы убить, а Паршек, он им на смену эволюционно пришел, в люди ввел дух. Он нам всем принес новое небывалое, так жить мы не будем, как жил отец с сыном. Земля нам не будет таким источником, мы пахать перестанем, сеять зерно мы не будем, вся потребность с колеи уйдет. Мы будем с вами естественные в жизни люди, вся техника с искусством и химией нам не понадобится. Дух святой нас всех подменит, мы такими не будем, чужого у нас не станет и не будет у нас мертвого, мы поделаемся живыми людьми, что мы не попросим у ней, она нам в этом не откажет, а нам всем она жизнь нашу даст, да в природе практическое учение. Мы будем все люди мудрецы. А капитал, вся экономика умрет из-за этого вот дела. Закалка тренировка на землю хозяйничать не пришла, она людей окружила силой и энергией. Смерть она прогонит, а жизнь во славу введет. Люди поделаются богами, любовь воспрянет, уходить от нее никто не будет.

А закалка нас учит, чтобы мы с вами вся молодежь так с нею встречались, как наш Паршек. он говорит всем людям верующего характера. Они знают хорошо за бога, что он в жизни есть, ему надо крепко верить как таковому. Но спросите у них, как они ему выполняют. Он сказал свои слова: не пожелай тому человеку того, чего сам не хотишь, а раз ты не выполняешь, то лучше совсем не верь. Так у Паршека сложилась мысль: бог то бог, но не будь сам в этом деле плох. Надо в деле своем себя в людях показать, что ты есть в природе бог. Тебя как бога знают люди, просят тебя, он помогает во всем. Это есть бог, а ты, Паршек, проси молодежь, пусть она тебя просит как бога, войны не будет, мир во всем мире будет мир. Это все наделала в жизни в природе закалка тренировка, она упросила “Огонек” статью написать о паршековом деле. Он пришел на Землю для того, чтобы смерть как таковую изогнать, а жизнь во славу ввести. Где люди возьмутся на этом бугре, они громко скажут слово свое. Это место наше райское, человеку слава без смертна.

Паршек поднимет всех мертвых, а живых не пустит в землю. Вот чего люди сами, молодежь сделает. Она придет разумши на землю, и все они сами возопиют это. После этого всего земля нами не будет пахаться, а будет она цветами зарастать, а ароматом запахнет. Вонючее уйдет как таковое. Сама в этом молодежь окружится закалкой тренировкой, все станут заслуженные в природе, станут в жизни легкими людьми. Им дорогу покажет эволюция, святым духом их она окружит, вот тогда-то мудрость его придет на арену. Сама слава всем она откроет ворота. Своего не будет такого, как мы его так имели, а сегодня будет общего вида. Наш человек, такой, как и все они останутся в жизни на веки веков.

Она по планете проходила, проискала, видела очень много, но чтобы на это вот дело кто либо из людей согласились и вслед пошли, ни одного человека не оказалось. Все остались при своем деле. А как же я, Паршек, 50 лет проходил? Не побоялся я природы, вместе с закалкой тренировкой зимою и летом в шортах разумши. Спросить не у кого, а все же я для этого прошел путь свой. Я сделал и делаю, не бросаю. Духа святого несу и буду нести историю всей жизни эволюционно, чтобы на белом свете было новое.

Моя дорога лежала к жизни, я по ней шел, я не боялся никакого оврага, никакого врага. Я в природе не торговал, не открывал недра. Торговать, менжевать, мне не требовались деньги. Я презирал золото и серебро, я искал людям здоровье. Мне приходилось бывать в селах, городах. Меня вызывали люди по списку, я ехал к ним. Я нигде таким не был, а работал на производстве. Была такая возможность, об этом человеке писал и много практически делал. Я нашел источник в этом деле полезной стороны для человека. А люди как на знахаря отнеслись, я лекарь. Этому всему пришел конец сделанному делу. Техническая в искусстве химии сторона.

Через Паршека, он нашел в природе эти средства, ими в природе естественно окружился через закалку тренировку. Она Паршека закалила, он в дружбе стал через его к ней любовь. Это я нашел опытно, на себе их применил, а когда мне стало хорошо, то я это хорошее стал другому близкому человеку передавать. Ко мне обратился больной человек, нуждающий здоровье, а я, Паршек, его имел. Я с этим трудом не посчитался, опытом своим стал человека нуждающего учить, что в природе делать. А в природе воздух, в природе вода, в природе земля. Что самое главное в жизни - эти три тела.

Они человека посадили как клетку и заставили его искать по природе чего ему нужно. Он нашел для себя пищу, он сшил одежду, ему пришлось дом построить. Казалось бы он этим удовлетворен, а природа его для этого дела не рождала, чтобы он от ней уходил. Его заставило делать это дело самоволие. Он этого места не имел, он кочевал с места в другое, его условие заставляло. Он источник имел другой - не словесное животное, им свое время жил, что ему в природе помогало. Он кочевал до этого время, а потом он жизнь свою сменил на облюбованное место. Он стал этого всего хозяин, собственностью окружился, у него во дворе курочка своя, собака своя, кошечка своя и лошадка, корова своя, он ею распоряжался, он к этому делу свою заимел землю, что он хотел, то и делал. Он за эту землю убивал человека. Этого природа не полюбила за его такой поступок. Она ему за это все нанесла болезнь. Он ошибся, заболел, болеет. А я, Паршек, на это дело пришел этому всему помочь. Надо свою жадность в природе сменить на сознательное дело. Мы, эти люди, должны оставить все то, чего мы делаем, а надо взяться за другое. Отказаться от этого всего, это есть мертвое совсем дело, чего мы делаем. У нас есть все, но чужое природное, она нас для этого не рождала, чтобы мы этим вот так распоряжались. Она не хотела, чтобы мы природу покупали и продавали. Мы этого права не имели делать свою за счет этого прибыль, это золото, это серебро. Оно чужое и мертвое. Земля, она присвоена, она стала моей, я купил недра, ими стал торговать. Она открыла людям эту торговлю, люди стали пахать, сеять зерно, из-за этого они в этом прибыль имеют, они жизнь создали в этом деле, за что они деньги приобретают. Это их, они за это золото брали, серебро. А я за это все сделанное мною не должен ничего брать и не имею права за это вот брать.

Природа, она нам дает все свое не за какие деньги. Она нам родит без всякого всего. Мы присваиваем, говорим мое, а когда нам за это покажут золото, мы его рады получить. Нам природа дала все так: и цыпленочка, и утеночка, и гусеночка, и индюшоночка, и теленочка, и лошоночка, и поросеночка, и ягненочка. Базар в жизнь ввели, торговлю раскрыли, поделались предпринимателями. Заводчики, фабриканты, паны над землею. А чтобы это все как чужое добро удалить, надо войну. Капиталист без крови он не останется, он с этим умирает. А чтобы решиться, он без силен. Его мучает техника, его мучает искусство, его мучает химия. Он в этом деле без силен человек, он так, как все остальные бедные люди, умирает на веки веков. Люди чужим они всех за собою тянут. Им как богачам не хочется тяжело работать. А за ним вся беднота со своим здоровьем. Стараются им вслед подражать, а условие его гонит к богатею, он к нему идет и нанимается по договоренности, ему делает то, чего ему нужно. Он у него выслуживается, ему хозяин доверяется как хорошему заслуженному человеку, но не нашлось такого в своей жизни человека, чтобы он от своего имения отказался, ибо это его такая в своей жизни. Ни один человек по боговому слову не жил. Это надо другому не желать того, чего сам не хочешь, а у нас таких людей в жизни не рождалось и нет их в жизни, кроме только одного Паршека. Он один пока рожден таким. Его встрело дело самородка, его источник жизни закалка тренировка. Я один есть на белом свете тружусь на благо всех людей. Я учусь в природе, хвалюсь перед миром, истинно хочу сказать за мое сохраненное тело. Мое сердце, оно молодое, закаленное, здоровое сердце 25 лет человека. Это мой такой выход в свете. Я не боюсь никакого врага и нигде, даже своей смерти. Если бы этого не было, я бы умер давно. Человек я земли, дышу очень крепко, а резко говорю не про какое либо чудо, а за природу за физическую, за практическое явление. Это самое главное - чистый воздух, вдох и выдох, снежное пробуждение, мгновенное выздоровление центральной нервной части мозга. Я люблю больного, знаю сердце, душу его, хочу я ему помочь, через руки током убиваю боль. Это не слова нам всем людям говорят, а все это делается делом. Рука моя пишет, владыка, очень справедливое, а просьба какая? Меня надо просить - будешь здоровый. Кому это не будет надо? Юноше нашему молодому? Дак нет, уважаемые, это мировое значение. Нам надо мать природу любить, ценить, хранить как око свое. А болезнь над человеком роли никакой не играет, играет роль человек над болезнью. Нам надо учиться в Иванова в закалку тренировку, чтобы не попадать в тюрьму и не ложиться в больницу, жить свободно, не лезть на рожно. Какая будет нам слава, если мы с вами низко головки поклоним, дедушке, бабушке, дяде, тете и молодому человеку скажем: “Здравствуйте!” Эх и жизнь моя тяжелая такая. Поймите мое сознательное терпение, закалите свои сердца, милые мои вы все люди. Гляньте на солнце, вы увидите правду, свое выздоровление - быть такими, как я - Победитель Природы, Учитель Народа, Бог Земли.

Это все сделали наши такие люди. Я им оказался не по душе. Я тут вот не причем, сама природа не удовлетворила человека. Он жил так, как хотел, у него все было и есть сейчас, но одного не хватило, это здоровья одного. Он ошибся, простыл, заболел, а средств нема и человека нету, что может быть в этом. А я, Паршек, в писанине этого человека в природе нашел, сам себя представил, стал людям помогать, люди остались благодарны, но не все. Из них был мой администратор, он меня призвал к законному порядку, меня посадили на всю ночь в НКВД. Я там просидел, чего только не думал, а утро пришло, я туда попал, куда это надо. Мою шевелюру с меня сняли, я стал брит и пострижен. Скоро меня убрали, сократили с работы. Я остался обиженный людьми, обратился в контрольную комиссию Азово-Черноморского края. Дело разбора пришла администрация Богачев и юрист. Они так сказали: я ничего не делал, а писал про какого то человека. Я это услышал, им сбросил всю из себя одежду, сам ушел в природу за город. Никто меня не встретил. Я очутился в совхозе в леч пункте у фельдшера по указанию директора. Это было под троицу. Я сам не знал, куда, зачем шел. Держался запада, попал на орсовское подсобное хозяйство. В ставу я скупался, вышел на простор, а тут где взялся пастух, овец плохо видит глазами. Я к нему пробрался через овец, стал говорить, а он мне жалится: я пасу овец на слух, видеть не вижу. Я ему говорю, чтобы он посмотрел в свои глаза и потянул воздух. У него открылся свет, он мне дал кусок черствого хлеба за это. А я его съел как торт хорошего качества.

Свою дорогу не приостановил, пошел дальше. Где взялись в наряде девушки три. Они мною заинтересовались, я у них спросил: А есть у вас кто либо из больных? Они мне сказали за слепую женщину, у ней веки не открывались. Я их прошу мне ее показать. Они привели к ней меня, а она нацменка. Говорю, переводчика, они его мне дали. Я через него ей глаза открыл и тут же ушел.

Дело шло к заходу солнца, я пробирался на гострый курган, на могилу. В это время люди тяпали подсолнухи, они с меня смеялись, им казалось это странно. А трактористы пришли до меня на этот курган, у нас с ними пошел разговор. Они меня поняли, что я не плохой стороны, пригласили в свою будку. Я пошел, они кашей меня накормили, я тут же уснул. А за мной такая погоня из генеральского села на линейке приехал Председатель и парторг. Забрали, привезли к конюхам в конюшню, там я не спал, а с людьми говорил про свою историю. А ружье, сказал, чтобы они убрали. Всю ночь не спал, а все говорил до утра. Утром водою облился, сам по тротуару хожу, да с природой говорю, а мне мальчик приносит в сметане пышку. Я спросил, кто тебя послал. Он сказал, папка. Дак неси и ему ее отдай. А тут машина подскочила, директор МТС, он сам приехал. А я у него спросил: А ты меня знаешь? Он ответил: нет. Я ему сказал: Таких командиров 50 убил. А он пырх и уехал туда, откуда приехал. За мною лошади подъехали, мы поехали в район к участковому. Там меня ждал участковый, меня вез комсомолец. Я приехал, мне двери показали, я туда зашел. А участковый встречает сбатига мат перемат. Что делать не знаю за что, про что, а все ж он устал. Я у него спросил: Так вы на селе людей воспитываете? Он молчит. А это кто за портреты? Сталин, Ворошилов, Буденый, Коганович. Он извиняется, стал на стороне моей, позвонил в хозяйство орсовское, а ему сказали, это наш работник. Тогда он сам туда повел и отдал охраннику. Я был им доставлен в Ростов на Энгельс, 43.

Меня, как такового, природа не знала где деть. Время проходило, борьба с беспризорниками. Я был этому пригоден, я в своем костюме выступил, слово свое сказал за советскую власть, но люди были все не нужные, они мою закалку тренировку гонят от себя куда-то. Она же была спокон веков, только никто ее такую не хотят признавать. Она же наука всех таких людей. Чернов, председатель контрольной комиссии Азовского края, меня, как контрреволюционера, милиция, ОГПУ, ничего не сделали, а форма моя привела к без призорникам. Они меня окружили, туда они меня привели, где моя одежда находилась - во 2е отделение милиции. Когда без призорников привели с базара, то ко мне углорозыск подходит, спрашивает: Фамилия? Я ему сказал: Иванов. Он взял с собою, привел, а одежда ждала меня. Он меня спросил: Твоя одежда? Я ему говорю: Моя. Он велел одеваться. Я оделся, он посылает до Чернова. А Чернов взялся за это дело серьезно, ему секретарь его подтвердил, что его глаза без очков видят. Он на это вызвал психиатра Покровского, с кем приходилось говорить всю ночь, но к путевому не пришли. Это такая идея, она в этом сильная, люди сами не знают, что им надо.

Паршек нашел это дело, он самородок, делает в природе эволюцию святой дух. Не умеешь, откажись, мазать не надо, один за другим умирать не надо. Надо жить нам. Паршек для этого он закалился, чтобы природу любить. Он белый снег уважает больше, чем цветок. Он сохнет, происходит в пыль, а снег, он делается в инвентарь, чистая вода током бурлит. Эти качества Паршек любит, хранит, как око, поэтому он победитель природы и учитель народа, бог земли. Ему все равно, что зима, что лето. Она, природа, за Паршека. Он ее упросил, она ему дала жизнь и учение такое практическое явление. Он мозг свой пробуждает, чтобы не утомлялся, чтобы он вечно жил, его надо всегда держать на страже. Человек стареет, он в этом хиреет, у него сохнет мозг, он скоро умирает. Паршек, он себя научил в природе от этого уходить, он любит природу, терпит сознательно, для этого холод воспринимает и также голод. Паршек не собирается идти по той дороге, по которой люди идут. Они ходят походят одно время, потом они отмирают, их силы в жизни падают. А Паршек их через ноги босые набирает, он у жизни так умирать не будет, его природа сохранит за это. Он такой один в мире - не желает другому то, чего сам не хочешь. Это самое главное в жизни - природу надо любить, хранить ее как око свое, тогда то и тебя она в жизни сохранит.

На это самое мое дело люди не хотят идти со мною вместе. Я иду с профессором, он идет так, как все - в пальто, а я ему говорю, чтобы он попробовал, хоть один денек так походил. Он так мне сказал: Я лучше умру в пальто, чем я буду умирать без пальто. На мою дорогу соглашаться никто не желает. А все по своему умирают, лежат в прахе, в земле. Они ждут меня с этим делом. Ни один психиатр не будет согласен, у них не делается, а можится в человеке, он как человек болеет болезнию, а ему не научились помогать. Помогают болезни его, а его списуют актом.

Мое это есть все наше природное. Если только разобраться, всему делу есть мать великая природа, а она за меня, за такого человека. Она говорит, я за Паршека. Она со мною не даром с таким встрелась, и то она сделает, у ней есть все, если схочет – повысит, а если она не схочет, она его понизит. Хозяин добра я для них это первое лицо. Никакой больной, чтобы природа Паршека за что либо она его наказала, он ею одарен в жизни избранное лицо, ему она доверилась как мудрецу, то чего надо применять, он на ходу все так он делал. Его психиатры не имели права такие слова признать здоровыми, они в своем учении не встречали, им троим пришлось ошибнуться, они были подчинены природе, она его на усмотрение послала, чтобы за это взялась милиция. Этого хотели психиатры, она, природа, это сделала. Паршек в Мясниковском районе со своею практикой был задержан. Он нарушил жизненное правило, сбросил из себя всю одежду, его море тянуло к себе, ему люди не дали, в пшенице на лошадях поймали и доставили его к милиции такого живого. А одежда была в грязь брошенная им, ездовой на лошади помчался и принес. Тогда то им сказал Паршек: Куда хотите, туда меня везите. Его привезли в мясниковскую милицию от Ростова.

Никуда я эту идею не дену, это всего мира наука. Человека источник – не умираемая любовь меж Паршеком и природою. Она за Паршека, его не обидит жизнью, смерть как таковую сгонит, а жизнь во славу ведет. Это мать великая природа, она всегда заступится за обиженного, а я, Паршек, в людях обиженный людьми, они меня попом за мою работу сделали, а потом хотели свою ложь сделать, якобы я не схотел работу принимать. А мне дали шесть месяцев я за это проходил, а потом областной прокурор мне помог устроиться, меня приняли. Шевелюры администрация под угрозы сняли, волос и бороду, и в последствии с работы сократили, куда может быть такая не может быть людская обида. А я в природе закалился, своим опытом даю обижено нуждающему здоровье. Я, Паршек, это делаю, а на меня психиатрия со своим теоретическим знанием набросилась, меня окружила, сама не знает за что. Я ненормально делаю это, присвоили паранойное развитие личности, шизофрения, они дали в труде инвалидность первую группу. Я спугался, а природа меня увидела такого, говорит мне, чего ты пугаешься, я тебя не делала таким, сделали ученые, они будут передо мной отвечать, я одна за тебя заступлюсь, ты такой у меня один, ты хочешь в людях истину, а тебе ее не дают, они идут против твоего дела, не они являются самородком, а ты, пусть они чего хотят делают, но они технические люди без сильные, а ты Паршек естественного порядка, я за тебя, за такого, одна, ничего они не сделают, они против природы пошли. 50 лет проходить по природе таким, как проходил по ней Паршек, можно в этом умереть 1000 разов. А я жил, я живу, и буду я жить.

Паршек для всех людей закалился, заимел свое здоровье, чтобы его передавать всем людям. А люди, административное лицо, этого не дают делать, считают меня шарлатаном, я обманываю в этом людей. Я за это копейки не беру. Здоровье не покупается и не продается. В труде легко теряется, а чтобы его найти, это невозможно. А моя закалка, она помогала своими опытами. Человек становился здоровым человеком.

Это было в Кировограде, там очередь меня ждала. А юстиция, Прокуратура вмешалась в это вот такое дело, посадила в тюрьму как больного. Им хотелось мое здоровье убить. Этого им природа не дала такого права, она послала Паршека в Одессу в N14 психприемник мое здоровье изучить. Я больной психически не входил в рамки ученых, они меня не знали, а сей час умница нашлась, за один месяц она признала меня здоровым, только тунеядцем, я ничего не делал. Это их было такое дело, за что я их называл бедные люди, и называю за их незнание. Они ничего не сделали, и они не умеют делать. Они пошли на авантюру, якобы закалка тренировка опытно ничего не делает. Это все неправда, я живой закаленный человек свои силы любому человеку их передам естественно природою. Человек не будет простужаться и не будет болеть. Это было, это есть, и оно будет. Оно это вот в живого здорового человека будет закалка тренировка с природы, с воздуха, воды и земли, что нам, таким людям, дало все оно чужое и мертвое, а мы с вами живые и свои, вместе живем, это все оно из собою тянет, мы в этом во всем падаем, теряем силы и уходим с колеи на вечный покой. А Паршек, он нам говорит: Нам надо любить, хранить природу, как око. Только родила в природе человека, она ему дала такие силы, с которыми и в Одессу пришлось до Аллы Павловны попасть в изолятор N14, он там у людей признавал болезнь психическую за свое дело. А у Паршека дело не простое, а самое главное, это человеково здоровье, оно ею, природою, далось, она заступается за него везде и всюду, где бы не был Паршек, что бы он не делал, его природа от этих людей самозащитит. Эта Алла Павловна, она врач, ее работа - человека надо правдою защитить. А Паршек был закаленный, он пошел в природу для спасения в жизни человека. Она знала хорошо по институту, в Ростове училась у Каргина на лекции я, Паршек, об этом выступил, доказывал об этом человеке, которого она держала один месяц. Что она признала? Да ничего, всех психиатров провергла, а сама выше от всех на высоту стала. Вот чего она сделала Паршеку - здоровым признала, а тунеядцем сама сделала, в суд направила Паршека судить за то, что делал в людях Паршек. Он своею закалкой давал и дает на сегодня людям здоровье. Люди его берут учение, а сами они не выполняют. Деньги дала, а учение забыла. А тут это все стращает, у закалки опыт холодный и устный, его надо будет знать - это одно, а делать - это другое.

Люди пришли, преступники, грабители, судить. У них прокурор спрашивает: Вы Иванова знаете? Они меня такого наряжено не видели, а сказали: Знаем. Он вас принимал? Они все сказали, принимал. Что он делал? Они забыли учение. Закалка, она у себя человека пробуждает природою, делом надо делать, а когда делать будешь, то болеть никогда не будешь. Это же есть мать природа, она нас учит по новому небывало жить, а нам тяжело. Мы боимся природы, особенно холодной воды и также воздуха, и земли. Она нас простужает, она враг жизни человека. Люди ученой стороны в степи поймали голого совсем человека, без вины виноватого. Он же больной человек, дело ему создали, описали дом, судить надо его. А он для этого закалился тренировочно. Любому каждому человеку не жалеет свое здоровье ему передать. А люди, блюстители порядка, на это дело свой гнев наложили за это самое, чтобы люди знали. Их за это дело обвинять не надо, они больные люди, им надо здоровье, они его не сумели получить, тоже обозленно выступили, хотели своею неправдою убить человека.

Истина была она за Паршеком, он для этого дела проходил по природе полвека, а врачи все, юстиция и административные лица обозлились, против природы пошли. Она же мать наша, а мы на нее обиду положили, мол, она наш враг. Она простужает нас, мы болеем в этом. А как же Паршек? Он этого не получает, а за него взялись книжники, фарисеи. Он же пришел с востока тогда, когда людям церкви закроются, дар божий отпадет. Он все по своему сделает, это Паршек, а когда это время настанет, об этом никто из нас не знает и не может об этом знать. Ни ангелы, ни архангелы, а только знает мать природа. Она на это у себя имеет своего сына родного Паршека, ему, как таковому, доверилась, дала свои силы, его таким окружила. Он у нас такой в природе один с закалкой живет, любит природу. Она за него душу свою отдаст. Читайте “Мою Победу”, это истина моя.

Я никому из всех ничем не мешаю, ихнего не беру, это все есть чужое, вас за это все природа, она наказывает. У ней добра хватит. Мы воры, мы убийцы и жрецы. Мол, это такая есть в людях привычка, деньги заставили их в деле приобретать. Они умело хранятся, а у меня они на первом плане их попалить, это моя такая задача. Здоровье нигде никак не продается и не покупается, а вот жизнь наша такая в деле продается только за деньги. Человек нужен любому заводчику, любому шахтовладельцу и пану, так же богатому человеку. Бедный, он ищет эти вот условия, хочет, чтобы они были. Их делает человек, хоть ему тяжело, но он делает, а в деле он свое здоровье теряет, ему не легко. Ежегодно так оно делалось людьми, все больше и лучше от этого всего, а, в конце концов, мы того в жизни, чего надо достигнуть, мы не достигаем. Надо бы жить, а природа эти мысли не допускает, и она приостанавливает эти человека думки. Брежнев, он бы не хотел умирать, но его силы в этом пали, как и у всех наших людей. Мы с вами этого в жизни не хотели, а природа от нас этого требует, она с этим не считается ни с чем. Если это нужно этого человека с дороги убрать, она свои силы кладет на этого человека напасть. Она в этом сильная духом его окружить и посадить болезнь любого характера. Она не считается ни с какими силами, лишь бы ему помешать в его деле. Он заболевает и потом он умирает на веки веков, его люди закапывают в землю.

Люди нашей всей Земли, они не удовлетворились своею жизнью, я и на что дал согласие с ними поделиться - им ихнее все оставить, а свое живое тело взял со своим здоровьем. Я никогда в жизни не был попом, а им захотелось мою дорогу поломать, они сделали так, как хотели. Якобы, они мне предложили работу, а я от нее отказался. И тогда был закон введен - шесть месяцев нигде не поступить. Это на мою руку. Я пошел в природу так, чтобы практику сделать на людях. Так природа моей закалке тренировке она сделала. Я пошел в природу, в люди, чтобы им опытно помочь. Они со своим таким врачебным законом, с милицией, подхватили и направили в Сватовские психдома. Я на ходу поезда соскочил и направился в то время в Луганск. Там, в Елизаветовке, ул. Луначарского, 2, там шурин, моей жены брат, Городовитченко Ф.Ф. Он меня увидел такого, спугался, а я ему говорю: Дай мне одежду. Он дал брюки, рубашку, я оделся, ему говорю: Есть у тебя больные кто либо? А он сказал, есть на Первомайской, 11. Я прошу Марию, чтоб она пошла и об этом рассказала, я не знахарь никакой, не врач, я практический закаленный человек. У меня нету медицины, а вся природа, воздух, вода и земля. Где Мария приходил и велит: Иди. Я пошел, ей, больной, сказал, чтоб она до моего прихода не ела, а сам до завтра пообещал, приду. Она не ест, а ждет, она думает, чем и как я буду ее лечить. Она дождалась, я пришел, взялся свои силы передать через руки. А тут природа спустила дождь со снегом, я ее вывел на землю, она пошла, по сырой земле ходит. Это чудо из чуд чудо. Федор так сказал: Такую больную один Христос мог поставить на ноги. Я же не Христос, твой шурин Паршек. Больная своим детям приготовила кушать на обед.

Что же сделать? - думает Паршек. Пошел в горсовет. Пусть этому помогут. Председатель культприема вызвал врачей на этот зов. А у них одно - положить в больницу. Я это услышал - бежать оттудова. Бросил шурину его одежду, а сам в дорогу, в путь к своей одежде. Я ее сбросил у знакомых, ночью ушел от них. У них двери были на секрете, запирались, а мне их кто-то открыл. Я вышел и пошел туда, куда надо, а когда обратно шел за одеждой, то двери мне отворились. Хозяева спугались, мою одежду к жене повезли, а я тут как тут пришел. Мне за это все случившееся батюшка рассказал, а признать меня этим не хотел. Это все делал Дух Святой. Ради меня двери отворялись, ради меня такого обижено человека я таких больных много на ноги поставил.

А время пришло, я направился к областному прокурору, ему все подробно так рассказал за свою историю, он мне помог устроиться на работу. Это так делала природа, она дала такое место работы, я там день работал работу свою, а ночь принимал больных, так это все для жизни людей делал. А потом в Мин Водах больница железнодорожная пригласила, врач Данилов. Я там у них на ноги поставил женщину. Больные такого врача потребовали, а врачи велели оставить больницу. Долго там не пришлось, скоро нас перевели в другую зону, но мое дело продолжалось, я больным помогал. Меня за это не любили, старались моему делу помешать, взяли обстригли, побрили и сократили. А потом 1-ю группу дали по труду. Инвалидность мне была на руку, а природа мне так говорит: Это тебя сделали больным ученые, пусть они за это будут отвечать. Они этого хотели, обидели меня. Я же есть в этом деле Паршек, на Землю пришел для того, чтобы в людях не было смерти. Я поднял всю историю детского времени. Я вспомнил, как другие дети, мои ровесники, хотели меня, как такового, обидеть. Яшка Илларионов ударил кулаком, скоро он скончался смертью. Наум Родяков хотел затопить, умер скоро. Бердецкой на кулачках нас разбил, руку ему война оторвала.

Я помню, купался в Колдобани, а отец мой мне жизнь отделял своим наделом, он говорил так людям, его жизнь вся была Паршека на Чувилкином бугре. Я своею идеею взялся, на этом месте окружился, а условия не дали, чтобы была такая возможность другим людям остаться в природе в жизни без всякой такой потребности. Я там хотел дитя родить без этого всего. Это место никем никогда оно не занималось, а мне блюститель не дал. Я обижен от этого всего остался, но чтобы про это все забыть, я это не забуду. Я это скажу людям: Я со своею закалкой тренировкой изыскатель в природе здоровья, и тутже я научился его другим передать.

Эту местность пришлось оставить, на провалье мы переехали, землю другую получили, свое сельское хозяйство расширили, какое оно у нас, у отца сделалось. За убой животного ему дали выселку 5 лет в Архангельскую губернию. Я его выручил, привез помирать в Сулин, скоро он скончался. А жизнь моя в рабкопе мясницкая так показывала. Ей хотели люди помешать, в чистку соваппарата подали, что я есть кулак. Меня моя ячейка Гуковская самозащитила, я был восстановлен, а потом меня суд по 169 статье мошенничества дал два года принуд работы. Был в Холмогорках, Верхние Низовки, лесорубом, первый выполнял план, перевыполнял. Меня за мою скромно ударную работу наблюдком освободил. Я из них одиннадцать месяцев проработал. Моя такая ошибка, она у себя имела вечную неумираемую обиду, мое это природное горе, моя беда. У меня был в жизни моей отец родной, шахтер. Жизнь свою положил в шахте, а его, как человека, все люди дразнили шишкин, что меня это мучило. Я про это забыть не смог с детства, я все думал этому делу помочь. Ни с чем я не считался в жизни, старался везде и всюду показать человеком, но одно не знал, что природа, она есть наша мать, родительница всех нас. Она нам жизнь дала в себя, делай то, чего тебе угодно. Я так жил, как она велела. В деревне в такой большой много жило, да радовалось своим хозяйством, а на него люди нападали. Как я был из всех парень, как парень, своих друзей я имел, а друзья такие есть люди, лишь бы захотели, они в любую минуту тебя предадут. На меня, на такого храбреца, напали все своего села люди. Я жил хорошо, мой промысел делал показное, они этому делу были против. Нас было трое, мы договаривались мед забрать у учителя у Шевердина. Ночью мы это сделали, а про это самое один Гришки Зелин признался, что мы это дело сделали. Люди подняли хаеж на это дело, где был я в этой шайке. Меня прикладами очень крепко били, судили народом, что хотели, то и сделали надо мною. Я был вор, перед селом доверие потерял. Но бедность свою никогда не отдам. Собрались ехать землю искать ходоками. Меня беднота избрала, я поехал ходоком от бедноты. А со мною богача послали богачи. Мы ехали землю для жизни отыскать, нам попался кусок 470 десятин у Гукова. Люди бросали жребий, имя мое досталось. Я эту землю взял на себя, а богач меня в свою сторону завербовал, мы, мол, тебе поможем, богачи. Я согласился с этим делом, пошел вслед за богачами, они меня поддержали, я был уполномоченный. Тут меня подняли на высоту, я не много подрос, а чтоб за партию забыть, я был и буду большевик. Никогда не забывал и не забуду никогда, что меня такого выбросила из рядов всей жизни. Меня такая окружила природа. Люди меня пригласили, чтобы я у них им работу ответственную делал, чем меж ними завоевал авторитет.

Я долго не сидел на одном месте, меня гнала природа до тех пор, пока она совсем изгнала. Ученые, психиатры, они на мне крепко ошиблись. Я им закалку такую представил, а они мне за это инвалидность представили. Я перед ними свое здоровье показал в людях, а они мне N10 политику пришили. Это все работа Сталина, он таких людей загонял, я у него такое место занял. А врачи все на стороне подхалима, им надо деньги. Я просил природу, чтобы она мне дала жизненное учение, она меня учит, отдала то, чего будет надо для моей жизни. Она от труда меня оторвала, я стал через ученых ненормален, меня погнали по психбольницам. Я с врачами не спорил, но свое не упускал. Время такое, оно проходило, ему надо поклониться, за него держаться, а оно бежит, не стоит. Я его только держал, ценил, хранил, как око, а свое не жалел другому здоровье отдать. Я то сделал, чего когда-то говорил нам Христос.

Товарищи, вы все наши земные люди, неужели я этим вот в жизни своей так ошибся, если я обижено больному нуждающему помог? Я думаю и хочу так знать от вас: За это меня ученые сделали за это самое я ненормален? Я в этом деле в природе проходил с закалкой тренировкой 50 лет. Я практический человек, испытатель на самом себе опытно эту болезнь изжил. Разве это будет нам таким людям плохо, если мы над собою врачи, если у нас не будет над человеком такой техники, такого вот искусства и также не будет химии? Это будет одна истина в жизни. Мы сохраним свои тела, вот чего Паршек в природе нашел - истину одну из всех. Она его, такого человека, заставила от всего этого отказаться и признать все это имеющее чужим. Оно нам не помогает, а мешает. Если этого мы не будем иметь, чего имеем. То в нас было другое, это чужое, совсем мертвое. А мы как своим живым хвалимся, говорим, это лошадка наша, мы ее запрягаем в дроги, кладем груз, сами садимся, вожжи берем в руки, кнут, твое дело вези, кому хорошо, до здоху. А бык до ножа везет. Где же тут истина, если мы природу заставляем? Она крепко на это все наше выступление так тяжело в жизни относится. Мы же есть такие люди, нам этого, что у нас есть, нам мало. Мы для этого стараемся свой плуг держать для своего дела. У нас, чтобы было, чего есть, держим коровку молочка и свинку для сала, а овечка дает шерсть и мясо. Все это будет в жизни надо. Лишнее определяется хорошим хозяином в базар для продажи. Надо будет хозяину деньги. А беднота со своими недостатками, она тянется вслед к этому всему.

Я не старался сделаться таким хозяином. У меня был хозяин отец. Я ему в его шахтерской жизни помогал, не хотел, чтобы он в шахте работал. Я хотел, чтобы он был хлеборобом. Я сам себя не жалел, все тащил во двор, сам себя заставлял в этом быть отцу хозяином. Это мое было сыновское - на новом месте хутор Иванов. Я не хотел, этого сделала сама природа. Она на мое такое дело делала урожай любого значения. Мы не жалели, а раздавали пшеницу на семена. Этим мы выигрывали, у нас, как нарочно, росло хозяйство, это было вредность, мы его меняли, на что хотели - с быков на лошадей. Тут мой отец сменил свою прежнюю кличку, не стал шишкан, а стал Корней Иванович. Мне было от этого легче. Я пил крепко водку, а потом не стал трезвым мужиком, что заставило это сделать - я бросил хутор из-за неприятности хуторян.

А снежок декабрьской стороны тихо на землю ложился. Как по нему приятно ходить босой ногой. А мысль одна лежала до самой крайности. Я хотел бы видеть температуру ниже нуля. Снег такой белый себя показывал, такого редко встречаешь. Это в природе такой был год. Мы все живущие такие вот люди, нас за это надо крепко учить. Нам зима для того она к нам приходит, чтобы люди от ней хоронились. У них на это были построены хаты, это их такие удобства, их дело там спать, что-либо сготовить покушать. Мы ничего такого не делаем, чтобы чего прибыльного в природе получить. Ждем такого времени, чтобы снег убрался из под ног, а весна, теплые такие дни, они к нам такие пришли, атмосфера на другую сменилась. Это бывает в году один раз.

Мы теперь разбираемся с первым начальным человеком. Он был источник всей природной индивидуально жизни в природе. Чистым телом прикреплен к земле, чистым телом его окружала вселенная. Он был энергичен, силен в своем теле. Он от природы получал то, чего ему надо. Он не имел света, и тьмы не было ему, не было знатно, что было на земле. Вода разделила землю, лес, озера, горы снежные, и дух носился над этим делом. Его мысль привела, чтоб увидеть этого второго человека. Желание такое у него народилось, он долго мучился в этом деле, и все же ему пришлось дождаться. В процессе всего этого ему пришла действительность, природа ему, как таковому, она откликнулась к нему. Пришла на помощь этому всему Ева, женщина. Она прислана природой, для того чтобы Адам знал, а что есть в жизни в природе. Ему раскрылось все через похоть одну, он окружился своим местом, это был рай. Он до этого всего сближения не употреблял ничего, а когда они родили детей, то им приходилось от этого места отрываться и своим местом овладеть, тем, чем кто начал на своем таком месте люди со своим здоровьем расположились по своим национальным языкам. Это было раньше, человек свое не забыл сам себя кормить, одевать и в доме жить. Природа, она на это ворота всем в отдельности отворила, люди свое место, они самовольно захватили, стали природу разорять, тянуть в свой двор. Люди на это поделались в природе охотниками, дельцами. Словом, оно так делалось, и будет оно делаться. Такого мира, какого хотят по договоренности люди, не получат его. Они в индивидуальности со злом живут. Это есть имеющая и большая разница в этом кипучем деле. Какой может быть мир, если люди сами живут в чужом материале? Они в природе окружены мертвым, они не признают свое живое тело.

Мы не хотим признавать самое главное в жизни, это всему миру всех людей закалка тренировка, она сделанная для всего мира всех людей, чтобы они знали, что это надо общими силами делать. Не надо такое добро забывать, оно написано, правдою окружено, истиной. Если бы этого не было, этого человека не было в жизни. Оно так его держит в живых, его в этом духе воспитывало. Скажите, пожалуйста, если кто читал, или будет эту статью прочитывать, слово, сказанное кем-то, это все делал сам Паршек, он так эти свои дни и недели, и месяца, и годы он продумал одно и другое, он проделал это практически, эти опыты им делались для себя и для всех остальных. Кто читал, и тот, кто будет читать, это нужно для всех других людей. Этот “Огонек”, он находится в библиотеке, а эта история, она нам расскажет всем. Пусть людям будет это известно, эта история, она делалась человеком на нашей такой земле, всего-навсего в своей такой жизни. Это было, такое проходило на белом свете время, 50 лет в этих условиях проходило. Дело Паршека он делал, чтобы люди про это знали. За эту всю такую вот историю можно было любому человеку 1000 разов умереть, и я такой в жизни рожденный для этого природой - надо жить, я живу и мудро в этом разумею. Если мы эту вот с жизни упустим идею и бросим ею заниматься, то наш человек с колеи уйдет. Это же есть в природе для человека живого свое тело, его надо спасти в жизни в природе естественным порядком. Ему, как таковому человеку, помогла сбавиться от этих цивилизованных людей, они им стали брезговать, он долго ходил об этом думал, как же так, что мы все такие вот эдакие люди, в своей жизни такой не были удовлетворены этим.

А он, Паршек, мудро разобрался с этим делом и дал свое согласие пойти в природу. Он пошел в нее искать истину в жизни, такое место с такими вот условиями, которые дали Паршеку заиметь возможность такую для нашего любого такого человека, чтобы он научился в природе оставаться без всякой потребности. На это дело люди подхватятся и тут же скажут свои слова: Это место наше райское, человеку слава без смертная. Этим самым с людьми поделился в природе Паршек. Он у них ихнего не взял ничего, а свое найденное живое свое тело не оставил. Паршек обдуманно стал действовать в природе, ему, как таковому, в его жизни помогла закалка тренировка. Она его для этого закалила, ему ввела природные силы, он не стал простужаться, не стал так болеть, как мы в этом деле болеем. Он с природой близок, стал с нею вместе жить. За его такой вот поступок, за его все им сделанное, она его, как на человека чужого, не любила, а своего такого, как Паршека, с душою, сердцем, полюбила. Он у ней такой один так ходит без всякого чужого. Если мы этого вот с вами не сменим в жизни своей, то мы, как таковые, все по одиночке уйдем в землю. Так оно было, так оно и есть, так оно и останется меж нами такими, кто не захочет любить природу. Она есть никак и нигде она ничем не одета, и никак не огорожена, а как была раздетая, так она и осталась живою своею природою. Она такая есть, была она, и будет такой она огромной единицей. Она наша есть великая мать, она нас родила для этого, чтобы мы в ней стали так жить, как мы с вами без этого такого всего. Мы же с вами начинали это вот так делать. Мы делали, делаем, и будем делать в этом. Мы такие есть в жизни люди, нам не приходилось так жить, а мы начали, мы и до сих пор живем, и будем так жить. Все равно будет у нас недостаток, твоя будет болезнь, ты, или я, и все равно нету того, чего будет надо. А человек видит далеко, он бы дальше видел, но сил не хватает. А место большое, расстояние, его можно захватить, только зачем? А у самого такие огромные завидки, чтобы иметь. А я вот именно от этого всего отказал сам себе и не хочу, чтобы кто либо этого имел. Моя статья не рекомендует, чтобы люди чужим они обжирились.

Мы есть начальники всех наших таких вот людей, они у нас трудятся, делают нам нашу экономику. Мы их сохраняем в этом, они за это деньги получают и в домах наших живут со своими удобствами. Они за счет этого всего пожили, да повольничали, а потом пришло на арену такое время для каждого нашего человека, он чем-то заболел, на него напала своими силами природа, она его повалила в постель, в мягкое, чтобы он там в этих условиях лежал, стонал, сам себя мучил. Ему ученые нашли путь дороженьку, построили больницу, которая никому она не отказывает. Даже имеют врачи скорую помощь, подъезжают и сами забирают, везут его туда. Там условия не домашние, административно врача, там его режим, сказанное слово. Во всем персонале, от нянечки, до самой сестры, они свое дежурство ведут так, как им на минутке сказал сам врач. Это их такой есть режимный закон, следить за больным так, как это полагается. По врачебному усмотрению все лежит на нянечке, она там труженица, у ней все в голове, в руках, она есть во всем самая главная помощница, она и болезни больного докладывает сестре, она у них есть от врача первый над больными командир. Больному покойному всегда от персонала большая благодарность, сумей зашухари, то тут найдется на тебя мокрая простынь. Люди больничного значения это есть деньги, они человека заставляют, чтобы там свою работу возложенную делать, которая должна делаться с душою и с сердцем. А за человеком ухаживать, это труд, любить надо эту работу. А у нас для этого есть спирт, они руки моют им, это брезгование. Нет там такой любви, а есть капризная вещь. Между нянечкой и врачом большая у них разница. Туда не с любовью попадают люди, их заставляет туда попадаться эта наша мучительная болезнь за их такие дела. Природа свою силу на него так, чтобы он знал эту вину, человек ею болеет, он хочет природу этим обдурить. Это же люди, а их, чтобы так лечить, этого права никто так не давал и не даст.

Как землю захватывать, кусочками присваивать, своею называть, а потом ее лопатками продавать, так и эта любая заболевшая на человеке есть болезнь, она нами обнаруженная, как таковая, она тобою должна чем-то излечиться. Это такой же самозахват своим умением, это то же самое в жизни чужое воровство. Вся такая есть наука нам об этом всем знать. Это же не твое такое близкое, а совсем не твое есть в жизни, чужое. Мы так начали так вот в жизни делать, у нас развитое такое наше неопределенное искусство, его люди делают давно. На этот счет надо фото Рейтера, он в этом не нуждается. Это два злейших врага, они должны с жизни уйти, как таковые. Эти люди чужие, они неправильно живут на белом свете за счет денег. А деньги есть временное явление жизни. Это не жизнь, а смерть. Все поумирали, и умрут они на веки веков.

Я должен сказать об этом деле. Его делают не так - с живого на мертвое, а мертвое есть чужое, оно жить не сможет никак. Человек из-за этого и мертвого жить не сможет. Это все сделали эти люди, им потребовалась пища и одежда, да дом. Все это делалось людьми, чтобы им было хорошо и тепло. Они ушли от плохого и холодного, стали жить за счет матери природы. Она им стала давать все то, чего надо. Природа имела, она имеет, и будет она иметь. Она бесконечная система, то, что нужно, дает и даст до одного времени. Оно жило, оно живет и будет так жить. Люди этим, что имеют, они не удовлетворились. Их первая в этом великая ошибка, она заставила человека в природе делать все, из-за этого люди стали поодиночке умирать. Они в этом умерли и в этом умирают, и будут они умирать из-за этого всего. Людям отказаться нельзя никак, ибо это все так развито ими самими.

А чтобы бросить это дело, надо закалку тренировку признать нам всем, “Огонек”. Люди ученые об этом всем говорили, даже на себе опытно испытали. Это есть живой факт, мы же его таким видим, уже он так ходит 50 лет, он же человек такой же, как все есть люди со своим здоровьем. Его природа за это дело наградила, она его, как такового, изобрала, он у нас один этому всему самородок по этому делу, а его источник - закалка тренировка, о чем нам написали статью, издательство центральной правды, “Огонек”, это “Эксперимент в полвека”. А теперь пусть люди читают, они пусть понимают, что это есть за человек Иванов. Он родился для спасения всей нашей человеческой жизни. Паршек, это же он, то лицо, которое мы все люди ждали. Он есть спаситель всего мира, всех людей. Кричит криком об этом. Здоровье такое, оно нужное всем нам, а его Паршек не жалеет, а всем его с любовью отдает, и никому он не пожалеет. Эта статья “Эксперимент пол века” написала свои слова о живом, о своем не умираемом и без смертном человеке. Для того этим людям она написала, чтобы они читали, чтобы они понимали, а самое главное - надо делать нам всем.

Мы же есть люди общего характера, понемножку, кусочек до самого большего, все складываем, а когда мы эту кучу начнем разбирать, она сделается ничто. Но мы это не делаем, чтобы этого не было, а больше всего мы эту кучу бережем и делаем больше. От этого от всего уберечь, сохранить, как таковую, нельзя, и вот это место, ничем его не занимать и ничем это не трогать. Это никому не принадлежит, как только это общего характера. Мы должны это место хранить как око свое живое, мы должны сами себя в этом деле сохранить, это место наше райское, человеку есть слава без смертна. Мы его так должны в себя сохранить, как свое око.

Люди меня такого в жизни своей видели, старались по части этого дела говорить. Я ему, как ученому человеку, на нем техническую его жизнь рисую, она на нем огорожена своим искусством, а введенная химия, для того чтобы он одно время так пожил, да повольничал сам, а потом он умер. Это такое право нашего технического человека. А я, как естественность, за себя, как за нового небывалого в жизни скажу: Я не брезгую, а люблю, не ухожу от идущих по своему порядку дней. Какой бы он не пришел ко мне, я его встречаю с душою и сердцем. Я его так люблю и хочу, чтобы он жил так, как хотел. Это его такое дело, он в жизни один раз проходит, и навеки веков он уходит. Деньги, это в жизни ничто, а вот жизнь, она должна остаться без всяких этих миллионов. Здоровье есть природа, она не должна продаваться и не должна никак покупаться. Живое природное совсем чужим и мертвым делается людьми, и будет оно так делаться. За каждое сделанное дело большая в этом ошибка. Мы ее копаем, колупаем на кусочки, это все есть убийственное дело. Мы, люди, все это делаем, а что из этого всего мы получаем? Одну из всех смерть. Нас природа этим окружила, она нам наносит урон жизненный, на наше тело сажает язвочку или грибок, неизлечимое такое дело. Это есть для медицины минус, она бедная есть в жизни. А жизнь есть мы, этому всему люди такие есть, которые не живут, а отмирают. Смерть человеческой жизни развита ими.

Я, Паршек, в этом деле стал противоположником. Думаю об этом деле, а самое главное - это делаю. Для жизни в природе нашел такое вот место, которому надо нам, таким людям, всем низко поклониться и попросить природу, чтобы она свои силы оставила и разрешила быть на этом месте как никогда небывалому человеку, чтобы он жил, да так он думал, а самое главное - это все делал. Мы с вами всю свою жизнь об этом деле думали годами, а когда пришло такое - на Земле человек этим окружился, проходил для этого дела полвека, опытно изучил для всей жизни человека, а теперь приходится это зернышко сеять на людях, чтобы они этот приход знали и считали этот приход славой.

“Человек и его возможности. У нас в гостях член-корреспондент Международной ассоциации парапсихологии, почетный член Международной ассоциации Наумов Эдуард Константинович. В программе: 1. Психоэнергетика. 2. Нетрадиционные методы воздействия на организм человека. 3. Резервы нашего организма. Этический аспект психоэнергетики. Расширение полей сознания. Демонстрация документально-тематических фильмов”. Это вот изложенная такая наука, которая сделанная людьми, для того чтобы люди знали, они видели то, чего надо. Он это смотрит, из этого определяет, как в этом во всем сделаться самому таким. Жизнь, она такая, как мы продолжали все свое время делали это дело, а сейчас, в данное такое время, мы прочитали эту с вами статью, а сами от этого всего ушли, не хотим этим заниматься, считаем, что это все для нас страшно. Мы привыкли, чтобы нам было тепло и хорошо, это такое наше условие жизни, мы научились так в этом помирать. Где наши все люди такие подевались? Их в этом деле не стало.

А сейчас так оно получилось в людях, природа, она взялась за мое то, что оно получилось на мои все проделки, которые сыну сделал. Я отказался неделю выполнить, не кушать. Этому человеку сделалось хорошо, надо было делать. Природа разбила сынову машину, он обратился, как к отцу родному, за своею помощью. Я дал свое такое согласие этому делу помочь. Я попросил Дмитрия Николаевича, чтобы он в этом во всем помог своими деньгами, а я дал слово свое этому всему сделанному им, оно вылилось наружу в людях. А как она делала, так оно и будет это делаться. Природа мне не дозволяет делать его таким, как это делается другими отцами, такое не любят, жалостью не спасение.

Сегодня это такой в жизни пришел наш субботний день, он нашего Митрофана к себе в Москву провожает как великого гостя. Он приехал к Учителю его проведать, он был всего-навсего два дня, а сейчас он поехал к внучке, она по нему соскучилась. А мы все такие вот с вами люди увидели такой экземпляр со стороны, на это все смотрим и это все нас всех заинтересовывает, мы у него, как у человека, спросили: В чем дело? Что ты так вот разувши зимою ходишь? А я, он нам рассказывает, говорю за закалку тренировку, да еще покажу журнал “Огонек”. Особенно их интересует эта написанная статья “Эксперимент полвека”, ее писал Власов, он, корреспондент, взялся за это вот дело сам, сознательно эти опыты испытал. Ему Паршек с уверенностью сказал: И вы мне не верите, как таковому? Мы пошли, он нас по всему этому, как и всех, он своими руками окружил. Без воздуха не обошлось, он свои силы нам ввел, а потом мы пошли под воду. А на дворе в природе было ниже нуля 10 градусов. Он сам нас встрел этой водой. Я потерял ангину, и насморк где подевался. А потом болячка на ноге. Он взялся рукою и меня послал на снег и к воздуху, чтобы упразднить и, самое главное, попросить Учителя в этом. Эта боль исчезла, как не было. Я этому делу был свидетель и испытатель всему, что меня и заставило одну из всех правду сосредоточенно написать. Я и написал точно 20 февраля 1982 года, день рождения. Это невидимо так нам всем людям сделалось.

Люди этого давно хотели, чтобы закаляться. Это же есть для всех людей такая наука, за которую надо нам ученым писать как за пользу во всем мире всех людей. Люди, это есть все, для того чтобы в жизни делать. А Паршек, он для нас всех. А мы, этакие люди, эту статью мы читаем, понимаем, а вот делать не хотим и не умеем. Жить хотим, а природа, она нас так окружает, чтобы не дать в этом жить. У ней для этого есть все, а мы не хотим этим заниматься, считаем, это невозможно заниматься. А как же я, такой человек, без всякого подсказателя? Никто мне такому не смог ничего такого сказать. Я это делал сам вместе с матерью природой. Она меня так за собою вслед, делала мои силы своими.

А Митрофан, это он сам анализатор всему этому делу. А дело мое, говорит Митрофан, это моя внучка, за которой я ухаживаю. Она тоже просит бозинька, она девочка, так называет, ее такая доля. Если только все отнеслись так, это бы было очень хорошо, говорит об этом деле. Другое, совсем иное, мудрое, никогда не умираемое – Чувилкин бугор. Это природная для людей тайна. Она нам должна родить человека небывалой стороны. Мы должны поверить с вами не прошлому, что у нас до этого времени было, а сейчас, в данное такое время, мы с вами должны его, как такового, сменить на другое. На довольно так рождать человека живого, как мы его рождали все такое время. А Чувилкин бугор, он должен сделать то, чего это следует. Мы об этом обо всем должны подумать и так вот сделать. То мы с вами рождали дитя людьми в условиях, там, где было одно, и другое, и третье. Это было. А сейчас будет оно, создаст то, что не было. Паршек свое место займет, и то он сделает, чего не было. А Паршек об этом деле всем нам так он скажет, его такое будет для всех нас слово в его деле. Проследите все вы мои написанные так тетради, им в этом конца краю нет, отчего вы, как таковые, узнаете за мое дело сделанное. А оно есть, оно было, и будет оно вечно в жизни. Слово – это мое дело в природе никогда и никак не умираемое. Я для людей это делаю, для жизни.

А мы, все люди, живущие на белом таком месте, мы его так вот самовольно необдуманно захватили. И сами на этом вот месте живут и воруют как никогда. Мы с вами видим по телевидению всякого рода стихийные бедствия, они делались природой, они и будут делаться ею. Людям было это предупреждение, за наше, сделанное на Земле, нам делается, чтобы знали за приход на Землю этого спасающего человека. Он не пришел на Землю, чтобы гибли так люди, он говорит нам, как умирающим людям, как таковым. А мы от него слышим голос такого вот дела, которого мы с вами видим, что он не такой, как и все они, старается сделать людям, чтобы люди остались им довольны. Он в природе нашел им такое здоровье, теперь он его так с любовью отдает.

Детей мы рождаем в природе, они у нас на белый свет происходят, мы их по своему в семье воспитываем, его, как дитя, именем называем, ему говорим, чтобы он про это знал, а это ему касается, чего-то такое надо делать. Мы, этакие вот люди, так в жизни своей не сидим, а что-то такое делаем. Без дела не живем, а видим от себя старшего, а он куда-то зачем-то пошел. Я его, как мальчик, вижу, слышу, а что он говорит. У него одно – меня вслед по его дороге идти. Он был же такой, как и я, малыш, старался от этого всего уйти, на свои ножки становился и шел от этого дальше. Он найденное хотел присвоить, руками он взялся своими за это все и принес на это место, сам его так нужным положил. Мы с этого всего стали делать другое, оно нам надо, как таковое, и нам оно так вот нужное, любой камушек, любая палочка, обструганная топором. Я и это видел, как мой родной отец все это делал и старался это все показать. Он оставлял хату, он из нее выходил, дверь за собой затворял, его дорога вела бесконечно, а видеть, он не видел того, что нужно. Отец мой к этому месту приходит и уходит, я, как мальчик, уже знаю и так надеюсь на это все, это моя детская наука, она меня так хорошо учит на это все такое дело. Я все свои такие силы поставил перед собою - этому всему научиться и занять место. Это уже я иду по его сделано следам. Они ночь не спят, а весь день проходить по тем же самым следам к этому камушку, несколько раз он к нему подойдет, да попробует его взять и на свое такое место положить, а он, как тут был. И мы, такие люди, этими следами нам ходить, и мы ходим, а потом все так думаем и впоследствии это наше дело делать, а мы сами из этого дела учимся.

Все дороги лежат прямо по вот этим всем местам. А мы их видели, но не смогли с вами по ним пройтись, дюже они оставались тяжелыми и длинными, по ним надо бы нам всем при таких обстоятельствах без всяких усталостей и незнаний по этим следам идти. Меня, говорит этот маленький мальчик, мои условия гнали в этот бой. Мы все по этим дорогам ходили, свой дух клали, по этим следам, а чтобы самого себя так познать, этого в жизни нашей не было. Много тут таких летающих птиц возле этого всего такого дела пролетало, а чтобы своим галкам нам всем они сказали, мы, этакие птицы видели его, а он такой есть человек, он к нам так пришел, мы этого не видали и не встречали, нам это все далось с ним так любезно повстречаться. Мы с ним наедине обо всем говорим, он нам так сказал про это самое. Я к вам пришел в жизни вашей. Я своими ногами ходил по природе, не как либо, а босыми лапами. Я, он говорит, нашел человека нуждающего больного, а они, все эти вот люди больные, у них чего-то нема, им это надо, а его никто в жизни не дает. Это человека нездоровье, оно тянет его к низу, а когда у него есть свое здоровье, он шапку держит набок. Этому всему большинство придерживаются - своим поступкам. Это же есть такая вот привычка, сегодня, завтра за деньги, а потом без всяких останешься денег, где подумал их взять, а близко не оказалось. Чтобы дать, таких людей нет и их не рождалось. Вот как мы так с вами жили, а хотелось от этого от всего лучше нам так пожить, а природа ему не дала. А вот другому такому лицу где и что бралось, говорит всему этому мальчик, я этого в жизни от роду не видал и не слышал. А сейчас так вот живут, да так все в жизни делается. Я мальчик, а вы от меня постарше, вам, как таковым, приходится делать то, чего и не думалось. А сейчас мы этого времени дождались, мы к этому делу готовые, силу сделали сильную, снасть, как снасть приготовленная, а земля по условию сделалась к работе, чтобы сделать из нее грядку для вбрасывания в глубину зерна. А всходы, их надо так вот смотреть, они всходят как шуба, чему люди от этого всего рады. Своим этим добром мы от природы добры, говорим сами себе, это нам природа заложила такие вот силы, она нам свое имеющее показывает, говорит нам на это дело как чужого характера. Мы не нарадуемся этим создавшим в природе таким делом, мы в этом деле горды.

А природа, она такая мать, во всем есть родительница. Она нашего брата в этом году со своими днями ловит. В ней атмосфера ежеминутно меняется, чуть нам она не скажет словом, вы, люди этакого характера, они на плохое свое крепко радуются, а слезы одаряют добром. Им схотелось меня в этом во всем так крепко наказать. Сговорились, сами признались, и меня выдали как преступника. Что поделаешь, в этом надо отвечать за это все. А природа меня тянула к жизни, она мне свои на это силы создала, одного из всех избрала. Она доверила мне перед всеми стать полезным человеком, окружила меня своим здоровьем и ввела такие силы мне, чтобы я не жалел другим их передавать как свои. Ими я распоряжался, им давал, чтобы они от этого были здоровыми.

В колоде карт находится 36 штук, четыре масти. Я их ради своего эксперимента бросил, за три раза все вышли, от шестерок до тузов. Это было 10 января 1983 года, в понедельник, вслед за этим мне пришла на мою долю бубновая десятка, а потом вслед рядышком пришел туз бубновый, вслед за ним девятка, вслед за нею валет бубновый, а за ним король бубновый, и вслед за этим пришла дама червовая. Шесть карт по пять очков на все эти дни. Пятью шесть тридцать.

Эту неделю сознательного терпения - оставаться без всякой потребности - мы взяли вдвоем для практики. Я спросил у природы за Анатолия Константиновича, как его здоровье. Она мне сказала, лучше ему стало. Знать, обед совершился, мы его стали делать. 10 числа, в понедельник, с хорошими результатами прошло ясно. А девушки, ради моего, трое удовлетворились конфетами. Ночью снился сон: капусты принесли есть. Я ввиду этого дела отказался, ее взял неизвестный парень. А потом принесла земной воды девушка. Я тут же проснулся, время не стоит, а все двигается по тому же самому пути. Это второй день этого сознательного терпения. Чувствую так, как первый день, хорошо двигаюсь дальше. Снег на землю наложился, он для нового в атмосфере. Семь часов утра время, а маленький мальчик растет, поднимается со своим здоровьем. Это идея идет прямо по природе, по пути этого дела. Люди хотят видеть этого закаленного в людях человека, он для этого дела проходил по природе 50 лет. Его тогда люди были слепые, не видели, а сейчас радость в жизни, закалка появилась в людях, она опыты свои принесла, а Учитель Паршек их на людях сеет. Он говорит свои слова: Я остаюсь в природе 234 дня, а сейчас такое настало время, надо воскресенье кушать в неделю раз.

Мальчик этого потока не видал и не может видеть. Надо самому делать, чтобы плоды от природы получить. Это одно в жизни счастье, любить природу как мать родную. В пол одиннадцатого часа пришли дети, Андрей и Максим. Я их угостил конфетами. Они еле еле по снегу пробрались. А я по снегу разумши походил, как хорошо. Две девочки из школы пришли, я их встретил конфетами, они мне сказали спасибо. Я им сказал, чтобы Наташу прислали. А время было пол двенадцатого, уже скоро на арену придет наш вечно устроенный еже дня обед. А тут дверь застучала, дала знать нам, кто-то должен прийти. А Наташа по всему этому зову, она тут, как тут приходит, я и тут готов встретить, угощаю тоже закусками. Я от всего этого дела жду, как это ест человек. Он ради этого всего народился в природе, его учит людская обстановка. Все это ими делается, чтобы на что нам приходилось смотреть. А люди, они такие на белом таком свете. У людей чего только не было, от маленечкого до большого, чему все люди стремятся так жить. Люди наши такие, как и все, хотят видеть они теплое и хорошее. Природа, она к нам приходит со своими днями не так вот даром. У ней намерение одно и другое. Одно нас тянет не к жизни, а к смерти, с чем людям не справиться, а как чуть такое, человек захирел, у него такой вот в жизни появился сильный чих и насморк. Они от этого не ушли, а прибегли целиком и полностью, их окружила апатия. Вот где нам надо всем об этом обо всем понимать, да соглашаться с Паршековым телом. Он один такой.

Это вот родное место, где приходилось на нем так жить. В три часа без пятнадцати минут меня, как такового, по плечу толкает. Это в жизни так бывает. Я вышел на двор, там был небольшой снег, я, как обычно, на нем так уютно постоял, руки вверх поднял, сказал природе, ее попросил, чтобы она дала мне мою такую жизнь, чтобы я учился опознавать природу так, как ее надо любить, хранить, как свое такое око. От чужого надо в природе отказаться, а свое живое энергичное надо людям его показать, что оно такое есть в нас, в условиях жизни. Оно пришло к нам для того, чтобы людей в природе в жизни спасти. Такое в жизни дело нельзя дальше так продолжать. Не надо с природою бороться в жизни, не надо ее кусочками брать, и задерживать воду, чтобы она не двигалась. Это наше есть искусство, наше такое дело, чем мы в ней ошиблись. То мы сделали, чего будет не надо. Мы, временного явления дельцы, взялись за это дело. Оно чужое, не наше, природное. Она в этом во всем крепко болеет, ей невмоготу сделать то, что она делала до этого всего.

Сегодня уже пошел в природе наш такой вот день, это среда, третий день, как в нем находимся без всякой потребности. Это наше такое в жизни счастье, наше здоровье у себя иметь и терпеть не для самого себя лично, а это все делается в людях для их такой в природе жизни. Нам надо всем браться, мы же можем это вот такое дело делать в природе, сознательно в этом терпеть для всех людей, не пахать и не сеять в землю хлеб, физически ничего не делать. Во второй раз выходил в природу, руки поднимал, просил то же самое, а у самого от головы каждая волосинка, она этим питается, и от нее отходит свое неумираемое дело. Это мысли Паршека, он их поднимает в высоту, в без конечное пространство. Я захожу сюда, где лежит моя тетрадь, беру ручку. У меня рука не дрогнет это все живое описывать. Если бы кто взялся за эту штуку и начал бы это делать, какая это есть красота! В коридоре походил, да про двор вспомнил. Это обязательно такая история будет, мы эти качества в природе завоюем, сделаем то мы, чего в жизни надо. Спать мы с вами перестанем, лучше будет нам не спать. Лег в постель такую, полежал, да подумал. Меня тревожит мысль, такое условие жизни, оно никому реального не дало. А вот это нам даст. Я поднялся и тут же буква за буквою стал писать, словами фразу стал в этом строить, чтобы это пришлось нашему брату читать и это все понимать. Эта фраза такая умственная, самая в жизни дорогая идея - оставаться любому и каждому человеку без всякой потребности. Это наше райское место, человеку слава без смертна.

Только что поднималось солнышко, оно красно лучами обогревает, и атмосфера ежеминутно меняется. Это закон великой матери природы, она нам еже дня приносит у себя новое небывалое.

Люди жили, индивидуальной собственностью они так окружались, бедно у себя так жили, а потом человек нашелся, в людях ввел революцию, одно сделал на другое такое вот коллективное. Общими силами природу они заставили от нее брать все то, чего будет надо. Люди в этом деле сами себя не жалели, сделались в этом во всем хозяева, распоряжались, как своим добром, куда хотели, экспедицию слали. Им хотелось что-либо из другого такого в жизни найти и им воспользоваться. Это недра, не скопаемое в природе ее такое добро. Людям то, что у них было, этого им было мало, они сами себя такими не жалели и шли на смерть. Это их было в жизни такое дело, они не останавливались в этом, они хотели видеть у себя нового и много, это их такая в жизни жадность, еще и еще требуется от этого дела больше, а вот нет одного - это личного своего здоровья. Я его, он говорит, потерял. Значит, человеку в этом деле горе, беда в этом во всем осоздалась. Я, говорит об этом Паршек, не хотел, было, этого на человеке видеть. Это сделала сама природа, она не схотела, чтобы человек за свое сделанное им так тяжело перед природой болезненно отвечал. Всему дело, это мать великая природа, она у себя человека так держала, ему не давала таких возможностей. Он не той дорогой пошел, ему приходилось от этого от всего отказаться, он не прав.

Пол третьего часу дня проходит этого времени, меня, как такового к еде не тянет и не делается, чтобы было в жизни плохо. Мозговая система, она у меня ясна, и так она добрая. Без этого вот обходится человек. Я не делаю себе такого, чтобы от этого от всего было плохо. Я делаю это для всех. Пришло время, надо будет купаться в горячей воде, а впоследствии купаюсь холодной водой. Это мною делается в неделю два раза, среду и субботу.

А сегодня пошел уже четвертый день этого недельного первого эксперимента, очень в этом проходит время в природе прекрасно. Терпите, для вас это мое здоровье, оно вас ведет к вечной неумираемой такой жизни. Я не маленькое такое лицо, читайте “Детку”, а в “Детке” вся наша природная такая жизнь. Мы ее для эксперимента этого дела делаем. “Детка” правдой окружена, истина нас ведет к вечно неумирающей жизни. Мое это есть ваше, вы только делайте. А тогда Природа, она за нас, за наше такое дело. Это не возить пуды, а любить природу, хранить ее. Технической стороной, искусством, химией не пойдешь, а пойдешь дальше естественным порядком, а он природный - воздух, вода, земля, самые три друга, они вечно жили, живут и будут жить вечно. Умирать Паршек из-за этого не будет, он ищет путь жизни. Мы двое выходили на двор в природу, воздухом подышали. Это неумираемый азот, вечно он так живет с нами, с нашим телом. Наше дело такое в жизни, как только что встал с постели, сейчас же берись за писанину. На часах пол восьмого утра 13 января 1983 года, четвертый день уже пошел нашего эксперимента. Мы делаем ради москвича Анатолия Константиновича. Он был расслабленный, заболеванием своим парализован. Я его для этого опытами своими принял, он свободней почувствовал, а водою не стал обливаться, ему эта система показалась дюже страшна - холодная вода. Он потребовал уезда домой, но природа сказала ему, лучше мы ради его здоровья, если это правда, ему будет лучше, то мы должны обет совершить ради его только здоровья. Он нами принимался так, как все люди. Природа ему опытно помогла, он стал нашим приемом доволен, сказал спасибо. А наше такое вот дело - сознательно терпеть.

Мы оба пока не употребляем ничего, кроме одного воздуха, он нас удовлетворяет. Мы верим естеству природы, она нас хранит. Пока мы двое идем по этой дороге. Она нас ведет двоих прямо сюда. Это мать великая такая природа, она нами так вот хранится, мы ее храним, как око свое. Это время живем за счет этого сознания. Люди этого не хотят видеть у себя, им одно – дай, да еще много. Они мало не любят, вот, чтобы огородиться этим вот сознанием, они не хотят, и просто они от этого уходят, считают это вот есть большая неприятность в этом деле. Мы не попали на ту прямую дорогу, а сбились с нее. Это наше такое вот развитое незнание, это наша такая в природе жизнь, она нами делается, и она обязательно сделается. Это мы такие, вот нас двое оказалось за это дело естественной стороны. Мы это сделаем и станем этому делу победителями. Мы же люди разумного характера, мы это вот делаем для всего мира всех людей, чтобы они за это брались и его делали, как мы, Паршек и Валентина. У нас образовались силы, мы с ними идем по дороге, по той, которая ведет нас в цель. Мы пошли от этого дальше, а Природа наша, она через наше действие всех нас так полюбит и не будет нас таких наказывать. Мы ей, как таковой, головкой низко поклонимся и скажем во весь голос свой: Спасибо тебе за твою такую милость и твою доброту. Как же нам ее, такую вот мать, не благодарить за то, что она нам таким сделала. Мы все время свое простужались, болели, а теперь она нам сменила свою атмосферу, мы у ней все, на этот счет взялся жизненный вопрос. А людям этим не докажешь, они свое дело знают, их дело не останавливаться, кушать и кушать до самого отвала.

А сейчас мы с вами переходим на пятые сутки, мы ведем себя, не употребляем никакой такой пищи, мы такие есть люди. Они не хотят этому делу. Скажите мне, такому человеку, если вы, люди, понимающие в этом, вы видите меня, какой я есть в природе, на мне нету никакой самозащиты, нету одежды, а пища, как таковая, она не помогает, а, наоборот, она чужая природная, живет одно время, другое время она плесневеет, она долго жить свежей не сможет, что-то меня может в жизни такого спасает? Если я в природе хожу не так, как все люди, я не самозащищаюсь так, как все люди, я не технический человек, у меня искусства нету, химия не вводится, одно есть Естество. Природа, она меня спасает в этом, я ее люблю как великого друга жизни, воздух, вода, земля это мои милые никогда не умираемые вечно живущие в природе друзья, я никогда от них не ухожу, а всегда с ними вместе, я их люблю как друзей.

Они, все люди, не такие есть в природе. Технические, без сильные, чтобы в природе жить. Вы живете за счет чужого добра. Это не ваше, а природное, совсем не твое есть. Природа эти качества, она их имеет, но мы их нашли, стараемся взять и ими воспользоваться. Это, считаем, все наше, мы его так нашли, говорим, это есть мое, а ни чье-либо. А когда я умираю, чье оно есть? Оно переходит в другие руки, уже хозяин делается он над этим добром.

12 часов пришло ночью в пятницу. Я об этом пишу, об этом говорю, это моя такая есть мысль об этом мыслить. Сегодня 14 января 1983 года, пятница, новый год по старому прежнему стилю. Это история прежних, давно прошедших людей. День нового небывалого такого дня, которого не было в жизни никогда, чтобы человек у себя имел свое такое сознание, оставаться без всякой такой в природе потребности. Пятый пошел день для этого недельного эксперимента. Еще день и готовая прошла в этом деле неделя. Благополучно все спокойно прошло. Это же такое вот в жизни человеково дело, чтобы делать для жизни вечного характера. Нам это надо всем, мы, этакие люди, за это доброе дело сознательно взялись делать для всего мира.

Стакан выпил квасу не для наслаждения, а для анализации, думаю, что это все не получшает, а похужеет. Это во рту было много собравших слюн, еле еле их удалил. Семь часов утра пятницы, а здоровье мое такое, я стою, энергично пишу об этом, скупался хорошо, словом, это и будет нам хорошо, это не личное такое явление. Мы это делаем, чтобы в жизни людям, после этого всего нашего дела, было хорошо. Мы делаем не из-за какой такой болезни. Нас заставило наше сознание. Мы не останавливаемся через наших людей, они нам пишут свои изложенные в вопросах письма, они хотят знать за наше все, чего мы в природе сделали. Мы не побоялись никакой в жизни смерти, нас двоих окружила истина. Мы не для самих это все делали, закалка тренировка есть каждого нашего человека наука. Если мы бы этим не занимались, нам бы природа свои дары никакие не дала. Мы ищем в природе истину, ею хотим окружиться, нам она поможет, у ней есть ее силы.

Новое наше дело - это не индивидуально технический есть человек. Он есть великая природа, она меня для этого вот родила, дала мне мой ум, чтобы я не забывал прошлое, а держал в себя памятью. Я иду по дороге, по той, по которой и надо нам идти всем. Мы это видим, а чтобы делать, нам это невозможно. Мы такие вот есть в жизни люди, которые встретились со мною. Они хотели сказать, им требуется одно, другое и третье.

Отложите прежний образ жизни ветхого человека, истлевшего в обольстительных похотях и обновитесь духом ума вашего и облекитесь в нового человека, созданного по Богу Праведности и в святости истины. Библия поднимает интересный вопрос. Каким образом мы можем жить полезной жизнью? Невзирая на недостатки мира, в людях остается стремление к добру, к познанию Бога. Никому не удалось еще воспрепятствовать проникновению в мир добрых божественных мыслей. Но в чем залог добра и как можно жить доброй жизнью? Ответ Библии гласит: отложите прежний образ жизни ветхого человека, а облекитесь в нового человека. От одной жизни надо отказаться, а другую принять. Иными словами, наше решение и действие Бога. Наше решение - отложить ветхого человека. Все мы знаем ветхого человека, живущего в нас. Потому апостол Павел не считает нужным нас с ним знакомить. Уже с детства он является нашим спутником. Он воспринимает всякое искушение и готов на все плохое, являясь противником совести и призыва божьего.

Грех - это большой обман, и наш плотский человек готов верить в этот обман. Но на бога уповать не хочет. Как легко обманывает нас наш ветхий человек. Молодой человек думает, что он попал в руки искусителя за неимением опыта. Молодой и неопытный – говорят для извинения. Это тоже обман. Всякое падение совершается по неверию, о доверии к правильному пути Слово Божье предупреждало такого молодого человека. Но он не поверил. Его предупреждала его собственная совесть. А он не обращал на нее внимания. Мнение рассудительных и опытных предупреждало его. Но он считал, что они его не понимают. Итак, он упал не по невежеству, не потому, что не видел правильного пути, а потому, что у него не было доверия к правильному. Насколько мало помогает опыт в грехах, показывает простой факт, что падающие не только раз падают, но и второй, и третий. Плоть увлекает человека на край пропасти и беспощадно низвергает в пучину. Опыт в грехах не спасает, а опыт в Бога спасает. Познай же, что это обман греха, заставляющий хоть раз испытать грех в интересах опыта и мудрости. На краю гибели все еще играет эта обманчивая иллюзия, которая была уже во время апостола Павла, те самые чары, которые соблазняли людей тогда, соблазняют и увлекают их. Еще и сегодня тот же блеск золота и драгоценных камней, та же красота, толки и дурман вина, увлекательные улыбающиеся лица и их одежда - не достижение счастья, как и прежде. Соблазнительные в дурмане увлечения продолжаются далее, до тех пор, пока нравственная поверхность под его ногами не становится настолько тонкой, что обрывается, и человек опускается в омут греха. После первого падения голос шепчет ему тихонько в сердце: “Поздно”. Но и это обман греха.

Теперь в жизнь заблудшего вступает Библия, которая свидетельствует, что человек может идти по пути праведности. А если он согрешил, то и тогда для него есть выход из положения. На любой ступени падения есть спасение, но только при условии, если человек сразу делает решение: Отложить ветхого человека.

Бог ждет от нас этого решения. И тогда обращенный к Богу человек вновь попадает на путь гибели. Он должен снова сделать решение. Без решения нет спасения.

Бог считается с таким намерением принять решение. “Встану и пойду к Отцу моему”, - сказал блудный сын. Только после такого решения у него началась новая жизнь. Иисус сказал во время своей жизни на Земле: “Кто хочет творить волю Его, тот узнает”. В другом месте Господь говорит: “Желающий пусть берет воду жизни даром”.

Опыт тысячи верующих показывает, что один решительный момент может изменить всю жизнь веры на многие долгие годы. Один момент в Дамаске изменил Савла - гонителя христиан. Один момент в Милане изменил полностью жизнь Августина. Одно-единственное богослужение изменило жизнь Сперджена, и он стал новым человеком. Что может сделать для твоей жизни сегодняшнее богослужение, что может произойти с тобой от сегодняшней встречи с Христом? Я знаю, что трудно верить в одно мгновенное исцеление, в то, что сегодня мы можем стать новыми людьми. Но ты верь неуклонно, твердо. Сию же минуту будь готов, тогда и Господь будет готов дать тебе. Скажи Богу, что ты веришь в его силу освобождения тебя от служения греху. В этот момент наступает кульминация противоборства плоти против духа. Ветхий человек протестует, но ты отложи, отстрани его. Прими свое решение и всецело доверься Богу. Тогда в твоей жизни проявятся действия Бога и Его сила. А своей прежней греховной жизни ты уже не увидишь – ничего красивого и пленительного - и с радостью готов отказаться от нее. Дело Божие - обновление.

Наше дело – отложить ветхого человека, и тогда Бог своей силой будет творить в нас нового человека. Но кто решает освободиться от греха своей собственной силой, своими стараниями, тот рано или поздно вынужден будет сказать: “Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное - того не нахожу”. Но Господь дает нам силу облечься в нового человека, созданного по Богу.

Облечься в человека нового то же самое, что облечься в Иисуса Христа. Новый человек уже существует, нам не надо его больше искать. Наша единственная задача - принять его, созданного по Богу. Первый человек был создан по образу Божьему. Но он не остался таковым. Второй человек, сохранивший на Земле образ Божий - Иисус Христос. В конце своей жизни Иисус Христос предстает перед нами, как герой, который боролся против греха и не на жизнь, а на смерть. И победил. Третий человек по образу Божьему – человек новый в нас, рожденный свыше Духом Святым. Никто в глазах Божьих не может жить полноценной жизнью, если в нем нет этого нового человека, и не должен бояться жить полноценной жизнью, т.к. он создан по Богу и праведности, и святости Истины. Новая жизнь от Бога вселилась в нас. Но это еще не все.

Бог сам печется об этой новой жизни в нас, постоянно обновляет ее. Эта мысль выражена в 23 Стихе “И обновится духом ума”. Это очень интересный текст, если его проследить в Новом Завете на первоначальном языке.

Отложение ветхого человека и облечение в нового в оригинале означает однократное действие. А слово “обновляется” обозначает продолжительное действие. Отложение ветхого человека - решительный факт при нашем обращении и облечении в новое дело Божие при возрождении. Эта новая жизнь постоянно обновляется, как и наша физическая жизнь, которая сохраняется до тех пор, пока в ней идет обновление. Апостол Павел пишет, что внутренний человек со дня на день обновляется, облекшись в нового человека, которого обновляет в познании по образу, созданному тайной силой нашей духовной жизни в Боге.

Нам самим надо только отложить ветхого человека, предать его смерти, как велит Библия, и через молитву верой отдаться в руки Господа. Тогда Он будет обновлять нас изо дня в день. Наша духовная жизнь теперь связана с источником силы - Духом Святым.

Мы полностью отдались Богу, и дверь нашего сердца широко открыта для Него. Веришь ли ты, возрожденный человек, что ты теперь свободен от служения ветхому человеку? Ведь ты создан для праведности и святости Истины. Или считаешь, что для тебя это недостижимо? Но ведь здесь сказано, что сам ты не можешь это сделать, а Бог может. Поэтому верь, что Бог, сверхъестественно тебя возродивший, таким же сверхъестественным образом введет тебя во все обетованное Им в славе. Бог призывает нас сегодня отложить ветхого человека, отказаться от него и принять нового человека. Таков единственный, Богом назначенный, путь для преодоления греха и обновления. Бог призывает нас и дает нам силу, чтобы справиться с этим трудным делом.

Я верю делу своей жизни. Никто из людей этого не делал и не делает, люди этому не хотят верить, они считают это не богова сторона, а так, мною придумана. Я для этого дела делаю. Мое дело есть в жизни люди, они живут один раз, они стараются от плохого и холодного уходить как от неприятности. Мы живем в этом деле. Девушка, самая маленькая девочка, она у нас так живет, она учится, готовится сама занять место своего дела, чтобы им командовать. А так, как мы все так вот рождаемся, мы в этом во всем сами себя так показали, как будто гордыми и не такими, как это в жизни своей надо. Нас природа за это все, что мы сделали с вами, гонит с колеи. Мы в жизни без сильны стали, не сможем дальше жить. Мы потеряли свое такое здоровье. Чтобы его так вот найти, мы не можем таких средств в природе находить и у нас нету такого вот человека, чтобы он нам, таким вот, помогал. Мы этого в жизни не сможем иметь, это невозможно этого нам, таким людям, сделать. У нас на это ума не хватило, мы умерли в этом, нас эти люди так они сделали, как над нами всеми гробы поделали, могилы повыкопали, отнесли, закопали в землю, сказали: Вечная тебе такая память. Ты умер, тебя не стало в жизни, на твое место пришел другой человек. Он тоже, так же мыслит сделаться таким же самым сильным в природе человеком, которому не одну курочку иметь, не одного поросеночка, и овечку иметь, коровку тоже, и лошадку иметь, это его одно из всех в природе хозяйство. Он про него так крепко думает, чтоб забыть про него, этого он не имеет права. Чтобы не было так, он думал, его мысль - одно к другому прибавлять. Отступать - этого нема. У человека есть одно, то, что ему надо - другое. Он этим вот не удовлетворился, ему это не по душе, он хочет жить по другому. Его такая перед ним мысль не останавливается на этом, невозможно, дорога одна, она вперед идет. Жизнь моя такая, она есть, она с этим осталась, и с этим она останется. Мы должны так вот жить, за нас природа должна заступиться, мы делаем то, что следует. Наш мозг в голове должен свою силу расширять, давать возможность жить. Люди - это есть мы, живущие на белом свете, хотим жить хорошо и тепло, это каждого нашего человека, кто хочет это дело, благодарит за все хорошее дело.

Я для того пишу свои такие слова, чтобы они про это вот чудесное дело так знали и решились меня такого в жизни знать, как помощника. В твоем во всем горе и беде ты проси меня, как такового, я в этом деле непосредственно твоему всему помощник. Спросите у инструктора туризма, он вам за свое это действие расскажет. Это одно из всех чудо. Оно было, оно есть, оно и будет, если мы это будем так делать.

Мы считаем, что это все делается людьми правильно - покупают, продают природу, она миллионами менжуется, это невозможная штука, между нами она проходит. Дюже страшный поток, вот, что у людей делается в такой жизни. Люди в этом деле строят такую базу, им, как таковым, мало.

Все люди на белом свете перед мной. Между ними был генерал маленького роста в своем кителе. Его слушали все, как такового, у него адъютант, он его, как генерала, словом поправлял, а я стоял над ним сзади недалеко, думал за его такое знание, куда оно нас всех ведет - к войне, к разорению нас всех. Мы сидим, многие моим бытием заинтересовались. Я им сколько раз говорил, меня надо опознать, как такового. Есть солдат штурма Чехословакии Воробьев Леонид в Донецкой поселок Горкий, улица Павлова. Вера Ивановна Воробьева, она вам всем за закаленного человека, кто он такой есть, вы про него узнаете, будет вам легче. Этому генералу не верьте и не считайте этого генерала. Учитель скажет, это есть чистая правда, она нас всех до одного этого мы окажемся на арене такими ловкими людьми.

И все же я встал и сразу берусь за свою японскую ручку и за свою недописанную тетрадь. Мои слова звучат про природу, про мать родную. Она нас всех до одного человека родила для жизни, чтобы мы так вот жили и не болели, и не простужались, были природою самозащищеные своею жалостью, чтоб никогда в жизни ничем наказаны не были, были мы в этом люди заслуженные, чтобы мы от нее чего не попросили в своей жизни, она нам таким всем даст. Этого мы в природе в такой, как матери родной, мы от ней этого добьемся, мы ее не будем заставлять и с нею не будем никогда и никак бороться. Нас природа за это вот наше за все сделанное нами хорошее с ничего она чего то сделает, мы об этом даже не подумаем. Это же есть наша великая мать природа, она же мать, от кого мы все свои силы и всю возможность такую заимеем, это же наша слава от нее все получить, мы у нее выпросим в жизни то, чего будет надо. Мы же с вами есть такие люди в жизни, чего только не захотели, нам наша природа во всем поможет через наше такое действие.

Мы с вами делаем то в жизни своей, это первое такое дело начальное, мы самовольно место облюбовали, своим именем его назвали, говорим, это место мое, на нем я, что хочу, то и сделаю. Хочу землю изрыть, из этого из всего грядку сделать и потом на это удобное влажное место зернышко посадить, за него, как свое близкое не забывать, давать ему рыхление, чтобы оно знало за его такое вот ухаживание. А когда ты к нему руками так лезешь, то оно живет и растет все почти лето. А хозяин его так бережет, старается еще дорогу так проложить, к рукам его прибрать, назвать своим. Это было жизни начало, плоды сохранить, они у него служат временным запасом, одно время пожить за счет этого дела самого из всех маленечкого - что либо в земле копать, рыть, сажать. По всходам его надо тяпать, шухарить, словом, надо про это не забывать. Вот чего надо в жизни так делать. Это дело человека рук, они голубят, они ухаживают, делают то, что будет этому растению нужно. Мы тяпаем не один раз, а то бывает несколько разов это тоже надо. Мы этому куску нужные, что ни дело, это есть наша такая вот в этом работа.

Это хороший такой был отход в деле, сколько разов приходилось играть в подкидного дурачка, он делается тогда, когда проигрывают карты. Мы вчетвером играли. Я, Юрик, Марко и Анна один другого, а оставаться никому не хотелось, а фактически эта чара не проходила не на ком, а кому была возможность, она каждого удовлетворит. А когда нас троих заставила воровать, а выдать пришлось, люди знали, кто есть вор, надо об этом обо всем говорить, что было известно. Люди, так оно делалось всегда нами, за что не забывать. Базар - такая штука, она нам таким нужна, мы на него ехали так, чтобы знали про это дело - друг дружке продавать. Мы так это вот в жизни такое дело все делаем, мы туда стараемся с чем добрым попасть, и за это за все люди с людей берут большие деньги ими так, как никогда, удовлетворяться.

А другой какой либо такой есть человек в жизни, мы привыкли все это, что полагается, надо опознать и решиться в себя такое вот самое сделать. Это всему надо научиться по этому вот именно сделать в любом месте. Мы так по этой дорожке, да еще такою она тянулась по равнине, далеко вела себя, до того вот времени, где ее не стало. А птицы, они свою форму на ходу так меняли, что не забывается.

А сегодня такой день для людей пришел, надо нам таким ехать домой в Москву. Я, говорит Лена и мама, да Рима. А там, как это уже будет, мы по своим местам по разъезжаемся. Кто пенсионерка, а кому надо на работу идти, требует это система, она в жизни сделана самими людьми, а вы сами знаете, как это сделано в природе. Она пришла, а сегодня Крещенье, надо будет мороз, а его на дворе нема, капает с крыши. Мы так приятно покупались, да без вытирания, это тоже такое дело.

А в деле мы ошибаемся и гибнем. Сперва чем-то и крепко заболел, болеет, лежит стонет. Уж идет речь не об хорошем, а плохо думает. Мозг молчит, ему природа, она такого не дает. Он человек, да еще какой, ему очень крепко хочется жить. Мы все такие вот люди на белом свете, все этого хотят. И вот такая мать наша, природа, она нам мысль совсем вводит в жизнь такую, что не подумаешь. Оно в голову придет, я совсем забыл, ничего не знаю в этом. А само тело хочет знать, а ему природа такая не дает. Что это за жизнь человека такая, она умом рождается.

И вот это в жизни бывает, знакомого гостя убывает. Они, их двое, мать и дочь, они уже в пути по этой дороге. Она ведет нас к жизни одной, она заставляет, чтобы мы с вами знали об этом обо всем. Это же ясная наша картина, мы своею жизнею срисовали. Она похожа на то, что делается там, где нету ничего, кроме воздуха, воды и земли, полная и ясная. Это азот, а в азоте вся такая жизнь. Мы ее начали так по первости, понемногу, да по трошки, а потом жили очень много лет. Это было с самого начала, самого первого человека. Он свое время прожил так, как ему природа хотела, он жил по своему усмотрению. Это же тот человек первого названия, он был нагий, его условие такое вот окружило, он на ходу стал делаться техническим. Его окружило умение, он стал умно понимать, как, из чего, приходилось делать.

Это выход на белый свет там, где был простор и большое такое вот в жизни развитие животных, оно заставило с этим всем жить. Животное держалось, и оно хранило человеково тело, человек оказался в этом вор и убиец этому всему. А когда собственность оказалась на арене, мы стали ее, как таковую, одну к другой заводить, и этим я по написанному звали человека, такого, как он был один. А кто этому Адаму был отец? Если люди взяли природное добро, а отец в людях остался вожаком, он был хозяин в этом деле. А люди стали его делать делом, и в нем они крепко ошиблись, их за это наказала своими силами природа, они в ней стали простужаться и болеть. Они мучились и, в конце концов, потеряли свое здоровье. А потом без сильны стали, умерли на веки веков, а на это место другие люди пришли, они это место заняли и стали это дело продолжать.

Отцы избрали на свое место самодержавного царя, он ими как своими сынами распоряжался. Это был их синод, они богу крепко верили, хотели, чтобы он к ним пришел. А теория есть людская наука, она подготовила в природе такого против этого человека. Он был отцов сын, этому отцу не послушался, стал политическим человеком, пошел своим знанием против царя. А по людскому этот человек оказался в людях безбожник, он против бога пошел, ему, как таковому, природа помогла, она с немцами русских заставила воевать до самой победы. Скоро люди царя русского с престола сняли, богачи взяли в руки власть, а беднота, это самое главное во всем оказались большевики, к ним влилась эта идея, против бога пошла за бедняцкую власть против капиталистов. Революция делала кровь, бедные такие безвинные в природе стали свои силы в ход на всех фронтах, не оружием, а талантом. Чапаевым, преданным природой, Буденым, Фрунзе, словом, эта политика потеряла в природе их капиталистических людей доверие. За это все новое дело взялся теоретик Владимир Ильич Ульянов, он же Ленин. За собою повел в бой на баррикады безбожно бедноту. Природа ему помогла эту революцию совершить победой над капиталом. Беднота с России выгнала буржуазию, стали безбожно строить в людях социализм, а на это потребовались людям деньги. Ленин этим в природе ошибся, ново экономику ввел, заставил сам себя пойти против природы. Она его не пожалела свои силы направить, его подстрелить. Каплан его стреляла, он с этой раной скончался, умер, как и все умирают. Над людьми стал Сталин распоряжаться, как какой своему политическому делу, он был через людей, он ими как подчиненными распоряжался, он Отечественную войну людьми закончил.

А ради этого Паршек не стал эвакуироваться, а ради помощи всему фронту я своим здоровьем пошел к немцам с красным крестом, международное здоровье. У меня справка, я ее написал сам. Этот документ хранится в горсовете в Сулине. Там написана справка командиру и организации, чтобы они мне в этом помогали. Я закалялся тренировочно, ходил по природе в трусах зиму и лето. Все это делал для людей сознательно. В 1933 году я поделился с людьми. Им оставил все, а свое с собою отобрал - живое энергичное, никогда не умираемое такое дело. Стал жить по своему в природе, она меня стала хранить, как око свое, за мою к ней любовь. Она не стала, чтобы я у ней простужался и болел через закалку, через тренировку. Я был своими мыслями за большевиков, за советскую власть, а в ней руководил Сталин, и его, как такового, своими силами за народ, за людей, за обиженных, за больных поддерживал. До тех пор он в людях жил, пока он мне за закалку тренировку пункт 16 пришил политику и посадил меня в псих больницу психиатрическую в Ленинград. Я ставил людей на ноги больных в Москве, а он меня признал за мое все делано для него, он через меня выигрывал жизнь свою во всем деле. Я был, как таковой, за его дело. Всю войну с немцами я был на стороне его, я для этого всего дела не эвакуировался, в теле остался у немцев, чтобы помочь русскому солдату от этого нападка фашистских войск. Я были никто, как только между немцами и русскими красный международный крест за здоровье всего мира. Поэтому Паулюс меня принял и от своего немецкого народа напечатал этот документ. Я был за русских, что они хотели, то они делали над мною таким. Они меня кормили, я был у них, они меня считали богом Земли. Я бог не за то, чтобы убивать людей. Я был свидетель, они меня пригласили в Берлин, а потом по дороге в Знаменке сами меня ссадили, привели в Днепропетровск в Гестапо. Там со мною поступали, как хотели. На морозе жгли иголками. Я это сдержал ради только нашего русского солдата. Я не хотел, чтобы немец в мире своим поступком возглавлял. Так оно и получилось, немца под Москвой разбили, а в Волгограде окружили. Все это моя была просьба в природе.

После смерти Сталина Маленков был. Скоро Хрущев появился, всю политику Сталина смазал, как никогда его убил, сам себя не оправдал, умер, как и все люди живущие поумирали, а так же умрут все выдающие люди. Они люди технической стороны, окружены искусством, химия введенная. Они без сильны в природе жить, не заслуженные в ней, в любую и каждую минуту может любой человек умереть, у него нету гарантии, чтобы жить, как прожил наш Паршек. Он прошагал по природе 50 лет, да продумал, да проделал. За это такое время, как он сам себя показывал, мог 1000 разов в природе таким умереть, а он жил, он так живет, он будет вечно так жить. Мы так не пробовали жить, у нас не было того, чего имел Паршек - к природе любовь одну для всех. Это двоих дружба, она друг друга тянет и хочет вместе жить. Люди этого не делают в этом. А природа ведет нас, чтобы мы один с другим. Если мы с вами к этому не придем, то мы приведем к негодности всей этой жизни, которая за действием наших людей. А что они, такие, делали, и что им приходилось на этом месте делать? А все же мы начинали и так же кончали.

Война была наброшена вероломно, огромное уничтожение, страшные бомбежки. А люди от чего пугались, делались в это время не свои, а как обозленные были в природе, она их вела к этому. Чтобы мирно сказать, этого у них нету, что это в жизни надо, а мы люди нехорошие. Лучше и легче будет нашему человеку тогда, когда он себе откажет во всех своих таких делах. Меня, говорит нам всем людям, администрация взяла, постригла, побрила и отобрала труд. Я остался этому всему доволен, меня ученые сделали в природе больным человеком. За это все никто не отвечает. Больной есть в этом во всем больной человек, он в природе проверенный учеными психиатрами, которые этим не отвечают. Что значит в этом деле человек? Он же смертный. Сегодня ли, завтра, ему приходится умирать, он не гарантированный. Природа есть все в жизни своей, что она схочет сделать, она властительница на все. Может от человека его живо добро отобрать, она в этом готовая, что и где только что это денется, останется без всякого добра.

Люди делались не свои, как их кто-то заставлял. Они своего места не знали, их природа переделывала, с места другого она гнала, и кричали, кто как хотел. Это был ужас, как это в жизни делалось самими людьми. Люди были не те, которые они есть сейчас. У них оружия никакого, кроме только на них одежда. Слова непонятные, они ими вслед за мною кричат. Я у них был вожак, они делали все со мною за раз и второй раз. Я держался запада там, где никого не было, а мы все люди это творили дело. А сейчас приходится об этом обо всем обсуждать. Это есть никогда и никак не забываемое и неумираемое. Мы делали это дело сами практически, а теоретически описали, на что требуется для нас всех, кто хочет это знать и самое главное - делать. Мы к этому делу готовы. Из-за закалки тренировки я стал ходить по снегу зимой при холоде разумши. Все в природе делалось ради только для этого, я истину искал людям, хотел, чтобы она была и в работе моей, и в деле моем. Писал за этого человека. Плакать надо об этом деле, а меня природа не забывала, но одаряла своим тем, что она имела. Я и калечился чем, да людьми, они хотели и сделали. Если бы люди были этой вот жизнью удовлетворены, тем, что со мной в природе сделалось, того, чего есть я между людьми, а меня люди в природе назвали попом.

Я всю свою жизнь был этому всему против, не одному этому всему я противоположник. Мы с вами все такие люди. Они стали делать, а первое дело, сделанное ими, это же их большая ошибка. Мы ошиблись и крепко, это наша нами сделана похоть. Она нами сделана не для жизни, а для смерти. А я пошел искать истину, она была у меня в моем теле - молодое закаленное сердце 25 лет человека. Я был в этом деле не теоретик, чтобы чего либо такого знал в природе. У меня не было никакого такого оружия, чтобы убивать в природе жизнерадостное как чужое, а свое ставить на это место. У меня было такое вот подготовленное здоровье - международный крест всего мира. У меня на это никакой экономики не было, мой выход в свете, я в природе не боялся никакого врага, даже не боялся своей смерти. Мое здоровье было всех наших людей - ток, электричество естественного характера в природе - воздух, вода, земля, от кого мы все люди для своей жизни свое имеющее приобрели. Я от этого себе отказал, с людьми поделился - им ихнее оставил, чужое, а свое живое тело в бой, в природу, в люди послал. Моя такая была задача, Природа мне открыла ворота, я уже был подготовлен в этом деле делать ради всего мира свою любовь к природе. Иголки, комочки меня так окружили, кровь на моих ногах как с ручья полилась. Я шел через балку Юту, хутор Пушкин, свинья понарыла логовище, вода от солнца нагрелась, я туда погрузился, не больше лежал, как почувствовал в организме бодрость. По пути, по природе, по такому бездорожью, где бралась сила? Я не шел для какого своего, я шел для всего мира всех наших людей, их от этого всего спасти, эту смерть, как таковую, изогнать, а жизнь во славу ввести.

А идти бы, да я не знал куда, зачем я шел. Моя мысль меня вела как бедного без уютного человека, можно сказать, отшельника, совсем не знающего, где приходилось ночку встречать и у кого. А у самого ум не плохо работает. По дороге шли близкие, они на своих местах жили, как своих близких встречали. Паршек с закалкой тренировкой в природе один за всех, а все за него. Он без природы не шагу, у него оружие - это сердце. С душою помочь бедному больному нуждающему в своей болезни. Паршек их в колючках нашел, а люди ему помогли, он перед ними поставил жизненный вопрос. Они стояли в очереди за водой, а Паршеку воды не хотелось, а он говорит, если меня эти люди напоят, то я ворачиваюсь назад. К женщине я обратился, а она сказала, нет кружки. Необходимость заставила идти дальше. У меня не стало того, чего было надо. Я пределов не имел, а шел так, как подсказывала мать природа. День был жаркий, тучечки не было, а идти было надо. Я пересекал землю пересяковскую как таковую, она от адамовых годов не тронутая ничем. Я про это думал и делал, от нее отбирал ток, электричество. Этого никто в жизни не мыслил и не делал, а я для закалки тренировки сил набирался. Один человек в жизни готовился, электризировался, а сам продолжал свою дорогу делать. В шахтах люди воды не дали напиться, это все делалось на пользу закалки, вода не нужна будет человеку пить. А мое такое дело - спать не приходится, а надо вставать и идти туда, куда это надо. Природа не спит, а бурлит без конца и края.

Прошел сельскохозяйственное училище Хатунок, проследил реку Тузловку, переправился, попал в Новочеркаск, окраина города. Иду в центр, улица Базарная, 15. Там жил священник старообрядческой церкви Иван Климович Захаров, он был окружен секретно запором, так не выйдешь и не зайдешь. А меня встретил милиционер, довел до этого дома, он убедился, что я ему родич. Кому такой родич будет нужен, если я нигде не работал? Я шел к тому, чтобы не кушать совсем. А хозяйка, тетя по матери, пригашает кушать. Я ей говорю: Мне требуется отдых. Мне она постелила, я лег, у самого мысль такая рождается: Кому я такой нужен? Да не кому, кроме только природы. Она меня послала, чтобы я пошел в люди и на них опытно испытывал их здоровье. Это моя такая природная практика на людях. Я вспомнил за своего друга по детству Ивана Алексеевича, он сейчас в Новошахтинске, шахта ОГПУ, начальник участка. Я искал в людях какую либо помощь со стороны человека, а Иван Алексеевич, он инженер, дипломщик, ученый человек, кому верят. А чему верить? Это же истина, она окружила меня одного, чтобы нашим людям индивидуального порядка доказать, чтобы они знали за природу, что она на человеке сажает любую и каждую болезнь, и она снимает. Я думал, что друг мой пойдет за мною, мы сделаем все, а он мне сказал, я верю технике, она его держит. Мне приходится калмотить это дело природы, она учила меня, я выпросил свое здоровье и свою эту жизнь и учение свое, чтобы доказать ученым, что они ничего не сделали такого, чтобы в природе человеку жить пришлось вечно. Они за это ничего не знают и не могут этого знать. Их одно - делать какое либо и в нем

Это ни что такое в жизни есть, а закалка есть тренировка, люди ее как таковую не любят и не хотят, чтобы она у них была. Это же наука, это источник всей жизни человека, с нею живет один единственный человек Паршек, он ради всех наших людей свою семью оставил назади, а сам пошел в природу искать истину, стал встречаться с людьми нуждающими, все болезни на ходу стал изучать, как таковые, и на это на все нашел средства, саму природу. Она этого человека сама своими силами, как такового, окружила неприятно, он стал в этом вот мучаться, и до тех пор он мучился, пока у него силы пали свои и зародилась в теле немогота, уже человек теряется, он у себя потерял здоровье. А раз в теле здоровья нету и нет жизни, человек стонет, он умирает на веки веков. С ним то сделали наши люди, чего сделали мы, такого одиночества никогда не встречали, чтобы человек один это сделал.

Не от меня лично это зависит, чтобы я стал над людьми бог. Тогда я стану в людях бог, когда они станут меня в своем горе и беде просить, из-за этой просьбы ему будет, человеку, реально хорошо, через меня он не будет так мучится. Я, как бог, должен его просьбу удовлетворить реально, он должен остаться через это все доволен. Меня надо как бога просить во всем, будешь ты удовлетворен. Хотите, чтобы у вас у всех людей в природе не было войны меж собою, просите меня как бога, войны не будет. Вы все, люди, через меня, как бога, добьетесь без смертия, болеть вы, простужаться не будете и также умирать перестанете через бога. Он вас в этом спасет в жизни, все будете этим удовлетворены, вы будете жить вечно из-за славы вашей. Мы через богов поступок сами поделаемся богами. Бог не велит человеку курить табака, пить вина, бог не велит ругаться или злиться на другого человека, бог имеет вежливость ко всем людям, их просит, чтобы они делали самое главное в своей жизни - со всеми людьми здоровались. Находи бедно нуждающего, ему, чем можешь, помоги. Учитель наш всего мира Бог Земли, он открыл свет этому всему, дух святой возсиял в людях, эволюция в люди пришла, это сознательное бытие. Это все надо людям сохранить, как око свое, тогда то мы поделаемся в природе в жизни все богами, зависит от нас. Все мы будем жить в природе легко, жизнерадостно. Для того чтобы все были боги, надо нам всем делать, а тогда мы будем все с вами так делать, как нас учит бог, мы будем все боги как один. Дети вы мои рожденные для этого всего, не спешите отдать свою похоть в жизни, а спешите ее так сохранить. Это ваше здоровье, вы будете легкими это место райское занять. Вам слава будет без смертная.

Закалка тренировка нас всех просит, детей, чтобы они знали бога и богами делались в природе. Когда мы все в этом люди воспримем закалку тренировку, так полюбим природу, как любит ее наш Паршек, мы тогда поделаемся все такими, как он. Мы будем все богами из-за дела, а он нас приведет к порядку, мы все, как один, будем любить природу и хранить ее, как око. Мы будем боги жизни. Это закалка тренировка, она восторжествует и будет с нами жить. Между нами врага никакого, нас полюбит всех природа, она нам все даст то, чего будет нам в жизни. Мы, как таковые, заслужим от нее, нас окружит атмосферная сила, даст нам великую славу в жизни, мы получим общее благо в жизни это вечно жить в природе, мы будем в этом заслуженные с вами иметь силы в природе жить, а смерть мы ее так изгоним. Все это сделает наша закалка тренировка, она будет играть роль во всем, мы поднимемся живыми из мертвых, нас окружит сила Паршека. Он будет богам начало, он этому всему вожак, для этого всего проходил 50 лет. Мы с вами прочитали, он нам сказал за бога - брешут, надо этого бога сделать в людях на себе. Он есть люди всего мира. Не от солнца будут лучи, а к Паршеку будут наши силы направленные. Вот тогда то будет богова жизнь за наше с вами сделанное нами. Мы получим свет дорогу свою и по ней будем идти смело без всякой ошибки. Наша всех мать великая природа, мы ей поклонимся и скажем ей такое спасибо, что она нам преподнесла Паршека такого, кто один за этим пошел, и этого он добился от нашей матери родной, она согласилась, пожалела нас, не стала так наказывать. Мы не стали болеть и простужаться, так как мы это с вами получили. Паршек ее как мать свою уговорил, она его пожалела и дала ему возможность делать, а через это все самородок один для всех нас неумираемое лицо, не отступает от своего найденного в природе. Это наше, мы его, как таковое, имеем.

Это есть мы, люди, а в людях в этих есть бог не такой, как он есть сейчас. Они его не видели и не могли его видеть, а крепко ему они верили, только одна беда - не выполняют. Их вера не верна, они их закапывали в могилу, он с богом родился, с богом умер, его не стало. А Паршека родила природа для жизни этой, он живет с нами, говорит нам: Горе, горе будет нам, книжникам, фарисеям, лицемерам. Время пришло наше с вами, наши церкви запустеют, дар божий отпадет. Человек придет с востока, он нам скажет за это все, но мы ему не будем верить. А когда это будет, он говорит, ни я, ни мать моя, ни ангелы, никто не знает, только знает высшее лицо, бог всему. Он нас к этому всему готовит, чтобы мы об этом деле знали и то делали, чего делает в жизни нашей Паршек. Он является в жизни человек наш такой, как и все люди. Он сейчас за это все сделано им пишет.

Это день январский, 23 дня. Мороз небольшого характера в жизни он приближается к дню 20 февраля, я себя готовлю между собравшимися людьми, как никогда никто должен им сказать за свое то, чего я имею, это наше всех одно такое есть здоровье, международный крест. Я, Паршек, за него борюсь как за свою идею, она же мною сделана, это закалка тренировка, она у нас в каждом месте живет, она жила и будет жить. Это же есть природа, планета земная, она хранится кем-то и для чего-то, она живая вечно дающая плоды для жизни нашей. Мы же люди такие есть в жизни - у одного есть много денег в кармане, а у другого еще больше. Их бережем, копим еще больше, а сами боимся соседа, он же сбоку живет, подсматривает, готовится в этом напасть он думает. Его держит совесть, боится бога, а сам он против этого всего до зубов вооружается. Ему так свое это люди создали, он их держит под крылышками.

Люди это источник труда, они копят, это же эксплуатация человека человеком, нехорошая такая сторона. Капитал, буржуазия, богу они верят, а выполнять не хотят. Легче богатому в царство божие уйти, чем верблюду пролезть в иголочную дыру. А революция создала в людях советскую власть, только людей не таких она призвала для построения социализма. Люди ученые людей не ученых заставили трудиться, делать экономику, чтобы за счет этого всего жить хорошо и тепло. Одно время пожить, да повольничать, а потом в этом во всем умереть. Ученые не научились от этого всего сбегнуть, а взяться за жизнь новую небывалую, за поток. Это не что такое в жизни, а закалка тренировка, она нового человека в природе ведет, он должен в природе не техническим человеком быть и не в искусстве, а химии не надо. Из-за одного нашего незнания мы в этом делаем дело и в нем крепко ошибаемся, в нем без сильны делаемся. Закалка через Паршека говорит: нам не нужны деньги и эта вся экономика, нам нужна природа, естественная сторона. Самое богатое в жизни - не эксплуатировать это все, а пользоваться им, это воздух, это вода и земля. Человеку надо для этого дела, чтобы там быть, место такое с условиями, чтобы была такая возможность в природе оставаться без всякой потребности. Вот где есть она, природная такая сила, сделанная в жизни Паршеком. Его заставила обстановка, пришлось на это пойти, он делал сам. Эти природные качества опытно для того я это в природе делал, чтобы людям было хорошо. Это вел нашего человека святой дух, он на арену за собою тащил эволюцию, тихий такой подход и такое сознательное во всем терпеливое дело. Мы должны это сделать, а не то, что нам приходится так делать.

Мы на это сознание должны ввести как таковое, а мы это самодержавие на людях вводили, отца, а он нами, всей семьей, как своею он распоряжался. Он, что хотел, то и делал. Он своего сына так мог продать за то, за что ему нравилось. У него были свои чужими. Это все так делалось индивидуально, на нашей земле собственность окружена. Так верили богу, без него одного шагу не ступали, а жить то надо. Если в тебя что либо стихийно входит, это все твое нарушение чего то, тебя наказала сила нечистого поступка. Этому всему люди слезы проливают, им горе пришло. А когда какая либо в этом появится прибыль, тут уже радость, мы пир распиваем. А как хочется нам всем это у себя видеть - жизнь такую.

Я, как из большого села живущий на белом свете человек, со всеми живущими людьми поделился почему? Я узнал за их жизнь, за неудовлетворительность. Они остались при своем таком деле. И сам взял свое тело и с ним пошел в природу искать истину для всех живущих на белом свете. Это их здоровье, оно находится у меня лично, я с ним, как с атомою.

Это было когда-то, царь смотрел, говорил на опору свою, у него была губерния не одна, а много их, а уездов сколько, сел, хуторов и аулов. Каждый человек имел свое маленькое хозяйство собственнического характера. Жил он и надеялся на землю, она его кормила, она его поила, он у ней одевался, дом имел. У него все для жизни было, а вот одного в жизни не было - он в этом во всем свое здоровье терял, а без него такой жизни не было. Он в этом деле терялся, не то, чего надо мыслил. А мысль - проводник этой жизни, которая вела его по его дороге. Он думал сделать от этого от всего лучшее, а в природе надо заслужить. А мы ее считаем врагом в жизни, она нас наказывает, мы у ней болеем и умираем на веки веков. Это нас заставило наше условие. Мы еже дня свой двор живого дома бросали, а сами ехали в степь, свое место захватывали, на нем весь день напролет одно делали, да ухаживали за землею. А она бедная такая от нас терпит, это же ее дело, чтобы зернышко туда в влагу попало и стало завязывать свой рост своего ствола, чтобы был от этого от всего наш людской в природе урожай. Это в одно время всем нашим людям практически жизнь в этом деле показала свою дорогу, без этого дела, без этой мысли ни один человек в своей жизни не оставался. Он свою головушку в это время окружал и с природою индивидуально говорил, а делать делал. Ему помогала животная скотина, она делала, за собою тянула всю причитающую снасть. Какая в этом она тяжелая такая работа, мы ее все время так делали, у нас получалось. Это такая наша весенняя работа происходит сев, она свои силы закладывает, а потом урожай подуспеет, он больше дает человеку работы. Надо это все скосить вручную косою с грабками, да рядочками надо класть, а потом сноп вязать. Их много, надо копны в крестах сложить, а потом его надо в горбу сложить, да привезти на свой ток. Эта работа делалась людьми, да лошадьми, быками. Складывалось в одинок высоко, чтобы не затекло, а из одинка на ток расстилать, да катками молотить в полову, а потом веять, потом веет чистым зерном, его, как золото, в мешок. Это работа, она одна из всех, мы для этого всего делаем свое такое дело. Особенно мы с вами зародили в людях эту бойню. Куча на кучу, гурт на гурт, одно имели, а другое не имели. Те, кто имел у себя свое богатство, так он его в процессе этого потерял, он оказался со своим безсилием. Чужое своему не помогает, а те, которые у себя собственности не имели, им были слова сказанные кем-то. Люди были то, что надо, они шли в бой с оружием в руках. Им старое не надо, они шли за новое, их не вело к тому, что было. Советская власть, это есть народ, а ему надо жизнь. Смерть, она не нужна. Поэтому за них природа заступилась.

А эта история, она заняла свое такое место через свою техническую в искусстве химию. Она нам реального не дала, это место захватила и стала пользоваться им так, как до этого люди пользовались, режим, политику, как таковую ввели на человеке и применили ее. Она стала то в жизни, что людям стало вредно от этого дела, в нем люди ошиблись, ошибаются и будут так ошибаться. Никакого такого нового, чтобы в природе был человек не такой, как был он до этого. Его обижала она за его сделанное все. Мы такие есть все люди, они так привыкли за счет земли жить и строить в этом такую же самую экономику. Мы научились с вами природу покупать, мы ее продаем, ею минжуем, как хотим, так с нею мы поступаем. Это старое совсем такое дело, нам новое не пахнет. Как жили, так мы с вами жить захотели, наше такое дело. А в деле мы с вами, все наши люди так жили в природе, они хотели от нее брать то, чего им в жизни хотелось. Самодержавное лицо брало в природе на этой земле, что хотело. Людям требовалось - они ставили свое я. Им было надо - они на это время собирались, делались охотниками, свою экспедицию направляли в свой такой природный поход. На это все находились такие люди, смельчаки, они знали, что им приходилось там делать, они туда ехали со своею славою, там найти в природе такой источник они думали. Они ехали с уверенностью, чтобы там найти для жизни своей золото или серебро, а это у ней все было. У них между ними был такой вот в жизни вожак, на это все свое дело получал средства. Эти люди были вооружены, без ничего так не оставались. Арктика велика, север могуч, все там было не изучено, но люди и тогда были, их наука посылала делать свою намеченную ими разведку. Они предполагали об этом, их не стращала природная в этой атмосфере смерть. Это самодержавия царю было нужно, люди не жалели сами себя, там легко в этих обещанных условиях замерзали, они из-за этого добра гибли. На смену пришла в природу советская власть со своим таким народом, с более развитой техникой, со средствами. А люди такие находились, им в жизни своей требовались деньги. Самую главную играли во всем роль деньги, а они получались даром, за это с природою шутить не приходится, она на это такое развитие имеет, свои силы, в любом таком направлении этой экспедиции находиться. Все они, живые люди ума, к ней пришли со своим знанием. Они вооруженные техникой, природа от них во всем деле терпит. Это люди воры пришли, грабители, убийцы. По ихнему по всему там, куда они пробирались, природа должна то, чего человек думает, она должна этих людей удовлетворить. Им природа открывала недра, разного вида залежи. Мы в жизни этим делом так вот с вами общими силами богатеем. У нас геологоразведка. Мы на этот счет учимся, нас обстановка учит на это. Мы находим в природе ее залежи, их качаем с глубины на верх. Тут у нас на это есть всякого рода заводы, это сырье перерабатываем на продукцию. Все это вот в жизни делали наши люди, им невмочь это бросить, люди такие они были в этом нуждающиеся, они в этом больные, их надо от этого дела лечить, а чтобы для них было найдено средство, этого не было и не было на это человека. Сейчас нужда людям такая, одно имеющее оконфузили, признали их неумехами, они мешали этому всему развиваться. А сейчас мы поделались в природе сами хозяева, нам только что намеченное что-либо сделать. На это все рождалась большая такая вот в жизни охота, для этого техника есть, место в природе есть, где можно порыться, поискать то, что будет для людей надо. Мы такие есть люди, нам этого, что мы имеем, нам этого мало, а залежи, они есть, их надо нам искать.

По Паршековому делу мы с вами не туда стремимся попасть. У нас наша земля вся изверчена. Это хорошо, что наше развитие получает такую вот в жизни прибыль, мы ею так живем. А люди есть другие, видят это богатство, на него другие люди смотрят, как на чужое, им завидки, да еще какая есть болезнь. Он, сосед, нехороший, воюющий ни на что, у него свое, он для этого сделал нападок. Мы по всему этому люди природою одаренные, это не мирное дело, а люди, они на людей зверски набросились, им хочется воспользоваться чужим, они стараются это сделать. Война это закон – сильный в безсильного, кто и кого, и как. А война, она введенная природой. А природа сама мирно не живет, с нею люди, с природою, всячески хотят, чтобы она им так вот, как и всегда, давала. Мы привыкли заставлять природу, мирно никогда так в природе не бывало. Это таков путь, она к этому нас ведет, когда звери со своими зверями.

Я вчера получил два письма, а читать не пришлось. И это было, по дороге ехал цыганский табор, а у них к возу такие лошадки привязаны, это они такие есть в своей жизни азартники, хвалюны этого дела. Я у них, как заинтересованное лицо, просил их, чтобы они мне отдали. Мне они не нужны, как таковые, а лошадки, по примеру, хороши. Они их у себя держали, берегли, как око. Это их был перед всеми людьми хлеб. Они жили на белом свете, так им надо было село, а в нем, в этом селе, жили такие люди, им, как таковым, хотелось жить ни на каком либо таком прошлом счастье. А цыганка время свое так даром не теряла, это ее был всегда ранний завтрак. Она просила, она ворожила, а детей она уже этим накормила, это ее был труд. А когда с самого раннего утра встанет и за это вот самое возьмется и начнет с ним разбираться, это такое людское на земле дело. Она живет недалеко от шумного леса, люди в нем, что нужно добывали. Им нужно будет что-либо из снасти, какое-либо такое дерево, оно пригодное на ярмо, на какие венцы. Человек морокует, он об этом думает, у него так получается, он этому всему есть полный хозяин этого дела, лишь бы что в своей голове так намыслил. В этом человек на этом облюбованном своем месте самовольно живет, устроился, как какой-то король. У него для своей жизни своя принадлежащая земля, которую он имеет. Он ее хранит, по закону принадлежащему она его сроду, ему за какие-то заслуги царь-батюшка дал. Он теперь считается каким-то дворянином царского двора. Мы все, неимеющая беднота, она в ногах его там пасется, у них, как таковых, нету земли. А у пана ее очень много, он за нее, как хозяин отвечает, хочет кому-либо такому крестьянину этот кусок земли за спасибо наделить. Он это может сделать, только этого он не делал и не делает ни один такой пан. Он этим живет, а такое введенное - за скупщину земля дается. Пан такую у себя систему имеет, он своих мужиков близких имеет, они у него, как у пана. Пан был со всеми пан.

Приехала из Митякино Мария, она хотела, чтобы за нее кто-то делал, за ее болезнь. Она таблетки пила, а субботку не смогла делать, у нее на этот счет родилась апатия, ей хотелось по старому так жить. Люди верят таблетке, химии, она давалась на то, чтобы приостановить на человеке ее мучительную болезнь. Она эту химию купила, а природа не покупается и не продается. Болезнь сажает на человека природа за его вину, он что-то сделал. Зря природа не посадит, она от нас терпит, мы хотим, чтобы нам природа так давала, без всякого. Вот какие наши в этом великие дела. Мы хотим сами что-то сделать, что будет надо в жизни, мы это делаем, а вот с этого мы ничего такого не получаем, дело это наше, мы его сделали в природе сами. С чего? Да с природы, с живого материала. А сделали мертвое, не свое, а чужое. Наше дело по природе искать. Оно есть, мы его находим в ней, делаем мертвым, и становим на место, говорим, это дело наше, мы его сделали, теперь хорошо. А хорошее нами оно сделано, оно может поломаться, оно есть чужое, долго не живет, оно в этом может с колеи сойти. Деталь сделанная из сырья, из природы. А природа, она крепко дюже терпит, она виноватого своими силами, она на плохое до разу в жизни находит, а человек же живой, он этого горя в природе не хочет, он хочет от этого всего сбавиться.

А из Полтавы прислали деревянные ложки, это одно наше счастье - кушать ими какую-либо пищу, они удобные для всего этого. А подарки не полагается брать от людей таких. Он в этом бедно нуждающее лицо, на него напала, в этом она обидела, природа, решила наказать, а за это за все не знает об этом никто и никак. Я ожидаю не то, что до этого было, а будет в жизни то, чего нам даст природа, она наша мать, хочет - помилует, а схочет - накажет. Ты же в ней не сложа руки сидишь, а делов у тебя уйма. Ты на каком-то деле застрянешь, тебя за это природа. Это дело, которое мы делаем, это для природы есть большой для нее каприз, она это в себе не любит, старается от этого дела сбавиться. Мы с вами в ней убийцы, мы воры. Это дело наше, которое мы его сами делаем.

Курочка на двух ножках ходит по двору, а сама “ке-ке”, т.е. она нам яичко за день сносит, мы этого всеми людьми не сможем ничего подобного сделать. Что мы в этом сами делаем? Так мы все делаем. Что может с нами природа делать, если мы это сами делаем, мы лезем на это рожно, ломаем стены. А жить можно будет в природе, так как она не хотела, чтобы мы это дело делали, наше дело, которое мы с вами в природе делаем. Зачем оно нам нужно, если это все делается в природе для одного вреда в жизни? Мы едим очень много и хорошую пищу, а одеваемся мы в самую лучшую одежду. Мы это с чего зря не делаем, а из самого лучшего материала. За это дело мы в труде погибаем. Это, что мы с вами делаем, это не все. Мы, как таковые люди, готовимся, запасаемся деньгами, чтобы была в этом деле экономика. Она готовится нами не для того, чтобы был дом хорошего качества, все мы делаем для того, чтобы жили в хорошем деле. А природе это не по душе, она сама любит живые энергичные такие самые маленечкие мизерные действия. Мы с вами имеем самое маленечкое начальное действие, это в природе зайчик, он серенький, он беленький, его никто не жалеет, все хотят на него напасть. А большой в жизни океан, он большую силу свою имеет сохранять у себя то, что есть в нем. Маленькие родники создают небольшие реки, а потом делаются моря.

И это вот в жизни бывает такое нелегкое в людях время. Мы жили не плохо, а хорошо, чего только мы не имели у себя. Нам природа не жалела давать, особенно нам, на этом месте, куда мы переехали жить, переселились. Мы как никогда ехали туда, при себе не было ничего, как только приходилось нам, таким людям, богатыми быть, так и получилось в своей жизни. А есть такие были люди, у которых хлеба не было, они были птенцы, которым надо давать. Я этим вот в жизни своей гордился, так поступал с ними, как с неимеющими, они так в этом деле нуждались, а взять негде было, как у нас только. А есть такие люди, у которых нету того, чего в жизни нема, но человек идет, он нанимается, продает за то, что в жизни ему мешает. Мы со своим здоровьем лезем на рожно, это время такое, оно беду создает. А у сына есть машина, он сделал аварию, горе, беда нас всех окружила. Мы с этой машиной завозились, стали искать место, чтобы сделать эту вот машину, поставить на ноги. Делать приходилось станции обслуживания, она за это дело взялась, стала делать как таковую, куда подключился Дмитрий Николаевич, который стал этому всему помогать. Я, как учитель, этому делу старался помочь. Дело пошло, скоро взялись люди за дело, начали чинить эту машину. А машина должна пройти ГАИ актом, а этого не сделали, чего требовалось. Эта машина Яшкина, он ездит по трассе с папой, а сейчас он выпил, старается из этого выпутаться, он дюже хвалюк сам, а люди, они эти слова слышат, у них в голове свое, им приходится этому горю не позавидовать. А время шло, оно не останавливалось, надо этому горю помочь. Хозяин этой машины был Яшка, это хорошо ему так оно получилось, что сам не попал. А машина есть такая машина, ей потребовались деньги. Люди все делают для того, чтобы их в этом заработать. Деньги эти есть все, а за деньги не одна хата в селе была поставлена. Это в жизни нашей мертвый капитал, а в нем люди живут, да еще один перед другим хвалятся. Это их такая в жизни задача. А эти аварии на машинах по белому свету делаются не такие, а всякого рода. Мы, едущие на мертвом совсем виде, это есть не живая совсем сторона, а чужая. Она не говорит с тобою и не скажет тебе за свою вновь рожденную болезнь в машине. Надо будет иметь слух и понятие.

Это не человек его называет по имени Петро, или Иван, а Иван не стал с Петром говорить. Они же живые люди, за что-то не стали говорить, у них родилось в природе какое-то зло. Это человек живой, у него мысль работает, как никогда, своя, живая. Она может думать о том, о чем это следует. Ему это надо, он на этом на одном остановиться никак не сможет. Сегодня он вырыл яму такую, а на завтра у него родилась лень какая, а тут немножко можно потомиться, приболел. Такое в природе время, оно проходит само в этом. Собрался ехать совсем в степь, уложился, а тут, как на грех, где взялся такой сильный полил дождик. Сегодня мне, такому человеку, в жизни не повезло. Вчера думалось, а сегодня природа мне так в работе помешала. Думка не получается с делом. Хотелось это вот такое дело сделать на этой вот земле, а погода помешала. Тут я не виноват, вина тогда к тебе привязывается, когда ты поймался. Все люди живут, сами себя считают, что они правы. Их окружает неправда. Хочется сделать это, но очень тяжело, взял и бросил. А бросить это дело, которое начал делать, легче всего, но мы же с вами гонимся, наше дело догнать и перегнать. А когда ты отстаешь, твой в этом великий проигрыш.

Вся жизнь в этом она делается людьми, они думают очень много обо всем, а делать приходилось то, чего им поддается. Они готовят людей к этому делу, а дело экспедиционное. Для этого дела им природа рождает такие дни, в которых они со своею техникой спешат сделать свою работу. Им надо площадь подготовить, чтобы у них получилась на этом месте сделанная им грядка. Они стараются чистое семенное зерно в влагу вбросить. Это их умение, чтобы получились зеленые всходы. Это все делается нашими людьми, они это делают ежегодно каждый раз, чтоб зерно чистого характера получилось. Наше людское дело такое происходит, за этим делом неотрывно следит печать. Они инициаторы над всеми такими делами, их делают на этой земле механизаторы, любители земли. У них на это есть хлебороба специальность. Они агрономы, они этому всему теоретики из себя создавать любого музыканта, певца и поэта. Словом, люди делаются цивилизованные, уходят они своим знанием от тяжелого своего труда. Им приходится учиться на дипломы, чтобы это дело знать, но не ошибаться. Это все в природе делается теоретическая хвала. От самого рядового солдата есть много названы офицеры - лейтенанты, капитаны, майоры, полковники, все в чину люди до самого в полной форме генерала. А по работе, по такой, делающие люди, начиная от самого строителя, укладчика стен. Мы их кладем для того, чтобы в этом условии жить. Наше дело одно - все удобства иметь. В доме есть ванная, есть туалет, есть кухня. Что хочешь, то и делай. А на воде плавает лодка, корабли возят один за другим. А в селе живут охотники, азартники. На все свое, то, что делается в людях, они работают. Они с малечка берут свой пример, они по делу видят, стараются сами у другого человека научиться и таким, как он сделаться. Один у другого так брали пример, такое дело. А делов в жизни в природе очень много, их так надо делать, как делают все эти вот люди. Им хочется безобразничать, они смотрят на это, как хотят. Эта штука не красит и не учит, а лучше от этого отказаться.

Бога, как такового, никто не видел и мог видеть, а капиталисты, они верят ему, а чтобы выполнять, этого они не делают. Так лучше им совсем никак не верить. Они же жрецы, они воры и убийцы, словом, не люди. Так же и коммунисты, они не верят ему, кому, как таковому будут верить капиталисты. Они видят, как поступают сами капиталисты. Им нужен Паршек, он человек, хочет своими силами помогать. Это природа, она имеет у себя для этого дела, у ней есть воздух, есть для этого вода и есть для этого земля. Она не техническим путем ему, как человеку помогает, а естественно путем человеческому телу помогает через ее любовь, которую делает Паршек. Он любит ее как никогда своим телом. У природы есть свое, она не у кого не спрашивает, а свое ставит. Мы такие в этом есть люди богатые, у нас есть все, не нуждаемся ничем, только нету своего лично здоровья. А на него так оно напало, что есть одно только единственное в жизни хорошее дело - Паршек со своей идеей. Тут не нужен будет никакой в этом человек, он этому всему не верит и к этому всему делу не старается он попасть. Это нехорошая картина, она нами так сделана, чтобы на нее приходилось всем нам так смотреть, да позавидовать, как на какую такую вот красивую штуку. Мы возле нее долго ходили, а чтобы к ней ближе подойти и похвалить, этого мы не сумели сделать. У нас не было такой смелости даже сказать этим людям что либо.

Так это получилось в моей жизни, я на это не учился нигде и не подготавливал сам себя, можно сказать в этом ничего я не знал, а физически был здоров. Мне подсказывала в этом деле сама природа, я писал очень много из истории прожитой, мои такие были поиски в природе. Я об этом уже знал, как о таковом деле, что наши люди, живущие на белом свете, они в своей такой жизни не были удовлетворены. Я родился так, как и все в своем большом селе. Школу проходил церковно-приходскую. Учителем был дьячок Егор Степанович Сычов, требовательный мужик он был, один из всех давал свое такое знание. Я всего-навсего проучился четыре года. Моя практическая работа, можно сказать. Я шахтер, эту копейку добывал, любил я не сидеть, а больше всего двигаться на своих на двоих. Это было физическое мое такое состояние, как трезвого такого человека. Мне в жизни своей так везло, меня природа не держала на одном и том же месте. Люди старались меня у себя держать одно свое такое время, а потом они меня не в силах были держать. А свое дело я хорошо знал описывать, не переставал прошлое вспоминать на русском простом языке, как мне приходилось это место своим телом окружать, а там это место, оно что-то в своей жизни давало. Я место менял и хотел дальше от этого идти, место одно оставил, другое взял. Я там по новому жил, я практически делал, а теоретически описывал.

31 января 1983 года Капица “очевидно вероятно” показывал за ту семью, которую геологи нашли в лесу и всех лимподентов, которые в природе копаются, ищут, сами не знают, что. А эти люди, которых нашла история, они питаются орехом, картошкой, есть немного мяса, они рыли яму. Словом, эта история не такая заинтересованная, как в “Огоньке” написано Власовым “Эксперимент длиною полвека”. Проходивши по природе чистым телом Паршек это дело сделал в природе, сам он между людьми проходил, проговорил. Речь шла одна только за закалку тренировку. Ни одного человека не нашлось пойти вслед за ним, а как был таким в природе Паршек, таким он и остался. Его дело - самородок, а источник его это закалка тренировка, за которую речь шла. А печать хотела его убить своею такой критикой, и шаманом, и пророком, словом тем, чем они хотели. А Паршек от своего не отступил, он свое не бросил, а встречался с людьми с больными, старался узнать и ему, как таковому помочь, чтобы он не страдал. Закалка тренировка ему прошлое оправдала, всю частно собственность, она у него не была, он ее не имел, поэтому он этим занялся. Он стал искать в природе то богатство, которое требуется людям, это их личное свое здоровье, которое получил все от природы, такое доверие, чтобы этому человеку больному помочь. Вот чего сделала Паршеку закалка, она ему помогла свои грешки перед людьми оправдать, проверить самое главное в жизни это вот обиженное лицо. А вы ему не даете жизни, и мы этому делу не даем, этому человеку, ходу. Спирт делается людьми, они же потребители. А мы этого развития не даем, гоним этого человека, он же не виноват, виновны в этом люди. Свое это же природа, а в природе не то над человеком делается, а мы делаем сами, а хотим, чтобы это дело ушло. А дело это жизнь людская, а люди это сделали, а теперь это дело не дают. Это цветок, жизненный вопрос, да еще какой, в людях.

Андропов и журналисты Америки сводили мир о разоружении. Ядерной войне успехов впоследствии никаких. Из-за частной такой собственности сами генералы трусятся. Они так за войну говорят за мировую. Такого, как будет, в жизни не было. Нам написанная статья о Паршеке не говорит, чтобы мы жили так, как мы научили сами себя делать в природе, чтобы она нам давала без конца и краю. Нам все мало, мы учимся в природе свое зло сеять между собой, это наше такое умение в этом деле делать между собою, так вот вооружаться до неузнаваемости. Надо нам считаться с матерью природою, а что она нам всем так делает в нашей жизни стихийное дело. А по Паршековому делу свое место никто не имел право занимать, как его занял назначенное лицо. Он его временно явлением у себя в национальности занял, до одного момента, до случая. А Паршека избрала одного его по делу самородок, а источник его это закалка тренировка. Паршек один он в этом деле трудится на благо всего Мира всех людей. Он говорит нам всем таким вот людям - надо бросить так индивидуально самозащищаться, чтобы в чужом приходилось жить, это не одушевленное, совсем оно мертвое, но не живое, с ним, как с таковым жить будет нельзя. Большинство в природе такого, оно тянет живое к смерти, человек поэтому так в жизни своей и помирает, у него не хватает своих таких сил.

Паршек не бросает свое такое дело описывать, он в природе спрашивает за свою такую в природе жизнь, которую ты, как мать родная, мне дала. Она говорит, я тебя такого избрала одного из всех нас, живущих на белом свете, такого и поручила тебе одному это в природе делать. Ты один единственный. Если мне тебя с жизни снять, то лучше всем не дать никакой жизни этим людям. Ты любишь меня, хвалишься своим перед всеми телом.

Желаю всем людям счастье, здоровие хорошее.

1983 года 2 февраля,

Учитель Иванов.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ

ВОСПОМИНАНИЯ АЛЕКСЕЯ ЗАХАРОВА, МОСКВА.

Дорогой друг, читатель, здравствуйте. Пришел мой черед описать свои встречи с Учителем Ивановым Порфирием Корнеевичем. Занятие это сколь упоенное радостью души столь и пугающее, настораживающее своей ответственностью, за произнесенное, выпущенное на свет Божий, в Природу слово. Пугающее не каким-то мнимым возмездием, а тем, что мое видение Учителя, моя связь с ним сугубо интимная - сердце к сердцу. И эта внутренняя моя личная жизнь должна сейчас быть рассказана и раскрыта перед всеми людьми.

Память - вещь коварная. Ведь так устроено мышление человека, вспоминая события, вспоминаешь не физическую реальность, их "голую" правду того, что было, а запечатленный образ этих событий. В силу этого эффекта памяти никто не может упорствовать в том, что он говорит ИСТИНУ, или чистую правду. Уже давно пришло время на нашу Землю отвечать не только за свои поступки, но и за каждое сказанное тобой слово. Ибо слово стояло в начале творения. И было первое слово, с которого началось все сущее. Слово "Бог". Слово, которое положило весь ход истории не только нас с вами - человечества, но и историю Природы той, какова она есть. Это слово - то начало, с которого начало свое движение Древо Мыслено - Древо познания Добра и Зла, наше СОЗНАНИЕ.

Второе слово, которое мне хочется произнести, это слово "УЧИТЕЛЬ". Учитель! Мне кажется, что в детстве каждый человек по звучанию создавал для себя образ каждого услышанного им слова. Ведь каждый звук вызывает какую-то свою ассоциацию то с теплым бархатом, то с бубликом, то с синевой неба. Интересно, а какой образ возникает у тебя, дорогой мой читатель, от этого слова "учитель"? Ведь именно этот возникающий образ слова и дает каждому из нас осмысление его, его понятийный смысл. Так формируется в каждом из нас язык нашей мысли, наша речь. Человек мыслит образами. Так мы устроены в Природе. Поэтому, каждый из нас, пытающихся описать свои встречи с Ивановым Порфирием Корнеевичем, желая того или нет, опишет тот образ своего Учителя, который запечатлелся в его сознании.

Раз у меня были "встречи" с Учителем, то, по общепринятому, начну с самой первой встречи, когда я впервые его увидел. Вообще сама фраза "встречи с Учителем" для меня неприемлемо. Да, была моя встреча с ним, я с ним встретился, а дальше? А дальше были уже не очередные встречи: вторая, третья, четвертая и т.д., а целая жизнь с Учителем, которая продолжается и далее. Как тому и полагается, что когда живешь с кем-то, то в этой жизни двоих не бывает все гладко. Так и у нас были праздники, были и будни, были и "выяснения отношений", огорчения, было всякое, как бывает в нормальной человеческой жизни. И шутили вместе и подтрунивали друг друга, и шалили, и, по его старшинству, получал я от Учителя взбучку, и не раз получал. И сколько я тогда доставлял ему огорчений и переживаний из-за своей неразумности. Словом жизнь есть жизнь.

А началось все это теплым июньским днем, когда мне было всего 11 лет. Моя семья живет на окраине Москвы. Небольшой микрорайон, за которым, с одной стороны, в ту пору, было поле, деревня, а с другой стороны лес Лосиный Остров. Я тогда ходил каждый день в этот лес. Он был мой родной дом. Не родительский был родным, а лес. Для меня, как для любого ребенка, все животные, растения, ручьи, овраги и земля, словом весь мир наделены были жизнью и душой такой же, как и моя. Они умели грустить, смеяться, переживать... и говорить, все, так же как и люди. Проникновение в природу, растворение в живом мире у ребенка оттого, что он осознает не мир вокруг себя, а себя как часть этого мира, сам он равный всему живому и потому все с ним живут в дружбе и доверии. Я убегал в свой лес, чтобы поиграть с бабочками и стрекозами, посмеяться с птицами и ветром, поласкаться в ветвях деревьев и под тихое шептание листвы и песни ветерка поговорить обо всем с травами. И вот, в тот день, набегавшись на лугу, зашел я в лес отдохнуть, улегся в траву, надо мной кроны берез, ветер с ними ведет игру. Трава душистая, шепчется травинка с травинкой, цветочек с цветочком, с кустарничком, копошатся букашки. Все ласкают друг друга. Лежал я в этом великолепии и думал о том, как вот здесь у травы и деревьев с каждым зверем все хорошо, никто никого не обманывает, все равны меж собой и рады друг другу, а у людей вражда, каждый хочет командовать другими. Тут я и спрашиваю у травы: "Почему люди хотят, чтобы я жил по-ихнему"?

А она мне отвечает: "А ты учись жить так же, как мы живем в природе. В воздухе и на земле и в воде нам всем хватает места, так живет вся природа, но это людям очень трудно сделать".

А я возьми да спроси: "А есть ли тот, кто главный над вами"?

— Есть.

— А он кто такой?

— Человек.

— Как человек?! Меня это очень удивило. Спрашиваю у ветра: "И над тобой он главный и может командовать тобой"?

Он говорит мне: "Да". И деревья вторят ему: "И над нами, всей Земле он главный"!

Моему удивлению не было границ, спрашиваю: "А я могу его увидеть"?

А березы отвечают: "Выйди из леса на просеку".

И меня словно волной подняли и травы и ветер и кусты. Оказавшись на краю леса, они мне сказали: "Смотри - это победитель всей природы". Через просеку, над противоположным лесом, высоко под самые небеса стояла серебристо-белая фигура человека, старца юношеской красоты и силы с белоснежной бородой, казалось, самого древнего мудреца. Огромные, синее, чем небо, как синие озера глаза были необыкновенной доброты, а руки большие, сильные простирались к земле, обнимая ее. Он стоял, чуть нагнувшись вперед, и из-за леса был виден лишь по пояс. Казалось, что он в своих руках держит весь Земной шар, я был уверен в этом. В изумлении и восторге я был перед ним маленьким, как козявка среди травы, а он молча смотрел на меня и все вокруг преклонились перед ним. Набравшись духу, я поздоровался и громко, чтобы докричаться до его высоты, спросил:

— Правда, что ты главный над всеми в природе?

Он говорит: "Да".

— Ты человек?

— Да. Я человек.

— А раз ты человек, и я человек, могу я быть таким же, как ты?

— Можешь.

— И я могу так же как ты управлять травами, деревьями и всем живым на земле?

— Да.

— Я хочу научиться у тебя этому! Я хочу быть таким же, как ты! Хочу жить здесь - среди природы! Рядом с тобой!

— Если ты хочешь стать таким же, как я, то иди к людям, там ты найдешь меня, я буду среди них. Тогда я научу тебя, что надо будет делать, чтобы стать таким как я. Живи среди людей, люби их - это твое задание. И дам я тебе твою часть, что будет отпущена тебе. Любовь к людям это твой Бог... Иди!

Его слова сразили меня. Увидев его, сначала я подумал что всё, теперь мои мучения среди людей кончатся. Просто я уйду от них к этому человеку, чтобы быть с ним в природе. И вдруг он говорит мне - иди к людям, полюби их. Полюбить. Людей я любил и жалел, но вот полюбить их жизненную бестолковщину и вечный обман друг друга - это было для меня невыносимым. Меня болью искорежили его слова, я пробовал возразить такому делу, но он сказал мне:

— Ты же сам человеком родился и должен, поэтому принять все человеческое для себя, полюбить, как свое, чтобы понимать людей и уметь прощать им ихнее. Иначе ты не сможешь быть к ним справедливым.

Наверное, я закатил истерику, от плача меня трясло и колотило, и это только от осознания мук и терзаний, на которые он меня отсылал. А земля подо мной и все вокруг в этот момент будто окаменели ко мне, ни кто из них не пытался помочь или хотя бы утешить. Все слушали его речь, наш разговор. Тут он необыкновенно мягко и ласково произнес: "Не бойся ничего, иди, я буду всегда с тобой, чтобы всюду тебе было хорошо. Когда ты найдешь меня среди людей, то узнаешь, и мы встретимся". Его слова были столь нежными и заботливыми ко мне, что я как-то невольно посмотрел на луг и деревья и землю как будто сверху, я понял, откуда у них столько любви друг к другу, откуда они берут такое богатство доброты наполняющее всю Вселенную. Только в этот момент я обратил внимание на звезды, они были видны на небе, не смотря на солнечный день, и светились весь наш разговор.

Я покидал мир счастливый радостный живой, мир моей колыбели. Еле переставляя окаменевшие ноги, все время оборачивался назад, к своим друзьям, к Нему. Все было темно передо мной, словно настала ночь. Столь потемнело в моих глазах, толи это было от слез, не знаю. Знаю только, что все провожали меня с грустью чтобы, дождаться той поры, когда встретимся мы все вместе - я, Он и вся живая природа. А впереди стояли дома нашего города, там кипела людская жизнь, и я шел туда. Он, Победитель Природы, так и стоял в половину неба, провожая меня до самого моего дома.

Может быть, с этого момента для меня моя жизнь потеряла всякий смысл, я словно потерял ее или оставил там, на этой просеке. Парадокс?! Увы. (Вруны и сочинители запрограммировали нас на то, что подобные встречи непременно должны окрылять человека и вдохновлять его на всю оставшуюся жизнь. Но жизнь не сладкие байки, в ней хватает места для всего). Несколько раз после того случая приходил опять в лес, но с каждым моим приходом он становился все более молчалив. Зверье разбегалось, а травы, как только я обращался к ним с вопросом, вообще прекращали свою болтовню. Я понял, что теперь общаться со мной по-прежнему им было запрещено, и что теперь моя жизнь будет полностью зависеть от моего умения жить среди людей, вместе с ними. Оказавшись один, нужно теперь искать друзей в людях.

А через год случайно подслушал разговор врачебной комиссии. Дело в том, что в 10 лет я чудом выжил после осложнения менингита. Врачи решали на комиссии вопрос - стоит ли мне давать путевку в санаторий, когда я через 2 года помру. Ну не через 2 так через 6 дет, а если я все-таки переживу свои 18 лет, то в 25 все равно обязательно помру. Так зачем же на меня тратить место в санатории, когда можно оформить более здорового мальчика. Место в санатории мне все же дали, но я понял, что лечиться у врачей мне нельзя, нужно искать какой-то выход самому. Началась моя борьба за выживание. В 16 лет врачи вынуждены были выдавать мне мед справки "практически здоров".



В круговерти юности ушло детство, вместе с ним, в потоке новых впечатлений, как-то стерлось в памяти это событие. Осталась лишь "внутренняя установка". И только через год, после того как я встретился с Учителем уже среди людей, вдруг вспомнил о своей встрече с ним в детстве, там, в лесу. Тут же написал ему письмо, в котором подробно все это описал. Учитель, как всегда, ответил одной фразой: "Рассказывай об этом всем людям".

А теперь о том, как я встретился с Учителем, уже став взрослым. Это опять длинная история, так как я родился, судя по гороскопу, в день, когда рождаются неудачники. Таких дней в году всего 4. Меня угораздило выбрать из этих четырех самый, самый неудачный. С виду, издалека, я выгляжу высоким крупным человеком, а подойду, так окажусь вблизи маленьким. Так в моей жизни было всегда и со всеми. Это я к тому, что в моей жизни все идет не так "как у людей", все кувырком. Вот и приходится любой случай описывать издалека, как оно складывалось в жизни.

В 1977 году мой хороший друг и товарищ Сопроненков Саша старался заинтересовать меня и приобщить к познанию мудростей человеческого духа. Он открыл мне существование целой страны Востока - страны духовной гармонии Космоса, Иерархию Учителей, и самое главное это то, что дух это не абстракция, а конкретная материя со своими физическими законами. Все это очень привлекательно. От него я впервые услышал об Иванове Порфирии Корнеевиче, как о нашем русском Учителе, который исцеляет людей от всех болезней и ходит круглый год в одних трусах.

А я недоуменно отвечал: "Ну и что! Я тоже это смогу, ведь прежде же ходил в одной рубашке на морозе, ну а лечить, так это же просто манипуляция энергиями биополей - вопрос технического навыка. Все это не ново и довольно просто, а вот Учителя Востока умели такие чудеса делать - о-го-го"! Полгода я упорствовал приняться у такого Учителя, который не умеет делать чудеса. Зачем он мне такой, думал я, ведь он мне не даст ни новых знаний, ни новых умений. И о чем я могу говорить со стариком, который весь облеплен старухами, получившими от него исцеление, который, живя вдали, от культурных центров, не имеет никакого образования и не знает никакой культуры. Чему же этот мужик может научить?

После одного небесного явления над Москвой, о котором я не раз уже писал, в Москву приезжает Иванов Порфирий Корнеевич. Это было 10 июня. Накануне Саша тщетно пытался уговорить меня пойти на вокзал встретить Учителя. Я упирался, не понимая, с какой стати буду встречать совершенно неизвестного мне человека, я же ему не родственник и не его знакомый. Тогда Саша пошел на хитрость - договорился, чтобы я передал ему книгу, которая срочно вдруг ему понадобилась, а передать ее удобнее всего на вокзале, где он будет ждать приезда Иванова П.К. Ну надо так надо, отдам ему книгу и все.

На Казанский вокзал приехал на час раньше, и зачем? Выйдя из вонючей толкотни вокзала, перешел улицу с целью посидеть в сквере, что за ж/д. мостом напротив гостиницы "Ленинградская". Вдруг на моих глазах одна из легковых машин останавливается посреди дороги, а идущая за ней врезается со всего налета. Лязг, стекла в вдребезги, обе измятые машины встали. Ладно. Сажусь на скамейку в сквере, раскрываю книгу. Откуда ни возьмись, появляется рядом со мной, в стельку пьяная женщина и, качаясь, плюхается на скамейку. В конце дорожки из кустов вылетает мужчина и бежит, тоже качаясь, к ней. Начинается скандальная ругань. Тут из кустов выскакивает другой мужик, включается в склоку. Со всех сторон подбегают еще какие-то мужики, теребят эту бабу, отбирают ее друг у друга, ругаясь и споря меж собой. Вся эта пьяная потасовка происходит вокруг меня, а я, значит, сижу в центре с этой бабой. Пришлось ретироваться на перрон вокзала.

Дорогой читатель, думаешь, что мне это очень интересно описывать в таких деталях всякую чепуху? Вот уж нет! В школе мою "литературу" всегда оценивали отметкой 2. А приходится писать все эти картинки лишь потому, что это было ни что иное, как знаки или символы того, что ждало меня дальше в жизни. Это были как бы вещие сны, предсказывающие, что мне предстоит пережить после встречи с Учителем. Много лет я не мог разгадать эти образы. Какие-то машины, пьяная баба с мужиками. И только не так давно, перебирая в памяти все, что происходило за эти 15 лет, обнаружил ту направленность своей "деятельности", которая требовала от меня максимальной отдачи. И увидев эту основу приложения своих сил, выявив объект этой основы, его образ, понял, что за знаки были мне показаны природой перед тем, как встретить среди людей Учителя.

Первый знак - машины. В первой машине ехало несколько людей (собор). Ехали по проложенной широкой дороге. (Технически вооруженные люди, на их дороге знаки куда ехать и как ехать). Подъезжая к месту, где должен был пройти своими босыми ногами Бог Земли, вдруг, на полном ходу встала, словно воткнулась в невидимую стену. Собор людей - Церковь, старая машина - ее вооружение на указанном, уготованном пути это Старая Ветхозаветная Церковь. Вслед за первой ехала вторая машина, в ней был один водитель, и она была уже более современной марки, но шла за первой шаг в шаг, словно привязанная. При остановке первой вторая налетает на нее, и обе разбиваются. Вторая машина - это Церковь Нового Завета.

Скажете, что у меня богатая фантазия? Увы, нет. Я на протяжении 5 лет наблюдал, как люди Церкви пытались "разоблачить" Учителя, выяснить от кого он пришел, чью волю исполняет. Пытались уличить его. А он их отсылал к самим себе, к их же пророкам. И обратясь к священному писанию, они приходили в тупик. Ибо в них прямо говорилось об Учителе Иванове, а учения Святых Отцов Церкви противоречили своему же священному писанию. И преодолеть эту преграду никто из них уже не мог. Правда, среди последователей Иванова П.К. есть люди, которые пытаются втиснуть Новое учение Учителя Иванова в старые мехи Ветхозаветной и Христианской Церкви. Удастся ли им сделать это чудо из чудес? Не знаю, время покажет. Возможно ли это, если Учитель говорил: "Церковь служит старому предковому потоку, а я пришел, чтобы ввести в природе среди людей новый поток, противоположный старому. Это моя Идея". Но человеческая хитрость настолько изворотлива, что способна любой поток повернуть вспять, как северные реки на юг. Ведь это уже было сделано с Иисусом Христом, с его учением. Когда Ветхозаветная Церковь "прибрала его к своим рукам" и изменила учение Христа "с точностью наоборот". Не зря же, когда к Учителю подступали с целью выпотрошить у него признание - кто он такой, то он им в сердцах парировал: "Я вам не тот Христос, которого вы распяли".

Пишу общеизвестные фразы Учителя, которыми очень многие сейчас спекулируют, толкуя их по своему, говорят, что это, якобы, и есть его Учение. Каждый из нас в праве истолковывать Учителя - это наш творческий процесс познания его Идеи, его Учения, в этом мы развиваемся. Но кто ж из нас имеет совесть и разумение признаться, что он говорит свое, а не истину Учителя, что это только мое понимание Учителя. Ведь познать его истину это надо не только заслужить в природе, но и стать таким, каким был он, когда ему открылись эти знания, а значит, увидеть мир не однобоко, как видим его мы, а кругозорко мировоззренчески, как видел его Учитель. Да, во истину, от скромности мы не умрем.

Второй знак, который мне был показан перед встречей с Учителем, это та самая баба, едва прикрытая платьицем, в хмельном угаре, вся неопрятная, какая-то в дырках. Смрад от нее веял умопомрачительный. С виду хоть и молодая, красивая, но вся дурная. И вот ее тягают каждый на себя, в состоянии полной невменяемости, какие-то запропащие мужики. Желания их примитивны, речи несвязны, ни одной цельной мысли. Это о ней. Зато друг на друга такая изысканность лексики, такая изящность, чтобы распнуть и пригвоздить всех других.

Это символ того нового, что было создано нами, людьми, прилепившимися к Учителю. С этим "новым" мне постоянно приходится воевать все эти 15 лет. Это - новая религия, на авторство которой претендует масса доморощенных новоиспеченных пророков и мессий. В своей эйфории, не чуя под собой земли, в горячке экстаза тянут несчастную каждый под себя. А она, действительно, - плод их активной деятельности, потому и не собранная, не цельная, вся в дырах, угарного состояния. Ну что мы еще можем создать в своей хмельной горячке? Что?! А ведь каждый из нас знает слова Учителя: "Если из меня сделают религию, то мое дело проиграло. Людям придется ждать меня вновь с моей Идеей еще 2 тысячи лет". А как же нам людям хочется отвести место для Бога в углу своей обители, а в центре ее творить то, что самим себе угодно. Не зря же исстари, провинившегося, в наказание, ставили в угол. В углу своей жизни мы стремимся оставить место для Бога, потому как главное для нас не он, а наша самость, наше самоволие, а он лишь украшение интерьера нашей жизни.

Можно было бы об этом вообще не писать, если бы Учитель время от времени не давал нам (показывал) странные какие-то события, которые вдруг происходили с нами, или которые нам приходилось наблюдать. Потом он подробно расспрашивал, что с нами было, и что мы видели. Тем самым он как бы учил нас читать происходящее в природе. Но у меня же все "не как у людей". Сначала был урок, а потом уже встреча с Учителем. Так на чем же я остановился, отвлекшись от своей темы встречи?

А дальше выхожу я на перрон. Какая-то женщина мне говорит: "Здравствуйте". Я отвечаю ей - "здравствуйте" - прохожу дальше. Другая тоже говорит мне - "здравствуйте", я отвечаю - "здравствуйте". Иду дальше. Стоит группа пожилых женщин, все поворачиваются ко мне, и с поклоном здороваются. Тут я уже заметил в этом необычность. Для меня слово "здравствуй" нормальное. В своих странствиях я до того привык к нему, что не замечаю, как иной раз здороваюсь с прохожими на улицах Москвы, привык здороваться везде со всеми. А тут здороваются они первые со мной да еще с поклоном, задумался к чему бы это? Делаю попытку отойти в сторону, а тут бежит какая-то женщина прямо на меня, хватает в охапку и радуется, что встретила меня здесь. Вежливо отбрыкиваюсь. Обидевшись, она отходит и вновь подбегает, опять обхватывает и говорит, что она не могла ошибиться, что мы оба здесь встречаем одного и того же человека! Я никого не встречаю, кроме моего товарища. Долго она пытается объяснить мне, что мы все же встречаем одного и того же человека. Наконец я понял, что этот человек тот самый Учитель Иванов, которого я вовсе не жаждал встретить. Тут до меня дошло, как хитро заманил меня сюда мой дружок.

Подходит поезд. Вся вокзальная толпа бросается ему навстречу, я остаюсь почти один, но какая-то сила заставляет меня идти тоже со всеми к вагону, в котором едет Учитель. Гул толпы, остановка поезда, из вагона выходит Он. Белоснежная голова возвышается над людским морем встречающих. Это была не голова человека - это солнце излучающее свет серебристый, теплый, мягкий, ощутимый даже в своей плотности. Он изливается от этого человека, заполняя толпу людей, вокзал, город, до небес, до самых звезд. Меня завораживает эта красота, иначе это и не назовешь, медленно иду по платформе и вдруг... словно обухом топора получаю удар по голове - дикая головная боль, которой уже не было сколько лет. Что ни шаг то боль сильнее, достигла того, что появилось осознание, что еще шаг и голова просто треснет. Остановился, от боли не в силах шевельнуть и пальцем, а сам не могу оторвать глаз от Него. Тут он, резко прервав всех, зашагал по платформе. Проходя мимо меня, получилось так, что Он оказался впереди всех людей, и я мог увидеть Его во весь рост. Когда бегущие за ним люди скрылись, я, словно опомнившись, бросился вдогонку.

На стоянке такси машины в мгновение ока заполнялись людьми по 6, 7, и может больше человек. Дежурные регулировщики, остановив общую очередь приезжих, одну за другой отправляли эти машины. В один миг несколько сотен встречающих Учителя исчезли. Вокзал почти опустел, осталась только общая очередь на такси. Тут я и нашел своего друга, отдал ему книгу, а сам потребовал, чтобы он привел меня к Учителю.

Что я испытал кроме головной боли? Это то, что с этой самой минуты, когда я его увидел еще в дали, моя жизнь не может продолжаться без Него, без моей связи с Ним. Тут уже никакие "богомольные старухи" не могли ни остановить меня, ни смутить.

11 июня утром я был в квартире, где он остановился. Народу было человек 200, 300, не счесть. Очередь на прием к нему. Какая-то женщина берет каждого, кто от него выходит, заводит в ванну и там обливает или моет, не знаю. Подходит моя очередь. Процедура приема. Учитель и меня посылает в ванну. Иду, женщины той нет, захожу в ванну, думаю, что же тут надо делать, наверное, обмыться. Раздеваюсь, залезаю, включаю горячую воду. Моюсь под душем, а сам думаю, что это я моюсь горячей, лучше, наверное, теплой. Делаю похолодней. Омерзительно неприятна эта чуть теплая вода, ни то, ни се, да ну ее. Закрываю полностью горячий кран, и все тело обожгло холодной струей. А в дверь уже стучат. Опять подхожу к Учителю. Как и каждому, кого принимают, он дает мне напутствия, я соглашаюсь с ним, обещаю ему выполнять его просьбу и тут же этот наш разговор тает, остаются лишь в голове бессвязные слова, которые мигом забылись.

Что же я ощутил в этом? То, что я видел его не в черных трусах, а в белоснежной одежде. Вошел я к нему в комнату с трепетностью, вышел сыном Отца своего. Больные люди и "богомольные старухи" стали ангелами, которые приняли меня в свою среду, пели мне песни говорили со мной. Ощутил и увидел то, что все состояло не из атомов и молекул, а из любви в Его свете. Можно ли это передать словами? - Я был на "последнем" небе. Он подошел ко мне и сказал: "Пора, Леша, тебе домой. На сегодня хватит".

На следующий же день я опять был в этом доме. Учитель с улыбкой встречает меня в дверях и называет каким-то другим именем. Я, не обращая на это никакого внимания, здороваюсь с ним и целую его. Он спрашивает меня о здоровье, как спал ночь, и называет уже другим именем, потом третьим. Я поправил его, назвал свое имя, но через несколько слов он опять называет меня каким-то именем. Я подумал: "во дает, как только меня не склоняет! Да мне хоть горшком назови только бы быть с тобой рядом". Когда он опять обратился ко мне, назвав еще как-то, я улыбнулся ему и ответил на его вопрос. Он отстранился от меня: "Алеша, а как твое настоящее имя"?

— Да Алексей вообще-то мое имя, а ты зови меня, как хочешь, как удобнее, мне все равно.

Он расхохотался, обнял меня и сказал: "Я буду звать тебя по имени Алеша".

Эта маленькая сценка происходила почти с каждым, это был для многих непреодолимый экзамен. Гордый не выдерживал, уходил. Мне повезло. С первого же момента нашего общения он был для меня человек простой, обычный, мой отец, я шел к нему и говорил с ним без страха. Не Бог, не Христос, не Моисей, а мой седовласый папа, который в своей жизни прошел путь Бога и волею судьбы выполнил то, что надлежало совершить Богу.

Каждый человек, находящийся рядом с Учителем, испытывал его беспредельную любовь. Он как бы сам был соткан из любви, она разливалась из него, заполняла все пространство. Нельзя сказать, что он любил кого-то больше, кого-то меньше. Со мной же он любил шутить, смеялся как ребенок, доверял мне свои думы и горести, спрашивал мое мнение, вместе искали решения. И вместе с этим он держал меня в строгости, журил и очень живо, по-отцовски, переживал за все мои удачи и промахи. Это не самовосхваление. Живя с Учителем под одной крышей, разделяя с ним свою судьбу, имею право утверждать, что Он всегда был человек, самый живой и человечный. Оставаясь человеком, он доверял мне, и показывал тайное из тайн - искусство быть Богом. Какое же он имел для этого адское терпение и мужество.

Вот таким путем я был допущен природой встретиться с Живым Богом.

1994 г.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ

ВОСПОМИНАНИЯ ДИНЫ КОНДРАШИНОЙ



УЧИТЕЛЬ — СВЕТ ЖИЗНИ. СОЛНЦЕ НАШЕ.

ЭТО ЕСТЬ НАЧАЛО И КОНЕЦ, АЛЬФА И ОМЕГА.

ГОСПОДИН ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ



Вечная благодарность Богу Творцу, что не знаю, за что мне выпало на долю такое благо: услышать, поверить, увидеть и даже посчастливилось быть принятой нашим дорогим Учителем, самим Создателем и Вседержителем всего сущего, Спасителем мира нашего. Рука пишет: Владыко! Никогда про это явление не забыть... Сам Создатель явил Свой Лик миру... Также никогда про встречу с Учителем не забыть всем нам людям.

Слава! Слава! Слава! Тебе, дорогой наш Учитель. Слава! Вечное великое за все Спасибо и нижайший поклон!



Летом 1980 года, находясь в Феодосии с мамой, я чисто интуитивно, входя в Черное море, обращалась к Природе, воздуху, Солнцу, сосенкам, просила о своих насущных проблемах, чтобы у меня дела были успешными. Верующей я не была, но, видимо, почувствовала, что в Природе есть та сила, которая поможет.

Осенью 1980 года я очередной раз простудилась, заболела и попала в больницу. (В детстве и юности часто болела простудами, все кончалось бронхитами и пневмониями — раз 15 были. Врачи поставили диагноз — хроническая пневмония и бронхиальная астма). Кончала муз. Училище Ипполитова-Иванова по классу фортепьяно. И вот, 4-ый курс, а я все болею. Разговорилась как-то с Ниной Сергеевной Бельфор (концертмейстеру - большое ей спасибо!) и она меня направила через свою подругу к Виталию. А у Виталия другом был Саша Сопроненков. Так, через четвертые руки судьба свела меня с Сашей Сопроненковым, которому я бесконечно благодарна. От Саши я услышала и узнала об Учителе. Встреча с Сашей состоялась 25 января 1981 года поздно вечером. Он, рассказав мне об Учителе, порекомендовал мне обливать руку холодной водой (у меня был профессиональный зажим руки) и через несколько дней приехать.

Подробно об Учителе рассказал мне Саша 31 января 1981 года. И с первого февраля я потихоньку начала обливаться и делать, как могла по Учителю. Здоровье через несколько дней заметно улучшилось. Я продыхнула, прокашлялась. Начала я обливаться под душем в ванной, и в самые первые дни несколько раз "чисто психологически" добавляла горячей воды, буквально чуть-чуть, чтобы было не страшно. Но потом - только холодный кран.

Скажу сразу, что первые шесть лет из советов Учителя я только обливалась регулярно, а в остальном, особенно с едой, я больше нарушала, чем выполняла (прости меня, Учитель дорогой, за мое непослушание). Я училась в институте, работала и часто нарушала субботу и среду, сваливая на то, что мне тяжело, когда не поем. Сейчас я понимаю, что просто не было нужного понятия, сознания. (Когда я нарушала, легче не становилось, а наоборот, тяжелее, особенно на душе, начинала мучить совесть. Слава Богу, что это позади, и Учитель дал сознание, насколько это серьезно, дал и силы терпеть в дальнейшем эти, как писал Учитель: "Зараженные в Природе дни, давно надо было их оставить").

Примерно через год я написала письмо Учителю (подсказал Саша, своего ума не хватило). Написала про себя, как я в воде просила Природу, как я познакомилась с Сашей и он рассказал об Учителе, как лежала в больнице и с охотой помогала больным людям, писала, что другим иной раз легче помогать, чем себе. Спросила, можно ли приехать? Писала три раза. На третий раз Учитель мне прислал ответ на адрес Саши. Вот он: "деточка огонек найди номер 8 20 февраля 1982 года статья эксперимент длиною полвека дай прочитать тогда перестанет мама ссорится. Желаю вам счастье здоровья хорошее делай то что ты хочешь сердце не будет болеть. 1982 года 17 апреля Учитель помогай людям летом дина приезжай".

11 июля 1982 года. Я поступила летом в институт и училась на установочной сессии. Давно не звонила Саше, а в этот день меня потянуло позвонить ему. Саша говорит: "Учитель в Москве!" Спрашиваю: "А можно мне поехать и увидеть Учителя?" Саша говорит: "Можно и нужно. Я сам сейчас туда собираюсь". Я была так счастлива. Мы встретились в метро "Текстильщики" и поехали на "Новослободскую" на квартиру Тришиной Анны Петровны (мир ее праху!). Учитель остановился на этой квартире. 11 июля 1982 года в воскресенье состоялась первая моя встреча с Учителем.

Когда я ехала на встречу, все внутри радостью и волнением наполнялось. Я спросила Сашу: "Когда я обращаюсь к Учителю в просьбе, я прошу "Учитель, дорогой!", говорю, — а как мне называть его при встрече: "Порфирий Корнеевич или Учитель?" Саша ответил: "Называй Учитель. Так все люди Его называют". Мы приехали позже 12-ти часов дня и люди уже сидели за столом, ели. Было много народу. Учитель был на кухне с Валентиной Леонтьевной и, кажется, с Анной Петровной. (Прости меня, Учитель дорогой и матушка Валентина Леонтьевна, что с Валентиной Леонтьевной не поздоровалась).

Учителя увидела я со спины, наклоненного по хозяйству над столом. Боже, что это было за Чудо-Чудное и Диво-Дивное. Первая мысль пронеслась в голове — Илья. Потом думаю: почему Илья? И тут же ответ: Илья Муромец. Учитель показался не стариком, а молодым, могучим человеком, богатырем в возрасте Ильи Муромца. Учитель был в реальности, и в тоже время как из прекрасной, чудесной сказки, из другого мира, неведомого, но такого прекрасного, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Учитель был божественно красив, как сама райская Природа, не наша бедная, затоптанная и замученная Земля, а та неведомая райская обитель, о которой мы и мечтать не можем, ничего не знаем и не ведаем, находясь здесь. Как у Лескова — Краса, Природы совершенство — это был Учитель. Очень высокий, могучий в плечах, он 50 лет ходил открытым всем ветрам, всем стужам и мучениям, и был не только не поранен и т.п., но красив так, как ни один человек в помине. Тогда я просто оцепенела и приросла к месту, сейчас я понимаю, что так красив и совершенен мог быть только Бог, Отец, Создатель. Слава Ему в веках!

Тело у Учителя было темно-бронзово-золотое и все блестело. Кожа шелковая, мягкая, сухая, бархатная. Волосы и борода ослепительно белые, такие белые, что белее всякого снега, как не цвет белый, а уже свет. Волосы искрились и переливались, как снег под лучами Луны. Серебро на фоне золота, Учитель был в золотых и серебряных одеждах. Сказочная, фантастическая красота!

Учитель писал: "Гляньте вы на Солнышко, увидите правду, выздоровление свое". Мы стояли и глядели на Солнышко наше — Учителя дорогого, который освещал и освящал, и наполнял собою все пространство. Мы все люди, стоявшие перед Учителем казались такими маленькими, темненькими, грязненькими и хоть мне было 20 лет и я тогда ничего не понимала, я остро, пронзительно остро почувствовала и ощутила всем своим нутром, что Учитель - это тот Человек, который принес на Землю ту единственную правду, ту Истину, тот Смысл Жизни и Бытия, которое во все века и времена жаждали и искали люди, и о которой могли только мечтать. Это тот Человек, который ответит на все вопросы, и главное, дает нам Путь, Истинный Путь в Жизнь, которая по замыслу Творца совершенно иная, чем та, которой мы сейчас живем. Это было такое счастье, которое прекраснее любой мечты и фантазии.

Мы все перед этим явлением стояли в московской квартире, в наше время 1982 года, летом. Слава Твоя в веках, Господи! Я была неверующим человеком, точнее, ничего об этом не знающим, а после встречи с делом Учителя и с Самим Учителем, я поверила и верую в Бога. Большое сердечное спасибо и нижайший поклон. Я стояла как вкопанная и на тот момент мне ничего не надо было в жизни, только бы смотреть на Учителя и благодарить его за то, что Он есть, и что Он сжалился над нами, что Он нас любит и Сам к нам пришел. Я тогда еще не понимала, что Учитель - Сам Создатель т.к. не понимала самого смысла Слова "Бог". Это пришло чуть позже, но я чувствовала, что это Тот, кто поможет, единственно поможет всем нам в жизни, это выход для всех из любого и каждого случая в жизни, это спасение для всех нас.

Саша меня подтолкнул и говорит: "Долго так будешь стоять? Подойди к Учителю". И я подошла. Говорю: "Здравствуйте! Учитель дорогой!". Учитель ответил: "Здравствуй". Пауза. Саша говорит: "Учитель, это Дина. Она поет". Учитель говорит: "Хорошо. А как ты поешь?" Я говорю: "Хорошо пою, спасибо, Учитель". Учитель: "А с кем ты поешь?" Я судорожно начинаю думать, что ответить, на ум идет — "С Марией Ивановной (педагог)",— еще что-то говорю, а Учитель смотрит на меня прямо и мысль мне посылает: "Наверное, со мной ты поешь?" Я счастливая такая от полученной мысли расплываюсь в улыбке: "Да я же с Вами пою, дорогой Учитель!" Учитель сказал: "Ну вот, и хорошо, и пой. И будет хорошо не только тебе, но и всему человечеству". Во веки веков! Слава дорогому Учителю и нижайший поклон.

Во время разговора Учитель держал все время свою руку у меня на голове, и несколько раз по плечам как бы стряхивал рукой в воздухе кистью. Потом опять положил руку на голову, и опять по другому плечу стряхивал кистью в воздухе. Я слышала от кого-то, что Учитель некоторым вставал на ступни и как бы прыгал, надавливая на ноги, других за руки брал. Рассказывали, будто кто-то подошел к Учителю и уши заложило, Учитель говорит, а тот не слышит, отошел чуть подальше — слышит Учителя.

Учитель тогда только молоко попил после терпения и говорит мне: "Поцелуй меня" (а то я стою, как истукан, глазами хлопаю). Я поцеловала Учителя и молоко с усов и бороды Учителя перешло мне на лицо, и получилось, что у меня "молоко на губах не обсохло". Я видела, как подходили пожилые женщины к Учителю, падали в ноги, кланялись, целовали ноги Учителя, славили его, благодарили. Учитель всех поднимал, целовал.

Никогда не забыть глаз Учителя, Его взгляд. Это не передать никакими словами. У людей не бывает такого взгляда. В светлых, прозрачных, как ручей, глазах Учителя было все, вся Вселенная, все мироздание, вся полнота и глубина Бытия. Видно было, что Учитель меня видит насквозь, все мои дела, всю мою жизнь. Мы все были у Учителя как на ладони. Причем, я поняла тогда, что Учителю не только все известно про каждого из нас, стоящих там, но ему ведомо про всех нас людей, более того, про все время, все пространство. Это было всеведение, вездесущность, всевидение. Неведомая сила и могущество исходили от Учителя, и такая любовь ко всему сущему, которая может быть только у нашего общего Отца Земного и Небесного, нашего Творца. Мы все стояли перед Учителем, как дети и Он нас всех любил, как детей.

Помню, как я содрогнулась от величия взгляда Учителя и восхищения перед Ним. Пришло чувство, что раз этот человек пришел на Землю, мы уже не сможем жить по старому, хотим мы этого или не хотим. Есть слова Учителя: "Ухо не слышало, глаз не видел, и ум помыслить не может о том, что приготовил я возлюбленным моим сынам". Я тогда стояла, как вкопанная, ничего не понимая, но ощущала такую радость, такое счастье, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Когда Учитель вышел после обеда из квартиры на крыльцо подъезда и молча стоял на ступеньках такой огромный, могучий, от Земли до Неба, как Светило, Солнце нашей жизни, захотелось от радости прокричать на всю улицу: "Люди добрые! Куда же вы спешите, куда бежите? Остановитесь! Стойте! Посмотрите, кто пришел! Кто стоит на крылечке подъезда! Это же Он, Учитель дорогой, Он же для всех нас пришел!" Люди, проходя, останавливались, просто смотрели на Учителя, потому что нельзя было не остановиться и не увидеть Учителя, слишком Он отличался от всех людей, другие долго смотрели на Учителя... А на дворе стоял 1982 год.

Анна Петровна подошла к Учителю, поцеловала Его в тело и говорит: "Учитель наш дорогой! Спасибо тебе большое, какую же ты нам погоду послал хорошую, солнечную!" А Учитель сам весь был Солнышко. Это было такое счастье! При мне подошла женщина средних лет и так спросила: "Учитель, дорогой, а как будет - плохо, да? Плохо?" Учитель так улыбался, а здесь так посумрачнел и глухо ответил: "Плохо". "А народу мало останется, да? Мало?" Учитель еще больше помрачнел, глаза прикрыл и совсем глухо сказал: "Мало, но я не хочу об этом говорить, — и так рукой отвел. — Иди лучше к столу обедать". А за обедом нас много народу сидело, все ели. Учитель вышел из кухни, встал во главе стола, стоял и с такой нежной отеческой любовью смотрел на нас, своих детей, как мы едим и пьем, и так радостно говорит: "Кушайте, кушайте, детки, борщ". А мы в ответ: "Спасибо большое. Очень вкусно". Учитель: "Это я сам резал капусту, морковку, свеклу", - и улыбнулся. Мы все радостно заулыбались. Весь день такая радость у всех была, все улыбались и были счастливы. Никогда про это не забыть.

Валентина Леонтьевна была на кухне рядом с Учителем, а я с ней не поздоровалась. Когда села за стол, она так строго мне сказала: "Ну, садись, коли пришла, ешь, — налила мне полную тарелку борща. — Но только здесь не ресторан, музыки не будет". Мне было очень стыдно. Учитель дорогой, прости меня, что я в самый первый раз с нею не поздоровалась, прости ради Бога, я все поняла.

Учитель мне сказал: "Здесь я принимать не буду, приезжай ко мне на хутор, Я тебя приму". Я поблагодарила Учителя, уезжала вечером, попрощалась с Учителем и искренне его поцеловала.

Весь июль прошел, наступил август. И вот огромное спасибо ребятам Боре и Ане Шер за вразумление и поддержку, они буквально "прогнали" меня из Москвы на хутор. Не буду описывать, как я добралась до хутора, ибо в самом начале были допущены мною серьезные ошибки: это и ложь родным, что "еду к подруге", потом лень вставать на первый рейс самолета. С этого все и началось - и мой самолет задерживался с вылетом, я опоздала на последний автобус на Свердловку, и на попутках добиралась и не добралась. И вот стою посреди поля с подсолнухами, ночь, темно и — реву, не знаю, куда идти. Взмолилась перед Учителем: "Учитель, родненький, прости меня за мою лень, что пришлось так долго добираться, давно бы уже была, еще днем, а сейчас темно, помоги мне, пожалуйста, до тебя дойти. Выведи меня, Учитель дорогой!"

Вдруг слышу мотоцикл трындычит, подъехал милый такой дядечка, спрашивает: "Така гарна дывчина, а плаче! Что стряслось?" Я рассказала, а он: "До Богов что ли? Ну, это близко! Садись, подвезу немножко, а там пешком недалеко. Только я пчел везу. Ты свои сумки на коляску не ставь, покусают пчелы то. Ты в руках держи". "А как же я за вас держаться стану?" — спрашиваю. "Уж как-нибудь, ногами держись!" И мы поехали по ухабам, по кочкам. Довез до места высокого. "А теперь, — говорит, — вниз пойдешь под гору, там и хутор". Тут слышу — собаки лают, думаю, Слава Богу, спасибо Учителю, неужто рядом! Подошла, а на лавочке сидели люди, увидели меня босую, с сумками и спрашивают: "Это к кому же пожаловала так поздно?" — "В 58 дом, мне к Учителю и Валентине Леонтьевне". "А, ну сейчас. Валентина! Открывай калитку, тут к тебе ночные гости приехали". Спасибо этим людям, спасибо всем и низкий поклон Учителю!

Валентина Л. скоро отворила калитку и тут я поздоровалась виновато и сказала, что Учитель в Москве разрешил приехать и приняться. "Ну, раз разрешил и приехала, заходи". Она мне показала комнатку в доме, где жила Настенька: "Здесь будешь спать". Учитель, видимо, уже отдыхал в доме, в этот день Учителя не видела. Я помыла ноги с дороги и легла спать. Встала рано, вышла из дому, завернула за угол, а Учитель, Валентина Л. и Настенька уже давно, видимо, были на ногах. Настенька сразу увидела меня и говорит: "Вот, Учитель, гости из Москвы к тебе приехали". Учитель дорогой (опять я его увидела со спины, нагнулся, говорил что-то с Валентиной Л.) выпрямился, обернулся и говорит: "А, ну иди сюда, мне уже сказали, что гости из Москвы приехали. Ты от кого узнала?" "Я от Саши Сопроненкова". "Ты из «Чайки?" (Саша тогда в театре такой спектакль ставил "Чайка по имени Джонатан Ливингстон" и Учитель очень интересовался и поддерживал эту его работу). "Нет, — говорю. — Я так. Учитель, дорогой, когда Вы были в Москве, в июле, Вы мне сказали приехать на хутор, чтобы приняться. Я вот приехала". "Да много вас там было народу, разве ж всех упомнишь".

"Да, конечно".

Потом мне ребята рассказывали, что Учитель часто так говорил не потому, что не помнил, а чтобы ты сам понял — кто ты есть, что у тебя на душе. "Как ты спала? Ты вчера ела?" — "Нет, Учитель дорогой, вчера в среду не ела". "Хорошо. Я тебя сейчас приму, а в 12 часов мы поедим". Вы знаете, находиться там, в Доме Учителя рядом с Учителем, Валентиной Леонтьевной и людьми (в те дни там гостила уже месяц Татьяна Федоровна из Москвы) было таким счастьем, была такая Любовь неземная, такая защита и опора. Чувствовалось, что Учитель тебя просто любит и хранит, а я как дитя, приехавшая в дом своих родителей, чувствовала себя на седьмом небе. Ничего не было страшно, как никогда хотелось жить, выполнять все, о чем говорил Учитель, хотелось приехать в Москву и на весь мир прокричать об Учителе, что это наш Господь Бог.

И вот Учитель дорогой повел меня в кухоньку на прием. Я была одета в короткое легкое платьице. Учитель сказал лечь на кушетку, на спину. Потом левую руку свою положил мне на голову, правой рукой взял кончики пальцев ног и сказал: "Тяни воздух, смотри мнением на голову, на сердце, на легкие...", а я лежу и думаю — что такое "мнением"? — и никак не сосредоточусь. Учитель остановился и спрашивает: "Ты понимаешь, что такое "мнением"?" Разволновалась я, что такая несмышленая и вдруг поняла: мнением — это мысленно, значит. Я обрадовалась: "Понимаю, Учитель, дорогой!" Учитель заново начал говорить.

Посмотри мнением в голову, на сердце, на легкие, на печень, в живот посмотри, поверни животом из стороны в сторону, в руки, пошевели пальчиками, в ноги, пошевели пальцами ног, — Учитель здесь подергивал пальцы рук и ног, — Дыши три раза открытым ртом, проси Учителя здоровье". Потом Учитель поднял меня, взял за руки и то же самое сказал мне сделать — посмотреть мысленно внутри все органы. Потом Учитель сказал: "Делай вдох, проси здоровья у Учителя, делай третий вдох — так, хорошо". Опять Учитель подергал пальчики. "А теперь иди на двор, Валентина обольет тебя водой".

А там уже Валентина Л.- матушка Вы наша, спасибо Вам за все до земли, низкий поклон, — приготовила ведро с холодной водой и ждет меня. "Раздевайся!" И Учитель подходит и встает рядом с Валентиной Л. Получилось, что я встала недалеко от входной калитки. Стою, понимаю, что надо раздеться и какой-то стыд вдруг напал, стою, жмусь. А Валентинушка Л. так по свойски мне кричит: "Да, скидавай ты с себя, чо стоишь? Чи мы голых баб, чи мужиков не видали, чи шо?" У меня как рукой стыд этот ложный сняло и быстро разделась. Все-ж-таки, повернулась сначала спиной, меня облили, потом лицом, тоже облили. Валентина Л. в лицо так сильно плескала, что я как бы захлебнулась водой, хватала, хватала воздух. И так мне было хорошо, радостно и счастливо, что я даже засмеялась от радости.

Потом Учитель дорогой снова повел меня в домик, в кухоньку, чтобы дать свой Совет. Учитель стал говорить, что надо делать, а я стою перед Учителем облитая, мокрая, голая и опять стала смущаться, хотя понимала, что это не серьезно с моей стороны, но на словах Учителя не могу сосредоточиться. И Учитель дорогой, видя мое положение, так спокойно с добром говорит: "Ну, одень вот это. Может тебе полегче будет" — и показал на мою одежду. Я такая счастливая быстро оделась и уже спокойно слушала Учителя. Боже мой, какая же у Учителя была Любовь ко всем нам, что даже малейшее движение души такого маленького муравейчика, как я перед Ним, не оставалось без Его внимания, без Его любви, чем мы так счастливо удовлетворялись.

Учитель дорогой дал мне свой Совет: два раза в день обливаться холодной водой, в субботу не кушать, не пить до воскресенья 12 часов дня, не плевать, не харкать из себя ничего, выйти за калитку, найти бедного нуждающегося человека и дать ему 50 копеек, сказать: "Я даю тебе 50 копеек за то, чтобы мне в этом деле тоже было хорошо". Потом Учитель так строго спросил: "А как ты здороваешься, Дина?" Я замялась: "Да, вроде здороваюсь..." Еще что-то хотела сказать, но Учитель строго и громко: "Плохо здороваешься! — я слегка похолодела. — Надо войти в толпу и сказать "Здравствуйте! — всем". И так Учитель поклонился почти в пояс. Для себя я поняла: в толпе, где много людей, в транспорте обязательно надо поздороваться. Спросила: "Учитель дорогой, а можно мне дополнительно к субботе взять терпение в среду?" Учитель ответил: "А понедельник?" — честно говоря, я растерялась от неожиданности слов Учителя. Настенька за меня сказала: "Учитель, да куда ей еще понедельник, ей бы среду дай Бог выдержать, она Тебя о среде спрашивает". Учитель улыбнулся и говорит: "Ну, возьми, если сможешь".

Тогда я была этому очень рада, первые полгода легко и хорошо терпела, как какой-то заряд был, не нарушала. А потом стала нарушать. Как я теперь понимаю через 13 лет в 1995 году — рано я взяла среду, слишком рано. А тогда Учитель сказал: "Иди к Валентине". Валентина Л. сделала мне массаж всего тела. Это было прекрасно. Она меня мяла, разминала, попросила ноги забросить за голову, потом ходила по спине, пояснице, по ногам. Мне было очень хорошо, как в раю, такая была радость во всем теле и на душе.

В конце массажа появился Учитель. Учитель дорогой, иногда видно было, как Он шел, входил в дом, входил и выходил за калитку, а иной раз вот именно — как появлялся. Не видно, не слышно и вот оборачиваешься — Учитель стоит! Валентина Л. говорит: "Все, Учитель! Все в порядке, здоровенькая". Я поблагодарила матушку нашу, а как услышала это — здоровенькая! — так обрадовалась и думаю: ничего себе! И спросила у Учителя: "Учитель, дорогой, если я побегу за транспортом, бывает, что я задыхаюсь, когда бегу. Что мне делать?" Учитель ответил: "А ты, когда побежишь за автобусом, ты проси меня не задыхаться и все будет хорошо".

Приблизилось время обеда. Такая я была счастливая, окрыленная после приема Учителя и Валентины Л.. Учитель сказал мне перед едой: "Ты за еду попросила? Иди, попроси Учителя за еду и за свое здоровье". Хотя я стояла рядом с Учителем, поняла, о чем речь. Вышла из-за стола, подошла на угол калитки под деревцо, вдохнула ртом воздух и попросила за свое здоровье и за еду. Потом вернулась к столу. В тот незабываемый день Валентина Л. приготовила рыбный суп с пшеном. Это был очень густой, вкусный суп с рыбными хрящиками (такие прозрачные, как студень). Всю жизнь я очень выборочно относилась к еде: одно любила, другое не любила, третье вообще не ела. И вот именно рыбные хрящики мне было хуже всего есть. Валентина Л. налила всем по миске, стали кушать.

Как только почувствовала во рту эти скользкие хрящики, стало не по себе. Что делать? Не будешь ведь их выплевывать. И вот этот суп я ела минут 15-20, преодолевая каждую ложку с "испариной на лбу". Заметила, что Учитель поел ложку-полторы и отложил, больше не ел. О чем-то говорили за столом — не помню, я слишком была увлечена поеданием супа. И, наконец, я съела последнюю ложку — слава Богу, все! Учитель дорогой спрашивает: "Дина, ты съела суп?" — "Да, Учитель, большое спасибо". "А теперь поешь моего" — сказал Учитель и придвинул мне. Взглянула на Учителя, Он смотрит так внимательно, какая-то секунда и - решилась. Про себя попросила Учителя помочь мне съесть этот суп и решительно придвинула к себе тарелку. Начала есть и — о, чудо! Не почувствовала никакого отвращения, это была какая-то не материальная пища, какая-то волшебная, как-будто я ела ложками воздух, как воздушный коктейль и еще меня поразило то, как быстро еда кончилась. И еще одно. После первой тарелки живот уже наполнился тяжестью, а сейчас после второй тарелки живот сдулся и состояние как-будто ничего не ела — легко и радостно. Спасибо Учителю!

А потом Валентина Л. дала второе и третье. На второе дала кусок курицы, кусок жареной колбасы и котлету мясную. И что меня поразило за эти два дня — Учитель практически ничего не ел и не пил. А когда сели ужинать вечером (кормили два раза в обед и вечером), Учитель стоял возле стола и не садился. Мы все сели, едим — Учитель молча стоит и смотрит куда-то вдаль. Решилась сказать: "Учитель дорогой, а Вы? Покушайте с нами". Он отказался, и все стоял и стоял, пока мы ели.

Учитель дорогой иногда как бы менялся в росте. Он часто выходил за калитку, и вот выйдет такой высокий-высокий, намного выше калитки, и узкий, как свеча, а зайдет - вроде пониже и пошире, такой коренастый. И наоборот. Мне один раз увиделось: вышел из калитки Учитель как всегда красавец, с облаком своих божественных волос, а буквально через пять минут заходит обратно в калитку - такой высокий, на полтуловища выше, узкий-узкий и гребешок-расческа в волосах, челка заколота набок (такая любовь в этот момент и умиление возникло). Татьяна Федоровна из-за стола выскочила и к Учителю: "Учитель, давай я тебе поправлю, расчешу, что ты так гребенку заколол? — а сама Ему по грудь, если не ниже. — Нагнись, Учитель, нагнись, дай, расчешу тебя". Учитель молча прошел мимо, все время, смотря вдаль, поодаль сел. Тут Татьяна Федоровна стала причесывать Учителя.

Взгляд у Учителя был как пламень огненный. В первую секунду, как Учитель посмотрел, — как огонь пронзил — такая сила, хотелось отвести взгляд, но Учитель как бы "приглушал" этот огонь на это время, что Он был с нами и мне кажется, что этот пламень огненный во много раз больше у Учителя и мы не смогли бы находиться рядом, просто бы сгорели… И в то же время невозможно было оторваться от Его взгляда, от Его божественной красоты, хотелось смотреть и смотреть на Учителя и не насмотреться, быть и быть рядом, чтобы только Учитель дорогой не уходил - ничего не надо было больше. Такая у Учителя была к нам Любовь!

Голос у Учителя также часто менялся. Однажды иду и вдруг сзади слышу: "Валя!". Думаю, ничего себе, парень осмелел (к тому времени приехали двое молодых парней), Валентину Л. называет по имени и на "ты". Оборачиваюсь, — Учитель зовет Валентину Л. А голос молодой, звонкий, юношеский — 25 лет! Это так же, как сам Учитель — то казался таким древним, как вне возраста, как от начала веков, а то — как молодой Лик, лет 33-х, 35-ти.

Днем того же дня, 19 августа в четверг, приехали ребята из г. Ставрополя, двое их было. Одному лет 18, другому года 23 (не помню имен). Как они говорили, приехали посмотреть, узнать. Учитель их двоих принял. Как Учитель дорогой ласково, с любовью разговаривал с людьми, по их сознанью. Парень постарше ходил в сандалиях, хотя лето, жарко. А Учитель так ласково спрашивает: "А ты чего обувши ходишь? Да ты скинь". Парень скинул и ходил босиком. Их Учитель принимал в доме, где жила Настенька. Приема, конечно, я не видела, но была возле дома и слышала голос Учителя через открытое окошко. Учитель тогда сказал старшему: "А ты блуд то оставь...". Хотя парень про это ни одного слова не сказал. У второго парня, что помладше, было сильное косоглазие, один глазик совсем в переносицу смотрел. Учитель дорогой своими ладонями обеих рук наложил на оба глаза и спросил: "Какой цвет видишь?" Парень сказал, Учитель говорит: "Хорошо. Продолжай все делать — обливаться, просить свое здоровье и все у тебя будет хорошо".

Учитель советовал: когда где-нибудь болит или беспокоит, надо мысленно представить это место и тянуть в него воздух, при этом просить Учителя свое здоровье. Мне, помню, было так волшебно хорошо — Учитель с нами рядом, вернее, мы рядом с Учителем, видим Его и так хотелось, хоть несколько слов сказать, чтобы Учитель тебе ответил. Я говорю: "Учитель дорогой, а мне вот так на глаза положите, сделайте". Учитель: "А тебе зачем?". "Да я плохо вижу, близорука". "Это как?" "Да я вдаль не вижу". Учитель говорит: "Так это ж надо научиться далеко видеть...". Таков был ответ.

Учитель советовал ребятам, если плохо видят, надо на ветру смотреть мнением в глаза и рассекать зрачок, именно глазами смотреть в глаза. Мне очень хотелось почитать тетради в доме Учителя, но об этом даже не заговаривала. И вот Учитель позвал меня в Дом и говорит: "Дина, иди за мной". Он вошел в маленькую комнату, где печка и у двери висел портрет Учителя во весь рост. Учитель, видимо, его любил. Учитель вдруг остановился, обернулся и, указывая на этот портрет, говорит: "Дина, смотри, какой я был молодой и красивый", — ласково улыбнулся дорогой Учитель. "Да Вы и сейчас такой же", — не найдя лучше слов, ответила я. "Да?" — серьезно спросил Учитель. Он прошел в комнату, где кожаный диван, на котором Учитель иногда отдыхал, где телевизор, и говорит: "Дина, выбери себе тетради", а сам лег на диван, ножки положил на край дивана, руку положил за голову, тихо прикрыл глазки и стал отдыхать.

Тетради были в проеме большой печки, что в углу комнаты. Я думаю, как же я буду сейчас копаться, шуршать и шелестеть у печки и нарушать покой, когда дорогой Учитель лежит и отдыхает?.. В первое мгновение такая радость и счастье были, когда Учитель сказал - выбери тетради. А потом думаю, как я буду выбирать, почерк поначалу сложный, тетради все толстые, объемные и все очень важные, Богом написанные! Ничего себе, думаю, "как выбирать?", как-будто я в этом что-нибудь понимаю. Но Учитель привел и сказал: "Выбери", и я стала тихо-тихо, как могла, перекладывать тетради Учителя, открывать, закрывать, просматривать — "выбирать". На самом верху стопки лежали две огромные книги — это Библии. Они были старые, дореволюционные, с "ятями" и т.п. Двумя руками еле удержала, положила на пол. А под ними аккуратно в стопочки рядами были уложены тетради Учителя. Выбрала себе две тетради "Земля" и "Две встречи" 1966 года.

Это был счастливый, светлейший момент пребывания у Учителя, когда меня переполняла любовь и (если можно так сказать) нежность, трепет и благодарность к Учителю, и захотелось остановить это мгновение, как самое прекрасное: Дом Учителя, божественный летний день, Учитель дорогой прилег на диван, Его небесные волосы окутали и казалось, что Учитель лежит не на подушке, а на белоснежном облаке, утопает в нем, благоговейная тишина, такая, что не слышно дыхания, я с тетрадями Учителя в руках, с Его божественным Словом и только звук больших часов - тик-так, дзынь... Это незабываемо.

Выбрав две тетради, я на цыпочках тихонько вышла из дома во двор. Учитель очень скоро вышел. Он спросил: "Выбрала тетради?". "Да, спасибо большое". "Какие ты выбрала?" Я показала, Учитель ответил: "Хорошо". Я попросила Учителя взять тетради с собой в Москву, переписать их и потом вернуть обратно. Учитель разрешил, потом спросил: "Ты читала книгу Черкасова "Сотвори добро"?" Я сказала, что нет. "Прочти ее", — сказал Учитель. Я потом прочитала, очень хорошо В. Черкасов пишет об Учителе. Потом Учитель улыбнулся и спросил: "А ты школу закончила?" "Что вы, Учитель, мне уже двадцать лет". "Двадцать лет...!" — сказал ласково Учитель.

В ночь с четверга на пятницу со мной произошел нехороший случай. Я нехорошо поступила — чтобы "не обидеть" человека, я не смогла твердо сказать свое слово, а начала вокруг да около. Получилось как лицемерие. Учитель мне сразу сказал: "В субботу поедешь обратно, домой". В эту ночь я почти не спала, под утро задремала. И вот, около 7 часов утра распахивается дверь, входит Учитель, огромный, могучий, грозно и резко говорит: "С ними поедешь, сегодня!" указал резким движением руки на дверь и стремительно вышел. Была еще только пятница, 20 августа.

Я как вскочила, села на кровать, когда вошел Учитель, так и осталась сидеть в ночной рубашке, всю трясет, то в жар, то в холод кидает. Это было очень страшно от Учителя услышать. И главное стыдно ужасно, обидно и жалко. Потом поняла, что было невероятно стыдно даже не за свои слова, а за то, что ты посмела огорчить Учителя, поступить так плохо. И Учитель дорогой очень дал почувствовать, на всю жизнь запомнилось, как же мы ответственны за каждое слово свое, за каждую мысль, тем более за каждый поступок, и нет маленькой вины или большой вины, цена одна - ответственность в природе перед Учителем. Не может быть маленького или большого зла, зло есть зло и надо, чтобы у нас, как говорил Учитель дорогой, не осталось никакого зла.

Нет слов, чтобы выразить до конца благодарность Учителю, Создателю, Отцу нашему родному, что Он дал нам мысль о Себе и показал свой Лик Создателя! Как только Учитель вышел из комнаты, мысль у меня начала работать быстро, я поняла, в чем воя вина и что произошло. Ничего не поделаешь, надо собираться и уезжать. Грустная (мягко говоря) собрала свои вещи и вышла из домика, иду прощаться с Учителем и всеми. Вышла, передо мной по дорожке в сад идет Учитель, я за ним плетусь, голову повесила, стыдно, горько, муторно. "Учитель дорогой..." Учитель остановился, повернулся: "Да". "Спасибо вам за все. Извините меня, до свидания". "А в чем дело?". "Да вот, Вы мне сказали, сейчас уезжать". "Ладно. Завтра поедешь", — сказал. "Спасибо, Учитель дорогой!" — расплылась я в улыбке.

Это было такое счастье, вы не представляете, у Учителя было такое твердое слово, и я не думала, даже представить не могла, что так получится. А потом Валентина Л. за столом мне говорит: "Ты понимаешь, просить это хорошо, но надо еще и делать!". Я киваю головой, потом спросила Учителя: "Можно ли голос ставить у педагога?" Учитель ответил: "Голос могу восстановить только я". А мне так хотелось ходить к Марии Ивановне, я решилась еще раз подойти: "Учитель дорогой, а можно мне ходить к Марии Ивановне? Я ее у вас выпросила, дорогой Учитель!" Учитель засмеялся и говорит: "Ну, раз выпросила, ходи".

Когда Учитель принимал, то сказал: "Выйдешь за калитку, найдешь нуждающегося, дашь ему 50 копеек...". У меня возник вопрос — за какую калитку? Калитку Дома или можно в Москве дать? Это было великое счастье что-то спрашивать у Учителя. Подошла и опять начала издалека: "Учитель дорогой, у меня что-то с памятью стало..." Учитель тут же меня остановил и сказал: "С памятью? Будешь делать так: дыши в голову, смотри прямо вовнутрь в центр головы, тяни воздух и проси свою память. Вот так". И Учитель показал, как надо делать: прикрыл глазки и стал тянуть воздух, рукой показал на центр головы, сюда, мол, тяни, вовнутрь, как бы проталкивая туда воздух и расширяя, наполняя изнутри. Это был незабываемый вдох Учителя. Учитель долго-долго тянул воздух внутрь головы и смотря именно внутрь головы. Мне показалось, Он тянул воздух, делал вдох минут пять-десять, тогда это показалось бесконечно. Потом тихо-тихо, почти бесшумно, как тончайший легкий ветерок, еле уловимый, теплый и ласковый - выдохнул. Такое бережное отношение к воздуху. "Поняла?" "Да, Учитель дорогой". Учитель повернулся и пошел, а я стою со своим вопросом. Еще один урок — просьба к Учителю должна быть очень конкретная, четкая и продуманная, без "подходов" и лишних слов.

Я догнала Учителя и все же спросила: "Учитель, вы сказали — выйдешь за калитку... Это за какую калитку — здесь, из дома на хуторе, или в Москве можно?", Учитель улыбнулся и мягко ответил: "Найдешь..." Я поняла, что неважно где, главное дать. Нашла бабулечку недели через две в Москве.

Теперь о просьбе. Учитель подошел ко мне и говорит: "Дина, покажи, как ты меня просишь". А сам Учитель рядом стоит... Через мгновение я поняла, что надо делать: встала к Учителю боком, подняла голову в небо, потянула воздух с высоты атмосферы и попросила: "Учитель дорогой, дай мне, пожалуйста, мое здоровье". А надо сказать, что до этого я просила Учителя всегда вслух, а тут только собралась открыть рот и вслух говорить, меня остановило что-то, я думаю — Учитель рядом, что я буду говорить громко, как-то неловко. И впервые у меня получилось попросить "про себя", мысленно.

Учитель радостно сказал: "Правильно просишь". Я так обрадовалась и говорю: "Учитель, это что же, можно "про себя" просить?" Учитель ласково ответил: "Да это как душа и сердце попросят". Мне так хорошо стало, ведь у меня даже такого вопроса не было, а Учитель сам видел и направил меня, как правильно делать, чтобы свое ставить и другому не мешать.

За столом Учитель меня спросил: "Сколько ты получаешь зарплату на работе?". "80 рублей", — говорю. "Вот и хорошо". "Учитель дорогой, сейчас мне хватает, но если на будущее мне не будет хватать, я возьму частных учеников". "А зачем тебе?" "Сейчас мне не нужно, я так, теоретически, на будущее, если не будет хватать". Учитель улыбнулся и так ласково-ласково, проникновенно сказал: "Не надо тебе частных учеников, хватит тебе". И так Он это словами и взглядом вложил в мою душу и сердце. Как же Учитель видел будущее! Прошло уже 16 лет с тех пор, а сложилось в жизни, что хотя я и сейчас получаю зарплату, как пенсию по размеру, мне хватает. Потом Учитель горячо говорил об одинаковой для всех зарплате — 33 рубля, которые каждому будут давать и их должно хватать и т.д. Я подумала: мои 80 рублей — это еще много.

Еще один вопрос. Я спросила: "Учитель дорогой, что мне делать, мама очень переживает, что не ем в субботу. Я с ней часто ругаюсь, кричу. Что делать?" Учитель тихо ответил: "Ты с мамой не ругайся, ты проси меня — все будет хорошо". Слава Богу, все вышло по слову Учителя. А Валентина Л. мне сказала по этому: "Приедешь домой, попроси у матери прощения, скажи: мамочка, я тебя очень люблю, но у меня есть Учитель и, пожалуйста, позволь мне не кушать в субботу и выполнять все по совету Учителя".

О Гимне "Слава жизни!". Я спросила: "Учитель дорогой, а когда можно гимн петь - часто или в торжественных случаях?" Учитель улыбнулся: "Да ты пой..." Я поняла, что когда душа и сердце попросят. И вот было такое. Я очень хотела чем-то помочь Валентина Л., и не знала чем. Вдруг, с крылечка Дома Учитель весело кричит: "Дина, а ты умеешь картошку чистить?" А я тогда только и умела, что картошку чистить — "Умею, Учитель дорогой!", закричала я радостно. "Иди, вот, Валентине помоги". Я так обрадовалась, побежала, слышу голос Валентины Л.: "Нечего ей здесь делать. Нехай в Москву едет, там чистит свою картошку". Учитель руками развел, мол, что я могу поделать — хозяйка решает. Тогда я предложила Валентине Л. перебирать картошку и очищать ее от глины. Это мне Валентина Л. разрешила делать.

Я обрадовалась, стала картошку очищать, как вдруг неслышно подошел сзади Учитель, я даже вздрогнула и говорит: "Дина, давай споем". Я вскочила, картошку побросала, а Учитель сразу как сказал, сразу запел Гимн. Я подхватила. Стоим, поем, Учитель дорогой и я. Валентина Л. говорит: "Да Учитель, да шо ты со своим Гимном пришел, да мы тут картошку...". Учитель как не слышит, поет вдохновенно, жизнерадостно, в быстром темпе, по юношески бодро, голос звонкий и главное - видя перед собой все, о чем поется в Гимне. Учитель своим пением говорил: это будет, обязательно будет. Это не забыть никогда. Валентина Л. встала, кряхтя, потирая поясницу, и тоненько-тоненько подхватила и допела с нами весь Гимн. Потом Учитель повернулся и пошел. Мы продолжили работу. Я поняла, Учитель показал, что Гимн можно петь в любых случаях, всегда помни Учителя, делай все с Его именем и во славу Его, даже когда чистишь картошку.

Через 6-8 картошин у меня вдруг с большого пальца правой руки вместе с комком глины снялась кожа (очень плотно приклеилась к картошке глина), стало очень больно. Я подумала, ну вот, помогла называется. — "Валентина Л., у меня вот тут палец..." "Ну, что с тобой делать, пошли к Учителю". Подвела меня к Учителю и говорит: "Ну вот, москвичи, кожа як папиросная бумага, содрала. Шо с ней делать, чи йодом, чи шо?" Учитель ласково улыбнулся и говорит: "Не надо ничего". Взял меня за палец и подушечкой своего пальца правой руки сильно надавил на мой больной палец, на подушечку, на самую рану и опустил свою кисть руки с моей в бочку с водой, что стояла возле дома. "Все будет хорошо", — улыбнулся Учитель. Я была счастлива — "Спасибо большое, Учитель дорогой".

Также была свидетелем, как Валентина Л. чисто по-людски разговаривала с Учителем, как бабушка с дедушкой, но когда Учитель просил что-нибудь, она как орлица бросалась немедленно выполнять и оберегала Учителя прямо физически руками, как крыльями вокруг него — так заботилась об Учителе, оберегала Его, взгляд как орлиный. Мне помнится, когда за столом женщины начинали говорить о ком-то или между собой на повышенных тонах, Учитель сразу вставал и ни слова не говоря, выходил из-за стола. Сразу все прекращалось. Успокаивалось. Это было очень сильно, когда Он уходил. Все понимали, что это нехорошо и успокаивались. Как только наступал мир, Учитель возвращался. На моих глазах это было несколько раз.

Ребята из Ставрополя спросили: "А кто такой Учитель Иванов Порфирий Корнеевич?" Мы сидели в маленьком домике, я начала говорить, как вдруг за моей спиной распахивается дверь, быстрым шагом входит Учитель, вырастает прямо до неба, смотрит прямо на меня и говорит: "Ну вот, ребята, Дина тут вот вам немножко обо мне рассказала, а теперь я о себе расскажу". Я прямо похолодела от взгляда Учителя и резкого осознания, что это очень серьезно. И вот Учитель начал говорить. Сказал, что будет о себе говорить, а Сам стал говорить о Природе, что она — наша Мать, что мы должны ее беречь, ценить, хранить, как зеницу ока, а в ней есть воздух, вода и земля, с которыми надо дружить и т.д. Учитель говорил минут 10-15, так глазки прикрыл и говорит, говорит... И все о Природе, о Себе ни слова, а мы слушали.

В пятницу утром я хожу такая блаженная, прекрасный летний день, Учитель разрешил остаться, у Учителя в Доме — как в Раю. Спрашиваю у Марка Ивановича по огород, про кабачки. Вдруг Учитель опять неслышно подошел и спрашивает: "Дина, а ты сегодня обливалась?" "Нет, Учитель дорогой". "Неси ведро, я тебя оболью". Я побежала, как на крыльях, к колодцу возле дома, набрала ведро и скорее несу обратно. Стала раздеваться и посмотрела на Учителя и вдруг увидела Учителя совсем как 100 лет старенького, уставшего-уставшего, плечики опустил Учитель, ручки висят вдоль туловища, головку наклонил и стоит ждет, чтобы меня облить, как-будто у Учителя сил нет — так мне показалось. И в этот момент так мне стало жалко Учителя, что он бедненький, старенький должен это ведро тяжелое сейчас поднимать, обливать меня. Я вдруг говорю: "Да спасибо, дорогой Учитель, я сама обольюсь". И представьте, Учитель мне ни слова не сказал, мол, "я же тебе сказал" или подобное. Учитель ответил: "Хорошо".

И вот я стала поднимать это ведро, а оно — тяжелое, свинцовое, как гиря, никак не могу оторвать от земли. Корячилась, корячилась, и одной рукой, и двумя (ведь я подумала: что же я сама молодая, здоровая не обольюсь, а Учитель старенький это ведро должен поднимать тяжелое). Еле-еле взгромоздила это ведро на уровне груди, выше и речи быть не могло, как-то на себя его ливанула, оно как-то вывернулось и вся вода пролилась мимо, мне только на одно плечо немного попала. Я оглянулась, вся асфальтовая дорожка мокрая, а я вся сухая. Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! - смеюсь только. Учитель спрашивает: "Ну как, деточка, облилась?" — и так строго на меня посмотрел. И тут с меня смех как рукой сняло, как током мысль пробила, что же это я, Учитель сказал — "Оболью", а я самовольничаю, говорю — я сама. Мне так стыдно стало, я говорю: "Учитель дорогой, я все поняла". Учитель говорит: "Ладно, неси второе ведро, я тебя оболью". Тут радость, принесла еще быстрее, чем первое, второе ведро, поставила перед Учителем. Учитель так сильно облил, как целый водопад на меня обрушил, я засмеялась от радости. Учитель спросил: "Ты чего?". "Учитель дорогой, это я так от радости. Когда мне хорошо, я смеюсь". Это был такой жизненный урок. Теперь, каждый день, обливаясь, я прошу: "Учитель дорогой, будь милостив ко мне, благослови мое обливание, помоги мне облиться, иди впереди, я за тобой". Это кроме просьбы о здоровье.

Я когда начала выполнять советы и просить Учителя, мне было 19 лет. Я по тому понятию естественным порядком хотела выйти замуж, иметь мужа, детей, И когда я просила о здоровье, учебе, я практически одновременно начала просить Учителя о замужестве, такими словами: "Учитель дорогой, дай мне, пожалуйста, друга жизни. Помоги мне найти друга жизни". Просьба должна быть конкретная. И вот через год я познакомилась с прекрасным парнем, который стал мне другом вот уже 8 лет. Другом, но не мужем. И вот Учитель меня спрашивает: "Дина, ну ты нашла друга жизни?" (Представляете? Моя просьба была почти год). Я говорю: "Нет, Учитель дорогой, не нашла". Учитель так тепло посмотрел, улыбнулся и сказал: "Ну вот, когда найдешь, приезжай к нам на хутор, и мы с Валентиной Леонтьевной тебя благословим". Мне так стало хорошо на душе. Я тогда хотела замуж и скажи мне Учитель — не делай этого, я не знаю, как бы я переживала, но тогда я была очень счастлива. Теперь уже мы не видим Учителя, Валентины Леонтьевны нет в видимом для нас мире, а я до сих пор без изменений по этой части. Но - как Бог даст, на все Его воля.

Мне очень хотелось помочь Учителю запечатывать письма. И вот Учитель зовет меня с кухоньки: "Дина, иди сюда. — Я зашла. — Помоги мне запечатывать письма, вкладывай ответ в конверт и пиши обратный адрес". Я такая счастливая, одно письмо подписала, другое и где-то на третьем вдруг вижу ответ Учителя, его первые слова: "Учитель не слышит тебя". Я заметила, что Учитель внимательно на меня смотрел, чтобы я прочитала и осознала эти слова. Я похолодела от этих слов, мир рухнул, мне показалось, что это самое страшное, что может произойти - не землетрясение, не наводнение, а именно вот это - "Учитель не слышит тебя". Значит, думаю, не дай Бог себя так вести, чтобы Учитель не слышал тебя. Здесь, видимо, могу быть разные толкования, но сам факт — огромной ответственности перед Учителем пронзил все мое существо. Учитель, увидев мое состояние, сразу сказал: "Ну, все хватит. Иди".

Ребята из Ставрополя попросили сфотографироваться с Учителем, Он согласился. И вот Учитель стоял посредине, взял одного парня за руку, меня за вторую, а другой парень фотографировал. Потом ребята поменялись местами. И вот у них не получалось что-то. Учитель стоял-стоял, рассмеялся и говорит мне: "Смотри, что-то ничего у них не получается". Так и вышло, фотографии у ребят не получились.

Учитель спросил за столом: "У тебя есть мое хвото?" Я не поняла. Настенька мне на ухо: фотография. Я говорю: "Да, есть, спасибо. Вы мне в Москве дали и подписали". Учитель говорит: "Хорошо. А билет на обратную дорогу есть?" — "Нет, дорогой Учитель, я брала только сюда". А был конец августа и билет к 1 сентябрю практически достать было невозможно. Учитель говорит: "Когда придешь на вокзал, скажешь, что ты от Иванова Порфирия Корнеевича и тебе дадут билет". "Спасибо большое, Учитель дорогой!". Так все на вокзале и произошло.

В субботу 21 августа я вышла рано, в 7 утра, чтобы ехать на дизеле, точнее идти на дизель. Учитель уже давно встал и провожал сам. Я сказала: "Учитель дорогой, спасибо вам за все". Поцеловала Учителя, попрощалась с Валентиной Леонтьевной, поцеловала ее. И уже собираюсь уходить, Учитель говорит: "А ты с Настенькой попрощалась? Иди, попрощайся". Побежала к Настеньке, поблагодарила ее, потом с Марком Ивановичем, с Татьяной Федоровной попрощалась. Сказала Учителю дорогому "До свидания!" и вышла за калитку. До дизеля меня провожал Володя из Москвы, что приехал в пятницу утром. Учитель дорогой и Валентинушка Л. вышли за калитку и махали мне вслед рукой, Я опять обернулась, а Учитель все машет мне рукой... Если бы я знала тогда, что до ухода Его я больше не увижу Учителя. К 20-му февраля 1983 года мне пришло письмо "Если есть желание, милости прошу на 20 февраля 1983 года". Я не поехала. Думала, успею, летом приеду. Не успела... Как все надо делать вовремя.

У Учителя есть такие слова: "А Я вам оттуда больше помогу". И вот, когда ушел Учитель от нас, мне так показалось, что помощь стала идти большим потоком, мгновенно получалось, мгновенно по просьбе давалось. Как-будто Учитель дорогой освободился от этого тела и Дух Его вечный разлился по всей земле, по всей Вселенной. Освободился и свободным, мощным потоком парит. И как-будто Учитель говорит: "Не переживайте, деточки, не плачьте, я никуда не ушел, Я всегда с вами". Учитель дорогой, прими все наше во Славу Твою и нам счастье только от того, что есть Мысль о Тебе и что будет так, как ты сказал: — ЭТО БУДЕТ И ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ!

И больше ничего не надо. Слава Твоя в веках!

Дина Кондрашина, 15 февраля 1999 года.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ
ВОСПОМИНАНИЯ ПАВЛА КАЗНОВСКОГО

Я приехал к Учителю в августе 1982 г. после публикации в "Огоньке". До этого я жил обычной студенческой жизнью, курил, иногда и пил с друзьями. Об Учителе узнал еще в 81-м, пробовал обливаться, голодать не получалось и отношение ко всему этому было очень поверхностное. Статья в "Огоньке" меня тогда заинтересовала, и я написал довольно объемное письмо Учителю, о чем - уже не помню. В ответ Учитель прислал "Детку" со своей подписью, которая на меня произвела впечатление - я почувствовал и понял, что все, что в ней написано - верно и бесспорно.

И вот решили поехать с женой на хутор. Ехали на такси от автовокзала г. Свердловска Луганской области до хутора, где жил Учитель (~ 8 км). По дороге таксист спросил: "К голому едете лечиться?" На что мы ответили, что здоровы, а едем к Порфирию Корнеевичу Иванову. "Знаю, знаю. Голый ходит. Многих к нему возил", - ответил водитель снисходительным тоном, в котором угадывалось: "И что дураки к этому сумасшедшему ездят?" Так вот подвез он нас к самой калитке дома Учителя, а Учитель стоял у калитки на улице нас встречал, как будто точно знал, что мы приедем. Водитель как увидел Учителя, перепугался и говорит: "Вы только сами вещи из багажника заберите". Не стал из машины выходить. Вся его спесь куда-то подевалась.

Подходим к Учителю, здороваемся. А он так строго на нас смотрит и спрашивает: "А вы зачем, деточки, ко мне приехали?" Помню, было мне немного не по себе. Вообще взгляд Учителя выдержать было очень непросто. Что-то пробормотал, что читали в "Огоньке", писали ему, что он прислал "Детку", и вот решили приехать познакомиться. Учитель постоял, подумал, как я понял потом - просмотрел нас, кто мы и что с нами будет. И говорит: "А, это те, что все разводились". Я решил, что он нас с кем-то спутал, а 12 лет спустя так все и было. Я опять начал что-то бормотать, что нет, мы просто узнали о нем и решили приехать, но он это уже не стал слушать и просто сказал: "Заходите". Так мы оказались в Доме. Позднее мы узнали, что он не всех принимал, иногда даже не пускал во двор.

Дело было вечером, он отвел нас за дом, там есть еще домик поменьше. В нем сейчас Петр Матлаев с женой живут. Завел в одну комнату, говорит: "Здесь я вас располагаю, отдыхайте". И как сказал "отдыхайте", стало как-то спокойно на душе и захотелось спать.

На восходе солнца открываю глаза и вижу: Учитель стоит в дверном проеме, смотрит на нас и говорит: "Здравствуйте, деточки, давайте я вас приму". А я тогда и не знал, что он принимает людей. Мы ведь не больные какие-нибудь. Но говорил он так, что можно было только согласиться со всем, хотя это не было приказом. Скорее всего, мое отношение к Учителю можно было определить как уважительное отношение к 84-летнему человеку с огромным опытом, которому проникаешься доверием и понимаешь, что надо слушаться старших, тем более в его доме. И дальше: "Раздевайся, ложись сюда, пальчиками на ногах поворочай, в руках, делай глубокий вдох, делай другой, третий, смотри в голову, на сердце, в легкие, в живот, животом поворочай сбоку на бок, становись на ножки". Все это в одном каком-то потоке, пока он перебрал по одному пальцы на ногах, на руках, пока держал одной рукой за голову, другой за пальцы ног. "Пойди на колодец, принеси два ведра воды". И занялся женой. Принес воду. Во дворе: "Становись сюда, проси меня: Учитель, дай мне мое здоровье". Стоит передо мной такая загорелая махина с пышной седой шевелюрой и с ведром в руках. Опять мне немного не по себе. Как так просить, да еще на ты? А он: "Вслух, громко проси". Я что-то пробормотал себе под нос. Он плеснул мне немного воды из ведра на голову - подействовало ошеломляюще, и снова: "Проси еще, громко, вслух". Я опять что-то бормочу. Опять облил и еще строже: "Проси! " И тут что-то во мне пробилось - будь, что будет - громко, без всяких внутренних зажимов говорю: "Учитель, дай мне мое здоровье! " Вижу - Учитель улыбнулся и так мягко, мягко говорит: "Спиной поворачивайся". Вылил остатки воды на спину. Потом облил жену, сказал: "Сохните, деточки". И ушел. Сидим на лавочке, раннее утро, солнышко светит, птички поют, никого нет. Ощущения райские, небывалые, запахи какие-то чудные. Блаженство, одним словом. Посидели так минут двадцать, высохли, пошли оделись, выходим во двор, а там народу человек десять ходят туда сюда, кто воду таскает, кто копает чего-то, в общем - суета, все в делах. А ведь только что не было никого.

Смотрим - Учитель во дворе. Подошли, спросили, что нам делать, может помочь кому в делах. Учитель послал нас к Валентине Леонтьевне: "Идите, она сделает вам массаж". Ну, она перебрала нас по косточкам. У нее спрашиваем: "Что делать?" "Ничего, идите, поговорите с Учителем". Подходим к нему: "Спрашивайте, деточки, что вас интересует". Помню, ехал к Учителю, вопросов было много. Стою перед ним, смотрю на него, он на меня. Только хочу вопрос задать и тут же - да что тут спрашивать, как-то сразу и ответ ясен, да и вопрос уже кажется глупым. Так молча постояли. Потом спросил про тетради, слышал, что Учитель их пишет, думал - почитаю пока, что он пишет. Учитель и сказал, пойдите, возьмите там то. Пошел, стал смотреть тетради. Одни названия чего стоят: "Откудова я эту мысль взял, что таким стал", "Жизнь независимого человека", "Что будет дальше" и т.д. В общем, выбрал четыре штуки, пошел читать. Читаю, ничего понять не могу и почерк еле разбираю. Так ничего и не понял.

Потом пообедали. Учитель не ел, а только ходил вокруг стола, за всеми ухаживал. Потом приехал Саша Сопроненков с женой. Познакомились с ними. Саша тогда работал в Театре на Таганке, шел по системе Учителя уже четыре года. Спасибо ему, он нам тогда два дня непрерывно растолковывал Учение. Уехали в Москву уже новыми людьми. Глаза горят, мысли непрерывным потоком.

Приехал - тут же наш пятый курс в колхоз на картошку на месяц. Ну там, как водится, народ пьет по вечерам, а я, вдруг, не пью, не курю. Все думают - что это со мной? Но думают, не надолго. А кончилось тем, что нас человек восемь уже через неделю стало - босиком бегаем, купаемся, субботу терпим, пить, курить побросали. Такой у меня был заряд энтузиазма и поток мыслей, что завел ребят. А сентябрь был очень холодный, каждую ночь заморозки, иней.

Потом вернулся в Москву, откуда ни возьмись, поток литературы на меня хлынул, да такой, которую в то время не продавали нигде. Читал все запоем про все религии, учения разные. Переписал две тетради Учителя. А когда переписываешь, начинаешь очень здорово чувствовать Учителя, начинаешь понимать не только, что написано, но и то, что Учитель хотел донести до нашего сознания. Встречался с Хвощевским много, с Лешей Захаровым, с Сашей Сопроненковым, с Олегом Быковым. Мы тогда как-то сразу чувствовали, что мы одна семья. Практически каждое воскресенье у кого-нибудь дома собирались. И это были настоящие праздники.

Потом с тремя друзьями студентами поехали опять к Учителю. У меня уже сложилось представление о его идеях, и мы три дня подряд его "пытали". Никого, кроме нас из приезжих тогда у него не было (в конце января 1983 г.), и он все внимание нам уделил. Он и сам нам задавал много вопросов, спрашивал наше мнение по тому, или иному поводу. В общем, очень были жаркие беседы. У нас у всех был какой-то непередаваемый азарт первооткрывателей. Все наши мысли полностью переворачивали все мировоззрение, взгляды на жизнь, сложившиеся у людей Земли, не больше и не меньше. Некоторыми вопросами мы сильно озадачивали Учителя (мы, ведь, были дипломниками МИФИ, будущие физики), и Учитель вздыхал по вечерам и жаловался даже как-то Валентине: "Дюже умны". По молодости и горячности своей мы хотели знать все сразу, не понимали еще, что природа никуда не торопится и делает все эволюционно, постепенно открывая свои тайны по заслугам людей. Учитель так нам и говорил, а все же у ребят осталось тогда небольшое чувство разочарования, поскольку некоторые наши вопросы остались тогда без ответа.

Главное, что давал Учитель людям, и это признак истинного Учителя, это жажду познания и жажду деятельности. Он пробуждал людей, делая их творческими личностями в природе, а никого не наставлял и не поучал прописными истинами. И главное - после общения с Учителем образовывался в человеке как бы фильтр, позволяющий определять истинность или ложность тех или иных мыслей и представлений о жизни.

Интересно было то, что после приема Учителя, после общения с ним, человек получал колоссальный заряд энергии. Я, например, примерно два года после этого с трудом засыпал под утро, мало спал (иногда два-три часа) и весь день был на ногах. Даже на работе, когда мне необходимо было сидеть за приборами, или что-то писать, меня хватало минут на 5. Потом, словно пружина какая-то меня подбрасывала вверх, и я должен был стоять на ногах. Люди мне казались тогда все без исключения какими-то сонными и тормознутыми. Когда они только открывали рот и хотели мне что-то сказать, я уже точно знал, что они скажут, и в нетерпении своем, иногда перебивая их, или вовсе не давая сказать ни слова, сразу отвечал на их мысль, оставляя их в недоумении с открытым ртом.

Ходил я тогда в сандалиях без носок в 20-ти, 30-ти градусные морозы и в легкой болониевой ветровке для виду (она, наоборот, не грела, а только холодила тело). При этом, однажды, рассказывая на улице в 27 градусов мороза одному из последователей об идее Учителя, нам так было жарко, что мы простояли 2 часа и на нас при этом садились синицы - на голову, на плечи, на руки. Нам казалось, что это естественно, ведь мы говорили о том, в какой гармонии с природой будут жить люди, и природа это слышала и таким своеобразным способом подтверждала правоту наших слов. А люди шли мимо и оглядывались на нас удивленно. Такого рода "чудеса" происходили с многими из тех, кого принимал Учитель и кто принимал Учителя душой и сердцем.

Меня в ту пору, и всех, кому рассказывал об Учителе, сильно волновал вопрос: Как же можно жить без пищи, без одежды, без дома? Это же загнешься, особенно, зимой. А Учитель нам показывал тогда, что по большому счету, так только человек и начинает жить во всей полноте своих качеств, а то, как люди живут сейчас, это отмирание, спячка.

Что же потом? А потом, кто раньше, кто позже, все побросали этим заниматься. Кто совсем, а кто частично. В лучшем случае продолжали обливаться. Стали зимой кутаться. Я, например, долгое время не мог себя заставить ничего делать и даже начал опять курить.

Позже, анализируя это, читая труды Учителя, мы нашли у него такую фразу: "Чужое свое не спасает". Все, что мы получили от Учителя сразу, мы, конечно, никак не могли сохранить. Мы ведь не заработали эти дары своим трудом, все это было не наше, Учителево. А Учитель говорил, что у него блата нету, всем положено одинаково. И еще нашли у Учителя: "Я всех своих людей от себя попрогоняю вон подальше, чтобы они сами всего добились". И вот потом, постепенно, пришлось все начинать с нуля. Было очень тяжело. Ведь уже опять привыкли спать, привыкли к вялому сонному состоянию. Некоторые так и не сумели из этого состояния выбраться, особенно, пожилые люди и те, кто попали к Учителю с тяжелыми болезнями, хотя и продлилась их жизнь на 20, 30 лет. Поэтому завидовать тем, кто встречались с Учителем, не приходится. В какой-то мере нам даже тяжелее пришлось, чем другим.

Но вот что я почувствовал в последние годы. Все, что я нарабатывал уже сам, без Учителя, все мои терпения, купания, какая-то помощь людям, хотя это и делается с просьбой к Учителю, все это уже мое, действительно мои заслуги в природе. И есть уже понимание того, что природа меня хоть немножечко, да знает и хранит за мои труды. Здесь очень важен эволюционный, постепенный подход к этому делу. Как бы не хотелось получать сразу, как это было при Учителе, уже не получится, и в этом отношении мы все равны, никто не лучше, не хуже. Берись и делай, и по делам получай.

7 Ноября 1999 г.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ

ВОСПОМИНАНИЯ АЛЕКСАНДРА МОРОЗОВА

г. Рига

МОИ ВСТРЕЧИ С УЧИТЕЛЕМ

Об Учителе П.К. Иванове я узнал осенью 1982 года, когда мой друг Андрей, прочитав журнал "Огонек" N 8 за 1982 год, поехал и встретился с Учителем. Вернулся он от него весь переполненный увиденным и услышанным. "В России живет Бог! Мы тут о Востоке мечтаем, а у нас в России живет свой Великий Учитель!"

Мы в то время учились в Московском институте электронной техники. Увлекались каратэ, йогой, прочли статьи В. Сидорова "Семь дней в Гималаях". Грезили о Востоке, махатмах, мечтали найти живого Учителя. Андрей помог мне попасть на лекцию московского врача Олега Быкова об Учителе и о Его закалке-тренировке и на следующее утро мы побежали на озеро купаться, стали голодать по субботам - в общем, сразу приняли это учение, старались выполнять его с точностью. Я написал письмо Учителю с просьбою приехать к нему и напряженно ждал ответа. Ответ был лаконичен: "Есть возможность, приезжай в любое время. Желаю счастья, здоровья хорошего. Учитель".

В конце ноября 1982 года мы с Андреем выехали на хутор. Добрались уже к вечеру. Андрей постучал в дверь летней кухни, и мы вошли. В кухне было много людей, Андрея сразу узнали. Учитель стоял, опершись рукой о стол. Он кушал соленый арбуз и выплевывал косточки на стол. Арбузный сок стекал по Его бороде. При виде Андрея Он засмеялся негромким старческим смехом. Андрей подошел и поцеловал Его в щеку, а я не решился.

— Андрей, а это кто с тобой? - спросил Он.

— Это мой друг Саша, он тоже занимается по твоей системе, Учитель.

— А вы зачем приехали? - Он повернулся и посмотрел на меня. Я весь вздрогнул и напрягся под Его взглядом. Смотрел Он пристально и как-будто не на меня, а сквозь меня, куда-то дальше. Казалось, что каждый глаз смотрит отдельно от другого. Его взгляд пронизывал меня насквозь. Я был смущен и покороблен Его вопросом, потому что долго готовился к этой встрече, мечтал о ней, боялся, что Учитель меня не примет, увидев, что я не достоин этого. И тут вдруг такой вопрос. Я выдавил из себя что-то вроде: "Я тебе письмо писал, Учитель. Ты разрешил приехать. Хочу поговорить с тобой". Он как-то удовлетворенно хмыкнул - "Ну, ладно", доел арбуз и Валентина Леонтьевна полотенцем бережно, как ребенку, вытерла Ему губы, бороду и руки. После этого Он отошел к дверному косяку рядом со спальней. Он обычно стоял в дверном проеме, опершись рукой о косяк или у стола и никогда не садился. Потом как-то Он сказал нам, что когда человек стоит, он живет, когда садится - умирает, когда ложится - уже умер.

Нас усадили за стол, Валентина Леонтьевна подала нам первое и второе. Мы с Андреем за едой начали рассказывать о лекции, которая состоялась в нашем институте, что приезжали супруги Быковы и Э.К. Наумов. Лекция получилась хорошая, но все ждали приезда Учителя, как Он обещал, а Он не приехал. На что Учитель ответил, что Он очень хотел приехать, но Природа Его не пустила. Он два раза спрашивал у нее, но получил отказ. Андрей сказал Учителю, что работникам КГБ нашего института не понравились отдельные моменты лекции и его, как организатора лекции, могут наказать. На что Учитель стал горячо говорить, что этого не будет, что если будут вызывать в КГБ, пусть Андрей выйдет босыми ногами на землю и сильно попросит Учителя и все будет хорошо. В последствии так и вышло: Андрея никуда не вызывали.

Потом мы рассказали, что вместе учимся в институте, бегаем купаться и стараемся правильно выполнять правила. Учитель спросил, где мы обычно купаемся, мы ответили, что иногда купаемся в озере, а иногда под душем.

— Нет, озеро лучше, чем душ! Встал с постели, беги голым телом в Природу.

— Учитель, а мы вот по асфальту бегаем, а не по земле, это ничего?

— Ничего. Асфальт - это тоже земля!

У меня в голове вертелся вопрос о надвигающихся холодах, и я спросил:

— Учитель, по радио объявляли, что ожидаются холода минус 30 градусов. Как же тогда бегать? Может быть нужно надеть шапку и кеды, а то ведь можно обморозиться. (К тому времени я уже имел некоторый опыт в этом деле: обмораживал пальцы на ногах и уши).

— Ничего не надо надевать. Так беги! Природа живого не трогает! А это не твое, это мертвое, - сказал Учитель, подойдя ко мне близко и показывая пальцем на облезшую кожу на моих ушах. В голосе Его зазвучали напор и сила, чувствовалось, что этот вопрос глубоко задел Его. - Ничего не бойся, беги! - повторил Он и мне стало жутко. Я представил себе 30-ти-градусный мороз и черную, как чернила, воду в проруби.

Я еще много раз потом пытался выполнить этот завет Учителя, но результат всегда получался один и тот же: в сильные морозы я обмораживался и надолго выходил из строя. И как-то раз после очередной неудачи я получил от Учителя короткий и исчерпывающий ответ на многие мои вопросы. В письме он написал: "Саша, делай так, как ты меня понял и говорит твое благоразумие". И для меня многое встало на свои места. Но это было потом, а тогда при встрече я слушал и запоминал Его каждое слово. Я лучше рассмотрел Его, когда Он стоял передо мной.

Был Он величественный, высокого роста, с густыми белыми волосами и бородой, в одних черных трусах. Кожа была удивительного золотистого цвета, как крестьянское масло и на ощупь очень гладкая и тонкая, на руках были пигментные пятна, пальцы были узловатые и старчески дрожали. У него большой, тугой живот, правая нога была толще левой и нездорового красного цвета. Чувствовалось, что она причиняет Ему неудобство: ходил Он очень осторожно.

Обращала внимания такая особенность в Его поведении: несмотря на то, что Он вел с нами разговор, реагировал на вопросы, чувствовалось, что Он весь чутко настроен на что-то еще, как антенна, как-будто кроме окружающей действительности для Него существовала еще какая-то, может быть более важная реальность. На это также указывала такая его привычка - иногда среди разговора Он вдруг с громким фырканьем выдыхал воздух через рот, энергично при этом растирая переносицу кончиками пальцев (Он советовал делать так, если вам плохо или тяжело, или на вас нападают).

Я спросил у Него, правда ли то, что Он говорил, что пришел с Востока?

— Ну да, я пришел с Востока и остановился у русских людей, самых бедных и обиженных.

Между тем за разговором мы завершили ужин. Я очень плотно наелся, но Валентина Леонтьевна подала еще чай с большим куском торта. Учитель стоял рядом с ней, словно руководя, иногда брал у нее тарелки из рук и ставил перед нами. Я съел один кусок торта и почувствовал, что больше не смогу съесть ни куска, иначе мне будет плохо. Но Учитель почему-то настойчиво пододвигал мне тарелку с тортом, уговаривая:

— Ну, Саша, скушай еще кусочек! - Он словно испытывал меня. Для меня настал довольно критический момент, потому что Андрей учил меня, что нельзя отказываться, если Учитель что-то предлагает, но с другой стороны, я просто физически не смог бы уже что-нибудь съесть.

"Может быть, если я съем еще, наступит какое-нибудь чудо, все-таки Учитель не зря предлагает", - подумал я. Но после некоторых колебаний сказал: - Нет, не могу! - Учитель как-то даже облегченно ответил: - Ну и ладно! - И я тоже с облегчением вздохнул.

— А вы мне мороженого не привезли? - спросил Он.

Андрей сконфуженно ответил:

— Нет.

— Ну что же вы так, я люблю мороженое. - Он что-то спросил у Валентины Леонтьевны и сказал нам: - Ну, вы идите отдыхать, а завтра мы Сашу с утра примем. - Мое сердце радостно забилось, я очень боялся, что Учитель может меня не принять, решив, что я не достоин этого.

Мы побежали в дом, положили вещи и направились к колодцу обливаться. Было уже темно и как-то страшновато спускаться вниз по тропе к колодцу, но вдруг на крыльце сама собой вспыхнула лампочка. Для нас это было чудо, ведь к выключателю никто не подходил. Он находился тут же на крыльце, но никого, кроме нас, здесь не было. Тем временем Валентина Леонтьевна приготовила нам постели, после купания мы смотрели телевизор и разговаривали с людьми, которые также как и мы приехали к Учителю. Москвичка Римма Григорьевна Подоксик рассказывала интересную историю из своей жизни.

Однажды она сильно заболела гнойной ангиной, и врач назначил ей операцию на определенный день. А в ночь перед операцией ей приснился Учитель, который сказал, что болезнь ее пройдет и никакой операции делать не нужно. На утро лечащий врач не поверил своим глазам, болезнь прошла.

Мы еще о чем-то поговорили и тут нас с Андреем позвали к Учителю в спальню. Учитель лежал в кровати под теплым одеялом, положив правую руку под щеку, полузакрыв глаза. В комнате было жарко.

— Ну, что вы хотели спросить у меня? - спросил Он.

Мы по очереди стали задавать Ему заранее приготовленные вопросы. Меня очень интересовал такой вопрос:

— Учитель, а вот как ты советуешь насчет половых отношений? - Я ожидал, что Он ответит, что это мое личное дело, но Он ответил так:

— Похоть - это не хорошо, это процесс бесконечный, засасывает как болото. Похоть - это смерть для нас. Лучше без этого совсем обходиться, но если не можешь, тогда женись. - И я понял, что мне еще много нужно работать над собой. Так же отрицательно он отозвался об онанизме.

— Учитель, а сколько нужно спать?

— Спи сколько нужно, но помни, что лишний сон отнимает здоровье. Лучше раньше ложиться и раньше вставать.

Потом Он расспрашивал нас о нашей учебе, на кого мы учимся, трудно ли учиться, выслушал нас и изрек:

— Наука - процесс бесконечный. Ваши учителя у вас отнимают, а я - даю.

Я вспомнил, как Андрей мне говорил, что в предыдущий приезд спрашивал Учителя - стоит ли вмешиваться в уличные драки и разнимать дерущихся? На что Учитель тогда сказал ему: "А какое ты имеешь право судить? Не в свои сани не лезь!" И я спросил у Него:

— Учитель, Христос сказал, что если тебя ударят по одной щеке, подставь другую. А как Ты советуешь? Он ответил:

— Если ты чистый, то тебя никто не тронет.

Мы спросили Его насчет сознательного терпения. Что это такое? Он ответил так: - Терпеть сознательно для себя - это не то, это неправильно. Нужно терпеть сознательно для других. - И добавил: - У нас сознание определяет бытие. - Затем Он умолк на полуслове и мы увидели, что Он заснул. Мы на цыпочках вышли в соседнюю комнату, но прошло пять минут, как послышался Его голос, зовущий нас. Мы вернулись в Его комнату и продолжили разговор. Среди прочего, Он сказал: - А я ведь и умереть могу.

Тогда мы не обратили внимание на эти Его слова, ведь Он казался нам безсмертным. Также Он сказал: - А может быть есть другие великие Учителя, я же не знаю. - Я спросил Его насчет своей старенькой, больной бабушке, которая знает об Учителе, но очень боится холодной воды. - Не трогай старушку, - ответил Он. За разговором Он окончательно уснул, и мы тоже пошли спать.

Утром нас разбудили очень рано. Учитель ждал меня возле кожаного дивана в большой комнате дома. Я в одних плавках лег на диван. Учитель склонился надо мной, свел мои ноги вместе, руки положил вдоль туловища, взял левой рукой за большие пальцы обеих ног, а правую руку положил мне на лоб. "Посмотри мнением в голову, грудь, сердце, легкие, в живот посмотри. Пошевели пальцами рук, ног", - говорил Он.

Я старался сосредоточиться на своем теле. Никаких особых ощущений у меня не появилось, просто мне было хорошо и спокойно под Его руками. Потом Он попросил меня встать, взял за руки, потянул за каждый палец и стал передо мной. Сказал мне, что я должен буду два раза в день обливаться холодной водой, раз в неделю воздерживаться от пищи и воды, выходить на землю босиком, выполнять дыхательные упражнения через рот, мысленно обращаясь к Нему, здороваться с людьми, не плевать и не харкать. Потом Он хотел повести меня во двор, чтоб облить, но тут Андрей предложил:

— Учитель, можно я его оболью?

Учитель утвердительно кивнул и мы с Андреем побежали к колодцу. Андрей окатил меня двумя ведрами колодезной воды, и мы вернулись в дом. Учитель вновь взял меня за руки и сказал, что мне следует найти бедного, нуждающегося человека и дать ему 50 копеек со словами, что я даю эти деньги, чтобы у меня было здоровье. Потом Он сказал: - Теперь делай то, что Я тебе сказал, и у тебя все будет хорошо.

Мы прошли в Его спальню и Валентина Леонтьевна прямо на одеяле, на полу сделала мне массаж всего тела. Она тщательно размяла меня всего, указала на больные места, хотя я не говорил ей о них, заставила встать, наклониться и достать ладонями пол. Я не смог этого сделать, и она повторно размяла мои ноги. Это было очень больно, так как она становилась всем весом на мои ноги в районе коленей. После этого я уже легко доставал пол руками. Учитель стоял рядом и внимательно смотрел на это. После того, как я встал, Он взял со стола свою маленькую фотографию и написал на ней: "Саша, Учитель дарит фото желает счастья, здоровье хорошее. Учитель 22 ноября 1982 года" и дал мне ее со словами: - Береги как око!

Я с благодарностью взял фотографию, в тот момент она была для меня дороже любого подарка.

— А "Детка" у тебя есть? - спросил Он.

— Да, есть.

— Ну и ладно.

Андрею тоже захотелось массажа, и он с позволения Валентины Леонтьевны лег на одеяло. А я подошел к Учителю и пожаловался, что у меня постоянно заложен нос. Тогда Он прикоснулся пальцами обеих рук к моему носу и подержал их так недолго, при этом Он внутренне сосредоточился.

У Андрея в то время побаливала нога после приступа рожи, и Учитель тоже подержал руку на его больной ноге, пристально всматриваясь в больное место. Я обратил внимание на то, что Андрей всегда целует Учителя в щеку, но сам я не решался этого делать. Учитель заметил это (Он очень внимательно относился ко мне, часто угадывал мои мысли и предугадывал вопросы) и сказал: - Ты ведь не просто меня целуешь, ты болезни свои снимаешь.

И после этих слов я тоже стал целовать Его при каждом удобном случае. Он, как правило, не отвечал на поцелуй, а просто терпеливо ждал, когда Его поцелуют. Он еще принимал людей, а мы в это время взялись пилить дрова в саду. Когда Учитель проходил мимо меня, у меня дух захватило от какого-то восторга. Я поворачивался к Нему и вытягивался, смотря на Него во все глаза. За обедом я спросил:

— А можно мне поголодать побольше, несколько дней подряд, чтобы лучше очиститься?

— Зачем? Я тебе сказал, что делать! Не самовольничай!

— Учитель, я вот сладкое люблю, не могу сдержать себя.

— Да ешь!

После обеда мы сидели в доме, и Андрей достал из портфеля стихи медитации В. Сидорова. Вошел Учитель и поинтересовался, что мы читаем. Андрей прочел Ему несколько строк об Абсолюте, чакрах, медитации. Учитель напряженно вслушивался. Он даже приставил к уху руку, чтобы лучше расслышать, потом отмахнулся рукой.

— Это все техническое.

Андрей, задетый этим определением Учителя, начал рассказывать Ему о Рерихе, но Учитель перебил его. - А зачем он из России уехал? Это он неправильно сделал. Не нужно уезжать из России. - И больше Он этой темы не касался. Он повел нас в другую комнату, где стояла тумбочка с его тетрадями и сказал:

— Вот, Саша, у меня тут тетради, бери, читай.

Мы выбрали по тетради и уселись читать. Учитель уже повернулся, чтобы выйти, но мне очень хотелось спросить у Него что-нибудь и я показал Ему свои обмороженные пальцы на ногах и спросил Его:

— Учитель, я обмораживал пальцы, когда бегал. Не получается иначе. - Он сочувственно покачал головой и сказал:

— Ты когда бежишь по снегу, поднимай пальцы вверх, тяни их на себя, не давай соприкасаться со снегом и дыши в них.

— Учитель, еще руки очень мерзнут, особенно пальцы.

— А ты их крепко сожми в кулак и не разжимай и тоже дыши. - Тут я задал вопрос совсем на другую тему:

— Учитель, а за что Природа Христа убрала?

— А за то, что Он на ослицу сел.

— А что, нельзя Ему было на ослицу садиться?

— Ну да, нельзя. - Свой вопрос я задал потому, что раньше Андрей спрашивал Учителя - почему Природа убрала так рано Ленина. На что Учитель ответил: "А за НЭП. Нельзя было людей обижать".

Удивительно было то, что на все вопросы Он отвечал сразу, не раздумывая, какой бы темы не касался вопрос. Может быть, все люди задавали примерно одинаковые вопросы, но у меня сложилось впечатление, что Он знает в некоторых случаях заранее, что я спрошу, и что Он обладает знанием обо всем, и потому Ему не нужно раздумывать, что отвечать. Андрей сказал мне, что Учитель в этот раз разговорчивее, чем в прошлый его приезд. Он действительно был очень заботлив, окружив нас своим вниманием.

Удивительное чувство было, когда Он появлялся в комнате. Сначала появлялась белая голова, которую Он склонял, чтобы не задеть притолоку, а потом уже появлялось большое тело, которое, казалось, заполняло всю комнату. Было такое ощущение, что в комнату вплывало Солнце. От него шла незримая сила, тепло и покой. В Его присутствии меня охватывало чувство восторга и робости, не покидало ощущение необычности происходящего. Если бы в этот момент произошло какое-нибудь невероятное чудо, я бы ничему не удивился. Все происходящее вокруг было чудом. Этой встречи я ждал всю жизнь. Всю жизнь мне не хватало опоры, точки отсчета, меня мучили сомнения, страхи, порой жизнь казалась безсмысленной. Но временами я чувствовал чье-то незримое присутствие, чью-то высшую защиту и надеялся, что когда-нибудь найду своего Покровителя. Поэтому, когда я узнал про Учителя и особенно когда увидел Его фотографию, я сразу поверил Ему, почувствовал сердцем, что Он ТОТ, которого я искал всю жизнь.

И вот Он стоит передо мной, и я понимаю, что Он видит меня насквозь, видит всю мою прошлую и будущую жизнь. И потому мне боязно, что Он увидит все мое несовершенство и отринет меня. Но с другой стороны я понимаю, что Учитель безконечно добрый и всепрощающий и в Нем только отеческая любовь и забота обо мне. Я понимаю, что идти по дороге Учителя будет порой трудно и сложно, и не знаю, хватит ли у меня сил, чтобы не сорваться, но понимаю, что теперь, всю мою жизнь Учитель будет со мной. Он всегда мне поможет и защитит. И это наполняет мое сердце радостью - Я НАШЕЛ УЧИТЕЛЯ!

Вечером я хотел зайти в летнюю кухню, но в освещенное окно увидел Учителя, склонившегося над столом, за которым сидела и писала Валентина Леонтьевна. Она отвечала на письма, и я понял, что им лучше не мешать. Эта картина прочно врезалась в мою память: Учитель, освещенный настольной лампой, весь белый, смотрит через окно на меня. Взгляд Его глубокий и проникающий в душу.

Когда мы прощались, Учитель сказал нам строго:

— Распространяйте Мое учение!

Мы расцеловались. Андрей попросил Учителя мысленно помочь нам попасть на поезд. Мы шли на поезд, и я долго еще оглядывался на ЕГО ВОРОТА...

ВТОРАЯ ВСТРЕЧА С УЧИТЕЛЕМ

состоялась недели через 2-3, когда я приехал на хутор с двумя своими друзьями, которые тоже хотели, чтобы Учитель их принял.

Когда мы входили во двор, из летней кухни, опираясь рукой о стену, вышел Учитель. Он словно ждал нас. Мы подошли к Нему.

— Саша? - узнал Он меня.

— Да, это я, Учитель. А это мои друзья, они тоже хотят, чтобы ты их принял, - сказал я и поцеловал Его. Мы вошли в кухню, поздоровались со всеми. Я почувствовал, что все чем-то встревожены. Валентина Леонтьевна рассказала, что только что приходили власти и запретили Учителю принимать людей.

— Не разрешают мне с молодежью встречаться. Я хотел с молодежью просить Природу за мир, а мне не позволяют! - сокрушенно говорил Учитель.

Следует сказать, что тогда в 1982 году очень явственно ощущалась угроза ядерной войны между СССР и США. Гонка вооружений достигла критического момента. Все жили с постоянным страхом войны и самым добрым пожеланием тогда было "Лишь бы не было войны".

Учитель говорил, что Ему нужно собрать молодежь, взойти на бугор и просить Природу за мир. И тогда войны не будет. Я тоже расстроился и встревожился, но Учитель подошел ко мне и заботливо положил мне руку на плечо и я быстро успокоился. Очень приятно мне было чувствовать Его близость. Нас посадили за стол и накормили. Валентина Леонтьевна сказала нам, что Учитель примет ребят, и мы должны сразу уехать. Учитель принял моих друзей там же в летней кухне. Валентина Леонтьевна повела их на двор обливать. Мне тоже захотелось облиться и я спросил:

— Учитель, а можно обливаться больше двух раз в день?

— Можно! Есть желание - иди обливайся!

Я вышел в сад, облился. Когда я вернулся, Учитель стоял на дворе и смотрел, как Валентина Леонтьевна обливает ребят. Я подошел к нему с вопросом:

— Учитель, когда чирей выскочит, его можно выдавливать?

— Нет, давить нельзя. Ты тяни воздух с высоты, дыши в это место и меня проси. Враг, он ведь снаружи нападает (показал пальцем в сторону) а ты его встречай изнутри. - Мы зашли на кухню и стали обсуждать, как нам удобнее попасть в Москву. Учитель насчет прихода властей еще сказал:

— Ну, так ведь они - это тоже Природа, значит, я должен им подчиняться.

Больше мне не удалось ничего у Него спросить, а Миша Дьяченко спросил:

— Учитель, а где лучше всего купаться?

— Лучше всего купаться в море.

И мы сразу уехали. С нами вместе ехали супруги Пичугины из Москвы, которые очень скоро стали для меня очень близкими и родными людьми.

В перерывах между встречами я писал Ему письма. Писал очень часто, потому что с тех пор, как узнал Учителя, жизнь моя сильно переменилась, изменился взгляд на мир, причем все это происходило так быстро, что порою голова шла кругом и казалось, что схожу с ума. Появилось много необычных мыслей и ощущений, обострилась чувствительность. Я стал видеть и чувствовать то, что скрыто от обычного человеческого взгляда.

Самый удивительный случай произошел со мной на лекции об Учителе, которая проводилась в г. Химки Московской области в январе 1983 года. Ее читал врач из Москвы О.Г. Быков. Лекция проходила на подъеме, благодаря вдохновенному рассказу Олега и живому отклику слушателей, среди которых были и последователи Учителя.

Вначале лекции Олег исполнил Гимн "Слава жизни!". Пел он сильно, с чувством, вкладывая всего себя. Мне казалось порою, что он увеличивается в размерах, начинает взлетать над сценой. Но при первых же словах Гимна администратор, сидевший за столом на сцене слева от Олега, проявил признаки беспокойства. Видимо, слово БОГ в Гимне его испугало, и он решил прекратить лекцию.

Его можно было понять, ведь в те годы говорить на такие темы публично запрещалось и его могли наказать как организатора лекции. Он стал подходить к Олегу, стоящему на трибуне. После исполнения Гимна, он приступил к самой лекции. И тут я увидел, как слева от Олега, вернее, между ним и администратором в воздухе проявились контуры большой человеческой фигуры. Это был большой кокон, оболочка выше Олега, которая не имела конкретных черт лица и конечностей, а была сгустком овальной формы. Цвет ее был золотистый, очень красивый, сияющий золотистый цвет. Оболочка не имела четкой границы, потому что во все стороны от нее распространялось очень нежное свечение и все это двигалось, "дышало", переливалось.

Оболочка передвигалась по сцене и когда она отодвигалась назад к занавеси, то исчезала, и на этом месте появлялся сияющий белый крест. Потом она появилась справа от Олега. Интересно, что когда она появилась между Олегом и администратором, последний не мог приблизиться к Олегу. Я был поражен этим зрелищем, понимая, что увидел присутствие Учителя в зале, Его поддержку, помощь Олегу и осознание этого факта наполняло меня восхищением перед могуществом и силой Учителя.

Интересно, что некоторые знакомые говорили потом, что тоже видели и чувствовали особые вибрации во время лекции, но не в таком виде, как я. Позже я узнал, что Учитель всегда просил Олега заранее сообщать Ему точное время лекции и по свидетельствам людей, присутствующих в это время на хуторе, в указанное время уединялся и просил Его не беспокоить. Однажды, кто-то пытался Ему задать вопрос в это время, но Учитель сказал: "Не мешайте! Вот сейчас Олег Гимн исполняет, ему мешают".

Обо всем этом я писал Учителю, спрашивал у Него совета, делился своей радостью. Мои письма были длинными, насыщенными эмоциями и мыслями. Иногда, написав письмо, я чувствовал, что можно и не отсылать, потому что ответы на мои вопросы были уже во мне. И с каким нетерпением я ждал ответа.

Учитель отвечал на все мои письма, но Его ответы были короткие и лаконичные: одна-две фразы. Как правило, Он благодарил, что я не забываю Его, приглашал к себе в гости. Были также конкретные ответы на вопросы, Его советы. В конце письма Он обязательно писал "Желаю счастье, здоровье хорошее. Учитель". Его письма производили сильное воздействие. Казалось бы, одна-две фразы, но не только их содержание оказывало воздействие, а то, что они были насыщены Его силой и духом. Какой-то сгусток энергии и мыслей, существующей самостоятельно.

Даже во снах я не расставался с Учителем. Сны с присутствием Учителя были такими яркими и реалистичными, что когда я просыпался, мне казалось, что я не спал, а действительно общался с Учителем. Запомнился такой сон: стоит Учитель, весь светящийся, как Солнце, и я понимаю, что Он - ЭТО САМА ИСТИНА. Я подхожу к Нему с вопросом - Учитель, так в чем же ИСТИНА? Какая она?

— А ты ищи ИСТИНУ!

— Искать?

— Ну да, искать. А если не искать, тогда зачем жить?

Когда я написал Ему об этом сне, Он ответил так: "Саша, детка, ты уже взрослый, знаешь, где хорошо, где плохо. Храни ИСТИНУ КАК ОКО. Желаю счастье здоровье хорошее. Учитель".

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Когда я с друзьями приехал на хутор 20 февраля 1983 года на Его день рождения, это была моя третья встреча с Ним. Было очень много людей со всего Союза. Нас провели в кухню и посадили за стол. Учителя здесь не было. Он был в доме, разговаривал с людьми. Когда мы ужинали, в кухню вошла Анна Петровна Тришина с какой-то бумагой и сказала: "Вот, послушайте, какое послание нам передали незнакомые люди в военной форме", - и начала читать предсказание великих Учителей Востока о новом пути, открываемой в Советской России Иваном Стотысячным, в котором говорилось о новом пути, который связан с образом Ивана Стотысячного, который уже появился в России.

Об этом послании Учитель сначала сказал: "Это мне Природа подарок ко дню рождения преподнесла". Еще Он сказал, что Иваном Стотысячным может быть каждый, лишь бы был ДУХ СВЯТОЙ. Но позже, через несколько дней я узнал, что Учитель спрашивал у Природы об этом послании и получил ответ, что Он не Иван Стотысячный.

Чуть позже в кухню вошел Учитель, мы повскакивали со своих мест и стали целовать Его. Он терпеливо переносил наши поцелуи, потом подошел к кровати и прилег на нее, подложив правую руку под затылок и стал разговаривать с нами:

— Вот вы тут собрались, вы все выполняете правила. Ну, как у вас получается?

Мы отвечали, что когда как, но мы стараемся выполнять.

— Ну, а кому-нибудь из вас было когда-нибудь плохо от этого? - Мы отвечали, что нет. Тут поднялась женщина и сказала:

— Учитель, у меня был рак груди, и Вы вылечили меня. Рака больше нет, но вот грудь иногда побаливает.

— А ты выйди прямо сейчас босиком на снег, подыши и меня попроси. - Женщина вышла и через некоторое время вернулась.

— Ну что, стало лучше?

— Да, стало.

— Ну вот, так делай всегда и все у тебя будет хорошо.

Кто-то из присутствующих сказал, что с приходом Андропова к власти в стране стали наводить жесткий порядок, даже возле хутора были милицейские заслоны, которые проверяли документы у всех приезжающих на день рождения. Учитель отвечал:

— Да, порядки наводят. Но это не надолго. - И повторил это еще раз. Какой-то мужчина спросил:

— Учитель, если нет возможности на земле постоять босиком, можно на балконе?

— Можно.

Мы поужинали и нас отправили спать во флигеле. Там было очень оживленно, люди знакомились друг с другом, общались, обменивались адресами. В гости к нам часто приходил физик-теоретик Игорь Хвощевский, и мы подолгу слушали его рассказы об Учителе, его собственные объяснения идеи Учителя. Однажды, когда Игорь увлеченно рассказывал нам что-то, в комнату вошел Учитель.

Мы повскакивали, стали жадно ловить Его слова. Он начал нам что-то говорить, но Игорь все время перебивал Его и тогда Учитель запел Гимн. Это было очень неожиданно для нас: пел Учитель негромким, старческим голосом. Когда мы все вместе с Ним спели Гимн, Он сказал нам:

— У вас все тела чужие, а у меня - свое. Мы в Природе не живем, мы только воняем по Природе. А смерти в Природе нет. Ее человек сам на себе развил из-за того, что ешь, одеваешься и в доме живешь. Надо научиться без этого всего обходиться!

Игорь попросил Его рассказать что-нибудь из своей жизни, но Учитель ответил ему: "Ты у меня теоретик, ты и рассказывай". Тогда Игорь стал рассказывать, а Учитель иногда поправлял его. Однажды, еще в начале своего пути, Учитель шел по дороге и увидел в небе самолет. Он сказал себе: "Если моя идея правильная, то самолет сейчас опустится на землю". Так и произошло. Самолет начал снижаться и сел на поле. Учитель подошел к нему, чтобы спросить у летчика, в чем дело. Летчик ответил, что случилась маленькая неполадка с мотором.

В другой раз Учителю нужно было попасть в какую-то деревню, но Он не был уверен, правильно ли Он идет. Он остановился на развилке дороги и тут увидел человека, который шел навстречу. Человек подтвердил Ему, что Он идет правильно. Учитель пошел своей дорогой и, пройдя немного, оглянулся. Человека не было, хотя местность вокруг была ровная и укрыться было некуда...

Как-то раз Учитель был сильно обижен людьми и решил уйти из этих краев. Он пошел на запад, как вдруг разыгралась сильная гроза с ветром, и пошел крупный град. Град сильно хлестал Его, мешал продвижению, а одна градина очень сильно ударила Его прямо в лоб. И Он понял, что погорячился со своим решением и повернул назад. Гроза сразу же прекратилась, и выглянуло Солнце.

Однажды Учитель был в гостях у людей, которые боялись воров и на ночь крепко запирали ворота на ключ. Учитель ночевал у них, но Ему нужно было рано вставать, когда хозяева еще спали. Он подошел утром к воротам, и они раскрылись. Хозяева потом долго удивлялись, как Он сумел открыть ворота без ключа...

Шел как-то Учитель вдоль реки и увидел рыбаков. Он спросил у них, где же улов. Ему ответили, что рыба не ловится. Тогда Он попросил их, чтобы при нем забросили сети в воду, что и было сделано. Когда рыбаки вытащили сеть, она была полна рыбы. В награду рыбаки подарили Учителю самую большую рыбину.

Вот о каких случаях рассказал Игорь, а Учитель стоял рядом и лишь изредка что-нибудь подсказывал ему. Я ловил взгляд Учителя, он был неподвижный и пронизывающий. Учитель своим взглядом словно вел со мною неслышный разговор, как-будто выглядывал что-то во мне, и я весь вытягивался и трепетал. Было такое ощущение, что я один на один с этим всеобъемлющим взглядом, которым захватывал меня целиком. Казалось, остановилось время, и сама вечность смотрит на меня. Ни у кого из людей никогда больше я не встречал такого взгляда.

В комнату к нам набилось много народа, разговоры не прекращались до поздней ночи. Среди гостей был один человек по имени Стас, который увлеченно занимался йогой и постоянно сидел в какой-нибудь позе. На хутор он приехал в первый раз, чтобы посмотреть на Учителя. Учитель несколько раз подходил к нему и говорил: "Стас, не занимайся йогой!". Стас недоумевал и расспрашивал многих, пытаясь понять, почему Учитель не рекомендует ему заниматься йогой.

На следующее утро, в воскресенье, Учитель вошел в нашу комнату, спросил - нужно ли кого принять, и принял двух моих друзей из Челябинска прямо во флигеле, облил их у порога. Андрей подошел к Учителю, поцеловал и сказал: "С днем рождения, Учитель!" - И все стали поздравлять Его, целуя. Он был в новых выглаженных трусах. Кто-то пошутил: "Вам на одежду нужно два метра сатина. Хотя...". Он выглядел больным и печальным, что-то тяготило Его.

Некоторые подходили к Нему с просьбой сфотографироваться на память. Он фотографировался. Где бы Он не был, вокруг Него всегда было много людей и для каждого у Него всегда находилось нужное слово. По общей договоренности все собрались в саду, а потом двинулись вниз, к колодцу. Учителя поддерживали под руки на спуске - было скользко. У колодца мы остановились, а Валентина Леонтьевна обливала всех по очереди студеной водой из колодца. Пели Гимн. Известный парапсихолог из Москвы Э. К. Наумов снимал это на пленку. Учитель стоял поодаль и смотрел на нас.

Начиная с 12-ти часов все шли на кухню, чтобы выйти из голодания. Когда я вошел на кухню, Учитель сидел на кровати (в первый раз я увидел Его сидящим), кто-то вплел Ему в волосы желтый бант. Он был грустный, говорил мало. Он словно прощался с нами, но мы тогда не понимали этого, у нас было приподнятое, праздничное настроение.

Днем мне сказали, что Учитель зовет меня к себе. Когда я вошел в Его комнату, Он и Валентина Леонтьевна разговаривали с одной девушкой из Москвы. Та жаловалась на свою преподавательницу в училище, что она очень строгая и напрасно придирается к ней, на что Учитель посоветовал подарить ей коробку конфет и цветы. Он расспросил ее о житье-бытье, потом обратился ко мне и произнес: "Саша, я тебе уже все сказал".

К вечеру мы засобирались домой. На прощанье мы тепло простились с людьми, поцеловали Учителя и уехали. Это был последний разговор с Учителем. Меньше, чем через два месяца мы похоронили Его.



Погода была очень теплой, уже цвели яблони. Учитель лежал в гробу, который стоял посреди двора. Люди подходили по очереди прощаться с Учителем, почти никто не плакал, хотя все очень переживали, были подавлены. Нам казалось, что Учитель никогда не умрет. Когда я, прощаясь, прикоснулся к Нему, то руки Его были мягкими, не закостенелыми, а на лбу между бровями белыми пигментными пятнами был образован неровной формы крест, которого не было раньше. Гроб понесли по улице без музыки и плача, поднесли к свежевырытой яме на краю кладбища. Несколько людей произнесли речи. В толпе присутствовали два милиционера, которые наблюдали за происходящим и прислушивались к речам.

Вечером я видел, как Валентина Леонтьевна, вся потерянная, спрашивала у Э.К. Наумова, правильно ли она сделала, что позволила хоронить Учителя? Может быть можно было чего-нибудь сделать еще? Может быть, Он и не умер и не нужно было Его хоронить? - (даже трудно представить, что было на душе у отчаявшейся, такой в эти дни одинокой женщины!). Эдуард Наумов ничего не мог сказать утешительного. Он был весь в слезах и что-то вспоминал о том, как хоронят учителей на Востоке. Люди негромко переговаривались между собой, самые стойкие говорили о том, что не нужно так близко принимать это к сердцу:

— Учитель ушел телом, но не духом!

— Ведь Он же духом слился с природой!

— Теперь, когда Он не связан телом, Он сможет еще больше помогать людям. Он поможет предотвратить войну!

С ними соглашались, как ни велика была тяжесть потери. Тяжело было думать о том, что нельзя будет больше непосредственно поговорить с Учителем, посоветоваться с Ним, поцеловать Его.

А вскоре после этого мне приснился сон: - На берегу моря сидит Учитель. Причем Ему лет 30, у него вытянутое восточное лицо, а вокруг много людей. Я очень обрадовался встрече и говорю:

— Учитель, ты жив? Мы же тебя два дня назад похоронили!

— А я воскрес.

— У тебя что-то вроде летаргического сна было?

— Ну да, что-то вроде.

— А тебя хотели вскрывать.

— Я лежал и все чувствовал, как хотели меня резать, как Валентина Леонтьевна на могиле плакала. Вот я и воскрес. После этого Он обнял меня за плечи и отвечал на все мои вопросы.

Александр Морозов.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ
ВОСПОМИНАНИЕ АЛЕКСАНДРА СОПРОНЕНКОВА

СИЕ ТВОРИТСЯ В ВОСПОМИНАНИЕ О НЁМ

Возможно, мировая история на рубеже тысячелетий исчерпывает мифологические линии "маленького человека, сожранного идеей". Вероятно, она откажется от привычной модели "сон, как порождающееся ядро системы "жизнь"...", от "гамлетизма", от аффектированной жажды конструировать историю. Равно и ее летопись никто, пожалуй, не возьмется более штопать и латать или от чего береги Бог — "перестраивать". Сама жизнь зачеркнет вопросы "кто виноват?", "что делать?", "с чего начать?" и едва ли позовет сеять "разумное, доброе, вечное" или "жить не по лжи". История должна научиться жить в погружении в себя, в возвращении России в ее блистающие поля, дымящие стогны, белые храмы, великие реки и чистые телом золото славян. Они знали и не такие нашествия, но — перенял Бог орду, — и всякий раз изникали с грохотом из русской истории, из матушки природы.

Наши легкие потому так легки, что знают всю жизнь человека, его историю, встречи и утраты. Каждая встреча подобна дыханию. Так же можно сказать, что дыхание есть встреча с жизнью. Встреча есть вдох того, с кем (с чем) я встречаюсь. Воспринимая образ и подобие встреченного, — будь то человек или рассвет, новая мысль или символ; выраженный в звуке, цвете, аромате, форме — мужчина чаще всего узнает это как образы сути, женщина — преображает в подобие разнообразнейших воплощений в повседневной жизни, которые позже очнутся в ней нечаянно, ненароком, как идеал для мужчины, как его мечта и желанная цель.

Встреча — есть дыхание жизни. И всякое дыхание начинается со вздоха, восприятия. Моя встреча с Учителем Ивановым Порфирием Корнеевичем была подобна вдоху новорожденного. И как всякий вдох он потребовал от меня и выдоха себя, чтобы освободить место для новой встречи. И так далее, и так далее, пока это не станет моей жизнью. Как дыхание, как биение сердца, как все живое.

Скажу сразу, что ничего сверхъестественного, необычного не было в моей жизни, в моих встречах с Учителем. Впрочем, может быть именно поэтому я все время подсознательно ждал и надеялся на чудо — увидеть нечто необычайное, волшебное. Только много позднее я убедится, что живой факт моего выздоровления и возращения к жизни после 30 лет болезней и блужданий, само по себе было чудо. И каждый день пребывания с Учителем, его дыхание, забота и любовь, учеба и советы, каждый миг моей жизни — это самое дорогое, что только позднее я осознал как великий дар.

Но начну по порядку. Лето 1975 года я лежал в больнице — очередной, — на этот раз у меня было обострение туберкулеза глаз. Легкие, позвоночник, сердце, желудок и прочее на этот раз не очень донимали меня, и я лечил глаза. Меня навещали друзья. В большистве своем это были бывшие больные, лежавшие прежде со мной, а теперь выписавшиеся "на волю". В один из таких посещений в больнице на улице Достоевского в Москве мой друг рассказал мне, что-де в Москву, как он слышал, приехал один "старик с белой гривой волос до плеч, с перевязанным черной ленточкой глазом, ходит чуть ли не голый до пояса, мощный такой и всех лечит". Дело было летом, а надо сказать, что я весьма скептически отношусь к разного рода "спасителям" и исцелителям. Мы поговорили и забыли. А зимой, когда я опять попал в больницу, тот же приятель вновь посетил меня и рассказал, что в Москву вновь приехал "тот самый старик", и было бы неплохо, если бы я посетил его. Он оставил телефон, по которому Порфирий Корнеевич остановился, и уехал.

Почему я так подробно останавливаюсь на всех мелочах. Дело в том, что к тому времени "стаж" больного, завсегдатая многочисленных больниц и клиник у меня собрался солидный — почти 30 лет. В два годика я ослеп, потом прозрел, потом опять, и с тех пор мученья моих родителей начались, а список моих болячек возрастал вместе со мной: туберкулез легких и глаз, частичный паралич левой стороны тела, язва желудка, шалили почки, сердце. О болях в пояснице, давлении, ОРЗ я не говорю — это мелочи. Ко всему в молодости прибавилась склонность к спиртному, курение и несносность характера — то взбалмошного и капризного, то угрюмого и подавленного. Все-таки мало я был на воле — в году 3-4 месяца, а казенное тепло не закаляет душу и не смогло отогреть сердце. Я вышел на встречу с Учителем отнюдь не испорченный вольностью и не отягощенный самостоятельностью в жизни. Поставив крест на себе, я вышел к Учителю Иванову с нуля, со дна.

Я позвонил и попросил разрешения приехать. Он только сказал "приезжай" и, вынув из-под матраца цивильное, я тайком вырвался к нему. Он остановился тогда на Болотниковской улице, на юге Москвы. Войдя в дом, я удивился огромному количеству одежды, заполнившей прихожую. Было тихо и никого не было видно. Я стоял среди горы обуви и не знал, что делать. Внезапно в конце коридора открылась дверь и появился Учитель. Я сразу понял — это был он. Огромного роста, бронзовый, мощный, со светящейся белой головой. И никакой черной повязки, только глаза, в кои смотришься как в ночное отражение реки, целиком. Показалось, он рад мне и очень долго ждет юношу, как отец ждет дитя - меня, сына, заблудшее человечество, чтоб отдать ему несметные сокровища своего наследства. Они у него есть, ему можно верить, всем сердцем. Протяни руку, сделай шаг, скажи слово! Он смотрел молча на меня и, казалось, о чем-то упрашивал.

Он не спросил ни моего имени, ни откуда я, ни чем болею. Он смотрел и ничего не говорил. Чувство, охватившее меня, трудно описать. Вою свою жизнь переживал, что я безотцовщина. Потом эта неволя больничная, нескладная личная жизнь, обломы образования, убогость общения... Всю жизнь я был как бы отравлен своей долей. Не обездолен, а именно отравлен. Это болезнь чрезмерности, и жажда к настоящему, естественному, живому.

Теперь я стоял перед ним и, боясь поверить, ждал. Он предложил мне пройти в комнату. Я быстро разделся до брюк и босой пошел вслед за ним. Я сомневался и тянулся к нему всем сердцем, я боялся жить дальше и не хотел обременять его собой, всеми своими бедами. Он улыбнулся и ласково прервал смуту моих мыслей, серьезно и просто предложил: "Давай я тебя приму". Я затих и лег на диван головой к окну. На дворе был день, зима, 16 февраля 1976 года. Склонившись надо мной, он взял мою правую руку и начал разминать на ней пальцы, оттягивая их до легкого хруста. То же самое он проделал и с левой рукой, потом перешел к пальцам ног, все время приговаривая, как уговаривал: "Тяни ртом до отказа воздух через гортань. Делай вдох, делай другой. Делай вдох, делай выдох... Пальчиками на руках и ногах поворочай... Хорошо". Закончив такой своеобразный массаж, он захватил своей левой рукой большие пальцы ног, правую большой щепотью положил мне на лоб. Я увидел перед собой пульсирующую жилку на его большой руке и закрыл глаза.

Я почуял, что встал перед бездной. Позади меня неизневольно, не под бичами строем прошествовало мое одиночество, наставлявшее ухо лишь к социальным регистрам, не расслышав про апокалипсис и назначенные к усекновению миллионы грез, вер, надежд и любви. И если моему поколению довелось дождаться исполнения своих снов - это, как писал "литературный герой" Владимир Ульянов "не вина Герцена (моего поколения), а беда его", мост под строевым шагом марширующих в "светлое будущее" обвалился. Возможно, в те мгновения во мне дрогнули мифологические линии "маленького лишнего человека". По ту сторону пропасти на редких становищах, на развалинах казенного социума, в лунном свете остановленной моей истории замещает или подпирает колеблемую богооткровенную традицию, перекидывающую мосты через бездны ипостаси, прогрызаемые "князем мира сего", ослепительным пунктиром соединяя вновь и вновь человека с природой — со всем воздухом, со всей водой и всей землей Бога.

"Я принимаю человека. Мне не нужно все, что на нем. Мне нужны его душа и сердце. Я передаю тебе свою силу воли", — донеслось сквозь темноту. И еще: "Делай, деточка, вдох. Посмотри в голову. Делай выдох. Тяни воздух с высоты гортанью. Делай вдох, посмотри в легкие, на сердце..." Заметив мое застывшее недоумение, он пояснил "Мнением через глаза смотри на свое сердце. Делай вдох — самое главное, делай выдох. Посмотри в живот. Животом с боку на бок поворочай... не здорово, не здорово! Хорошо. Делай вдох, делай другой... Так, теперь поднимайся на ножки. Валентина!", — позвал он.

Я не успел подняться, на пороге появилась женщина. Одетая в простое синее в цветочках платье с короткими рукавами, она твердо упиралась в пол босыми фиолетовыми ногами. Помню, меня тогда поразили эти ноги. Она смотрела сквозь меня лицом самоубийцы, всем своим видом излучая преданность и честность.

Таким людям, выслушав их, хочется подражать. Они, если говорят кому-то или чему-то "нет" — отрезают себя от этого навсегда и больше не возвращаются. Если "Да!", то бросаются безоглядно, страстно служат верой и правдой, само служение поднимая на уровень личной чести и адской преданности. Подражателям следует помнить, что если не самоубить старый поток привязанностей и не жить пред лицом Бога живого, кому служишь каждым биением сердца, то начинаешь сам убирать множество соискателей на место у трона. Или перетаскивать трон во главу угла стола обеденного. Тогда преданность оборачивается одержимостью. Тогда соискатели были одержимы работой, нездоровьем, домом, деньгами, хобби — т.е. мирским. Теперь мы одержимы божественным. Мы не хотим быть сами собой в Природе, мы хотим нести слово о Боге и образы Бога, мы хотим ему подражать, мы хотим быть лучше и "впереди планеты всей". Ему подражать нельзя. Можно только научиться жить, ощущая затылком сугубо религиозное понимание зла "личного дьявола", как многоступенчатой идеи, жаждущей исполниться, сбыться. Образ и подобие Иванова, гулко нашептанный учениками Учителя, достался нам задешево. Каждому вновь предстоит превзойти это вечное "не солги", "не убий"..., но сделай. Будут ли, как прежде, помещать его в ослепительные изощренные формы? Совершенство форм русские мыслители всегда считали преимуществом падающих эпох. Путь в людях русского Бога — это нелегальный цроцесс, предельно сгущенный в умах и сердцах одиночек, дающих опознать себя природе людской и ландшафтной. Это шаг за шагом сбывающийся, продавливаемый в явь сон величественный и страшный.

"Валентина, прими его", — строго и доверительно проговорил Учитель, провожая меня к двери и, как мне показалось, немного сочувствуя и жалея меня. Валентина — так она и осталась в памяти с тем именем, как позвал ее Учитель, кто принял меня с рук на руки, бережно и молча отвела меня в ванную комнату. Я не знал, что со мной будут делать, но полностью доверился этой строгой спутнице, как тень следующей за телом своего Учителя. "Раздевайся", — коротко сказала она. Я оглянулся. Дверь была без шпингалета, на полу вода, в мыльнице плавал кусок хозяйственного мыла, за стеной на кухне какие-то голоса. Неуютно, одним словом. Но делать нечего, я разделся и шагнул в ванну. Не успел я и глазом моргнуть, как эта Валентина окатила меня холодной! без всякого подогрева! самой леденящей водой из душа. Да еще и приговаривает: "Проси Учителя! Вслух, громко, проси Учителя!" Сквозь потоки на голову, в спину, в лицо убийственно холодной воды я лепетал, всхлипывал, кричал: "Учитель!.. Учитель!.. Учитель!..". Наконец все стихло, я стоял, прислонившись к кафелю, и заново пытался научиться дышать.

А надо сказать, с холодом, сквозняками и холодной водой у меня давно сложились "специфические" отношения. Вернее, у меня с ними просто не было никаких отношений. Стоило мне, к примеру, на минуту остановиться у форточки, пройти по домотканной дорожке без тапочек, как мощнейшей вспышкой кашля, насморка и прочих "прелестей" я был обеспечен минимум на две нецели. И вот после всего этого и под ледяной душ...

"Живой?" — казалось, сама забота вернула меня своим голосом, — "одевайся и ступай до Учителя". Я оглянулся. Женщина улыбнулась и вышла. Хищный профиль ее мелькнул и вдруг преобразился в лицо женщины, чья любовь выше любви матери к своему ребенку. На минуту стало тепло. Полотенца не потребовалось. Я оделся и вернулся к Учителю. Он стоял посреди комнаты и ждал меня. Я понял это: он волновался, он видел мое состояние, жалел и ждал моего возвращения. "Ну как ты?" — воскликнул он взволнованно. — "Все хорошо?" Я кивнул, и он облегченно улыбнулся. Вся моя раздавленность, замороженность и потерянность исчезли — я любовался его лицом.

Улыбка Учителя — это то, что навсегда осталось нам в наследство как завет. Наследие Учителя — чувство живого в теле человека и в теле природы. Наследие Учителя — это чувство жизни, чутье красоты и радости жизни. Красота на человеческом языке — совершенство форм, упоение светом, радость узнавания уже знакомого. Лицо его такого узнавания дать не может, — и непостижимым образом дает его. Это лицо не попирает и не преодолевает тела, как часто бывает, а наоборот, благоговейно выхаживает тело, но тело закаленное и преображенное природной закалкой-тренировкой, ставшее живым, плотяным храмом Духа. И простой человек в молитвенном обращении к нему средь природы и заблуждений безошибочно прозревает, вспоминает прапамятью все, ради чего живет человек, ради чего приходят такие лики. "Сие творите в воспоминание о Мне" — сказал Христос, и тело в природе поистине творит в себе сознание, помогая Духу осознать смысл своего облечения плотью — и ее бренность, и ее святость.

Он взял кисти моих рук в свои ладони и я почувствовал, что безымянные пальцы его не распрямляются до конца, и что сухожилия этих пальцев выходят как-бы из оснований ладоней, а под ними глубокая ямка. "Это дело делается не для больного человека, а для здорового, чтобы он был таким, каким хочет его видеть природа. А раз ты эти качества получишь, то ты тогда будешь в этом деле предостережен, будешь гарантирован от болезней и простуды. Ты понял меня? Значит, первое: "два раза в день будешь купаться так, как тебя искупали, холодной водой. Где бы ты не был, а вода холодная дает тепло. Не пропускай ни одного дня, это твое здоровье. Теперь, второе, это с людями будешь встречаться, где бы они не были, какие бы они не были, ты обязательно должен с ними здороваться: "Здравствуйте". Не пропускай ни одного человека, представляй свою вежливость везде и всюду. Ты понял меня? Теперь. Как от меня выйдешь, найдешь бедного человека, дашь ему пятьдесят копеек. Когда будешь давать пятьдесят копеек, скажешь: "Я даю для того пятьдесят копеек, чтоб мне ничем, никогда не болеть", и отдашь. Дождешься субботы. В субботу не употребляй никакой пищи и воды, до воскресенья, до обеда 12 часов. А в двенадцать часов перед тем, как садиться кушать, выйди на двор, подними лицо, потяни воздух и проси: Учитель, дай мне здоровье!. То есть, проси меня, будешь всегда здоров. Ты понял меня? Так. Значит, не харкать, не плевать не рекомендуется, глотай как продукт своего тела. Ни пить, ни курить. Пожалуйста, выполняй и все будет х о р о ш о. Ты понял меня? Поцелуй меня".

Весь свой совет Учитель проговорил скороговоркой, без точек-запятых, откинув голову и глядя куда-то вглубь полусомкнутыми, трепещущими веками, и изредка убеждаясь во мне своим "ты понял меня?". Я кивал, и он продолжал вдыхать в меня свой совет на одном дыхании, и также просто скрепил нашу связь поцелуем отца: легким и совершенным.

"Ну вот, теперь все будет хорошо", — повторил он и вдруг решительно повернулся, и крикнув: "Валентина!", вышел в коридор. Я потянулся за ним, решив, что мое время истекло, и чтоб не быть навязчивым, решил собираться. Выйдя в прихожую, я стал отыскивать свои вещи, как вдруг наткнулся на вопрошающий, без всякого расчета на ответ, взгляд-мольбу, взгляд-ожидание Учителя и Валентины. Они стояли перед входной дверью на лестничную площадку и уже открывали двери на выход. Я задохнулся от догадки и от мгновенно принятого решения: идти с ними.

Я бросился к куче обуви, стал сдергивать с крючка пальто, и тут мою суету остановил тихий и насмешливый голос: "Да брось ты это все мертвое. Пойдем", и мы вышли. Я не помню, как отворилась дверь подъезда. Я увидел себя как-бы со стороны и сверху. Мы идем по белому пушистому снегу московского двора, нам попадаются какие-то люди в одежде, они оборачиваются, дети останавливаются. Но все серьезны и торжественны. Сделав круг по двору по нетоптанному снегу, среди деревьев, ни чуя ни земли, ни стужи — а ветер был! я помню этот ветер, как звенели сосульки волос на моей голове — мы, ликующие и дрожащие, победителями поднимались по ступенькам в дом.

"Все будет хорошо!" — обнимая меня на прощанье, сказал Учитель. Через три месяца я вышел из больницы и больше туда не возвращался... Через год я приехал к Учителю домой, и к воротам его дома меня подводил белый гусак... Как же Учитель радовался такому приходу! Еще через год, когда Учитель позвал "весь мир" на Чивилкин бугор к 25 апреля, я увидел вереницу людей в белых одеждах, поднимающихся за Учителем на бугор — наверное так Моисей выводил свой народ из плена, — и я шел с этим народом божьим... А еще через год Учитель позвал группу молодых людей остаться на бугре навсегда! И я был в этой группе... А в следующую зиму я с благословения Учителя оставил теплую одежду, шапку и обувь, и в одних брюках и рубашке восемь лет ходил по Москве. Ох, и натерпелась столичная милиция от моих горячих наставлений о пользе босячества и благе здоровья... Потом... Потом я увидел в себе зверя и — Бога в засаде земли, воздуха и воды. Так начались непереносимые на язык людей ожидания, "и мы застыли в имени своем, чтобы очнуться в теле Иванова". Ушел Учитель, ушла Валентина. "Но нами свет прокалывает тьму, чтобы не молчать, просить и возвращаться"... А тогда, в 76-м...

Я ехал в свою больничку, а ноги и душа мои горели, томились от огня пережитого. На дворе был день, зима, 16 февраля 1976 года. В этот день мне исполнилось ровно 30 лет. То был день моего рождения.

И вновь творим себя в воспоминании о нем.

Александр Сопроненков.

16 февраля 1993 года.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ
ВЫСТУПЛЕНИЕ И. Я. ХВОЩЕВСКОГО

Здравствуйте.

Я не готовился сегодня к выступлению, и это приглашение было для меня неожиданно. Прошу меня сердечно простить за это, потому что меня больше интересуют философско-научные аспекты учения Учителя, чем медицинские и т. д. Сам я физик, занимаюсь законами движения непрерывной среды на научном и теоретическом плане, что близко к природе. Поэтому, вопросы не только качественных, но и количественных закономерностей, присущих системе Учителя Иванова, я как бы профильтрую и с ученой точки зрения, что позволяет мне, потому что я сам по себе еще и математик по образованию — окончил МГУ, механико-математический факультет.

Это для чего нужно. Для того чтобы понять не столько с точки зрения здоровья, но и с точки зрения всего движения в пространстве-времени и материи нашей, тех физических, идеологических, моральных сдвигов, которые приносит та или иная система.

И моя встреча с Учителем позволила мне принять его сокровенное учение, которое я впитывал в течение 12 лет, находясь рядом с ним. Я был одним из самых близких его учеников, и часто мы ночи проводили в разговорах. Я вам скажу, что Учитель — чистый математик. Каждое его выражение я старался критически опровергнуть в начале своего пути, а так как у меня есть школа по этому поводу, и логическая и формальная, то поэтому мне легко это можно было сделать. И ни разу я не видел, чтобы Учитель ошибся. На словах он описал все будущее науки, и если позволят обстоятельства, то я вам с точки зрения научной и философской постараюсь в какой-то мере об этом рассказать. Я расскажу о своих впечатлениях и личных встречах с моим дорогим Учителем, которого я встретил и как я встретил.

Моя встреча с Учителем произошла, можно сказать, удивительно и может быть закономерно в моей жизни, потому что я предрасположен к самой болезни, которую я всегда чувствую на расстоянии и когда он приближается, то чувствуется дыхание смерти, о которой Кнейп сказал, что "это змея, которая вечно прячет свою голову, но коль скоро вы потеряли над собой контроль, то она высовывает эту голову и готова всегда ужалить". Это туберкулез. Я еще им в детстве болел, потом он у меня проходил и вот где-то в 1973 году он ко мне вернулся в страшно-ужасающей форме. Возникли каверны на обеих сторонах в легких и, в общем-то, я чувствовал, что я умираю. И вот это дыхание смерти — оно особо присуще тем, кто стоял на краю этого соединения с таким, можно сказать, явлением — границей жизни и не жизни — это очень страшное состояние вечного присутствия при тебе кого-то, кто сильнее тебя и вот-вот ты от него, как говорится, можешь уйти в небытие. И вот под таким состоянием ты ходишь, улыбаешься, но оно у вас всегда присутствует как некий второй план. Вы говорите, улыбаетесь, вы не замечаете этого и, наверное, все больные смертельными болезнями это ощущают, и вот я был в таком состоянии. Я не мог это как-нибудь рассказать, не было сил, мне никто особенно не верил, потому что я внешне улыбался и говорил, а внутри я чувствовал, что я умираю. И вот благодаря помощи одного из лучших своих друзей — женщины, она поняла мое состояние и в результате определенных убеждений и разговоров меня поместили в больницу. Оказалось, что у меня открытая форма туберкулеза. Я лежал в туберкулезной больнице на Стромынке. Началась борьба за выживание, и в течение года я там принимал массами таблетки — до 40 штук в день. Ну это понятно, кто болеет туберкулезом, тот знает, что это был просто единственный способ выйти из состояния, как говорится, конца. Было задето и менингиальное состояние туберкулезом, был задет и спинной мозг. И вот в течение года я, лежа в больнице, перепробовал все лекарства, пробовал заниматься йогой, причем с моим другом мы доходили до комических обстоятельств. Он всегда верил, что деревья источают или излучают прану — это жизненную силу. И он брал большую 5-литровую банку, подходил к дереву и наполнял ее этой праной, а в это время вся больница умирала со смеху, в том числе и врачи, которые выглядывали из окошка. Ну мы, все больные, надеялись выжить — выжить. Почему-то мы все верили в жизнь и здесь вот очень такой стимул есть — чувствуешь как жизнь нам дорога.

И вот уже прошел год, я думал уходить на инвалидность, думаю: 2 группу получу — получу пенсию, достаточную для прожития, не думал уже о работе, как однажды в декабре месяце 1974 года ко мне пришел мой друг Коля, которому я очень доверял и мы часто разговаривали, так сказать, о судьбах мира, как все любят говорить. И, в конце концов, он говорит, что вот я встретил человека, который тебе поможет. И здесь вот мое психологическое ощущение: я его слушаю, а во мне как-будто работает внутренний метроном. Я его слушаю, а как бы третий человек присутствует: я, он и еще Третий человек слушает. И через некоторое время он говорит мне что-то такое, как метроном отбивает часы: тук-тук.., и вдруг я, сам этого не понимая, говорю ему: я согласен. Почему я согласен, я до сих пор не знаю, как это проанализировать, но мне кажется, что мое внутреннее я сказало согласие. И вот я собираюсь и ушел...

Когда я попал к Учителю, то меня поразила его величина. Почему-то он казался мне громадным, а рядом стояли ребята, он что-то рассказывал, но я ничего не помню. Я в какой-то мере был поражен его громадиной, но никаких ощущений больше не было.

Потом он меня принял. Ну прием у него особенный, потом я долго анализировал этот прием и после этого меня повели обливаться. Это было 29 декабря 1974 года — именины мои, так сказать, природное крещение. И меня Валентина Леонтьевна, его жена, начала обливать этой резкой холодной водой. Она не холодная вода — она как иголки, знаете. Тяжело, как-будто вам иглоукалывание делают на каждый миллиметр вашего тела. И когда она начала обливать, то у меня такое — Освенцим! Я думаю: что же ты делаешь..., хотел выхватить эту штуку, но вдруг все прошло. Опять какой-то метроном сыграл и вдруг совершенно успокоился. Думаю: да обливай, пропади оно пропадом. И в это время она сказала: вот это хорошо, вот это состояние как раз мне и нравится. Она видела меня такого прооперированного, много мне операций делали, все вытащили. Ну она пожалела меня соответственно и пошла и Учителю рассказала. И вот вся эта группа-компания пошла босиком на улицу. А со мной рядом стоял какой-то ученый, доктор востоковедения, он и говорит: "Облиться-то я облился, но на улицу босиком — ни за какие пряники!" И вот в этот момент, как он сказал эту фразу, а я — нарочно, наоборот, пойду. И я пошел. Это так всех удивило, когда я вышел в шапке, в шубе, из больницы убежавший, на снег — это произвело впечатление. И после этого возникло второе искушение — второй человек, с которым я все время мечтал выздороветь — это Сережа Ратников, сейчас он довольно интересный человек, художник, вот он тоже принялся. А после моего приема я вернулся в больницу, во мне была такая легкость, такое ощущение добра, во мне — нагретая печка. Я разделся и босиком шагаю по больничной дорожке, подошел к его окну, а он когда увидел меня таким — в обморок упал, настолько он был слабый. Это на самом деле было. Утром он, никому не говоря ничего, поехал и тоже принялся.

Ну потом я себе говорю: да не буду я больше этого делать — решил бросить и 31 декабря, как и все люди, которые искушаются, встречали мы Новый год. Напились мы от души в больнице, праздник справили, выпил я уже и не помню сколько, а утром встал — совестно ужасно. И решил все-таки позвонить Учителю, как раз я знал, где он находится. Позвонил ему, а он подходит к телефону и говорит очень молодым голосом. Я никогда не узнавал его голос и, наверное, никто не узнавал его голос, когда он говорил по телефону — голос его был неузнаваем. Он говорил примерно как молодой юноша, очень бодрым и молодым голосом. И он говорил очень коротко, он никогда не расспрашивал причины и следствия, он просто говорит: "А, это ты позвонил, ну приезжай", — и вешал трубку. Я остолбенел и думаю: как же я поеду? А теперь, значит, надо ехать. А с другой стороны, я же хотел объяснить, что не хочу ехать. Но, в конце концов, я собрался и опять поехал на Полярную улицу, где у Татьяны Федоровны мы там познакомились второй раз. Он посадил меня рядом с собой, сидел и все время клал свои ноги на мои, там же босиком уже все были и я тоже босиком. Он мне свои босые ножки клал на мои и согревал меня. Это мне очень понравилось, а потом оказалось, что, в общем-то, я — бедный, обиженный. Он отметил тот пункт "Детки", как говорится, его естественным образом — на мне его и проиллюстрировал. Так вот, после второго раза, я стал последователем этой системы. И через некоторое время мы с Сережей очень сильно подружились. А у Сергея было вообще очень интересное явление. Я вам расскажу, оно, наверное, может быть было единственный раз и мало кто о нем знает. Во время обливания, ну как говорил Учитель, и как говорила Валентина Леонтьевна, и я Сергея опрашивал — он умер. Некоторые из врачей говорят, что это какой-то очень глубокий обморок и даже мне сказали какое-то профессиональное название. Я спрашивал Сергея, а у него, как и у всех художников, очень отточен глаз, а мне очень важно было понять, что же он видел в момент этого обморока. Он рассказал, что он видел раздвоенность, как бы вот левая сторона у него была темная, а сторона правая — красная, все было как бы в двух тонах: красном и черном и где-то вдали какие-то огоньки, огоньки и... все.

И тогда Валентина Леонтьевна оказала: "Ну, дорогой Учитель, вот наша система и кончилась". Учитель лег на него, обнял его всего, все тело и стал дышать ему в рот. Через некоторое время Сергей поднялся. Учитель его взял за руки, вывел на балкон и сказал: "Только вдохни три раза, детка". Сергей вдохнул. "Ну как?" — "Ничего...". И Сергей поехал домой. Затем несколько дней он не обливался, но потом стал обливаться и позже, когда я с ним вместе в туберкулезном санатории был, то единственно, чего я всегда опасался, я не хотел с ним вечером идти купаться на пруд, как мы вечерами ходили. Мы попали в санаторий весной в мае месяце — природа прекрасна, и когда мы ходили купаться, то над нами много жаворонков почему-то пело, и всегда они над нами кружились как вот мошкара, знаете. Это первое, что меня поразило. Утром мы заходили и погружались в пруд, а когда шли вечером и были холодные вечера и иней садился на землю, на подрастающую пшеницу и пруд весь погружался в туман. А Сергей так, знаете, легко плавал. И вот этот Сережа, милый, на центр пруда заплывет и нырнет и его минуты две нет, а я не умею плавать и думаю: "Если он утонет, как же мне быть?" В общем, я очень боялся этого дела.

Все эти времена самые лучшие и одни на лучших в моей жизни, потому что я и сам, как говорится, немножечко мог как художник видеть красивое, да и каждый человек этим обладает. И до сих пор незабываемы эти первые впечатления после встречи с Учителем. Я как раз до весны продержался в больнице, а 25 апреля я был выписан, и в течение полутора месяцев мы с Сергеем были вместе в Переделкино в туберкулезном санатории, где окончательно в природе, так сказать, поправили свое здоровье и вышли оттуда как молодые. Вот это ощущение любви, ощущение близости к другу, сообщество с тем, кто делает с тобой общее дело, у меня осталось на всю жизнь.

Так я стал учеником Учителя и сначала, в общем-то говоря, не особенно был близким, но постепенно мной завладевала одна и та же мысль: Как же это все-таки объяснить? Зачем это все нужно? Ну что он делает, в конце концов? Ну что такое вода? Вода, облился — и нет ее. Лекарства — вот это да! Нужно было найти тот центр тяжести, ту научную и философскую опору, чтобы оправдать все это дело. В конце концов, есть много философских концепций, а в чем же является учение Учителя? И является ли оно совершенно новым, потому что Учитель часто говорил: "Я принес новое, небывалое на Земле вообще!" Вот один говорит: проволокой привязывайся к кровати, значит, вот ты будешь здоров — это Микулин. Некоторые говорят: уйди вообще, брось тело и уйди в нирвану — там ты получишь освобождение. Значит, не быть человеком, а быть духом? Так где же та середина, то истинное, которое нужно было найти, для того, чтоб понять-то, что ты делаешь, нужно не только тебе, но всему человечеству.

Эта мысль меня одолевала и мною овладевала с непреодолимой силой. Я не мог избавиться от нее ни ночью, ни днем и я решил все-таки докопаться до истины. И тогда Учитель, вот как-то почувствовав мое такое стремление, стал давать мне свои тетради. И когда я стал читать их, то я стал постепенно привыкать к его языку. Язык его простой, народный, вот как написана "Детка". Есть его хорошее выражение: "Люди летают в космос, в мешках в Арктике спят, всякие детали и всякие машины делают — дельцы высшего плана, а жить приходится тяжело". Что такое тяжело? Денег нет? Денег много. Что же такое тяжело? Начинаю думать и вдруг мне вспоминаются слова: "ибо иго мое — благо и бремя мое легко есть, возьмите мое легкое", — сказал Христос в Евангелии. Что такое легкое и тяжелое? Значит, есть и легкое, и тяжелое? Читаю Экхарта, прекрасного средневекового мыслителя и мистика, он говорит: "Оставь самого себя и твори добро легко и приди к наилучшему". Или: "сохрани самого себя и твори добро тяжело". Какая глубина. Что такое творить добро тяжело? Помочь человеку: деньгами, устроиться на работу, помочь получить ему жилплощадь и т. д.

А что такое легкое? "Бремя мое легко и иго мое благо". А Учитель говорит: "Тот, кто будет по моей системе заниматься, получит то легкое, что ему так необходимо для жизни его и приобретет своим телом покой". Значит, есть вторая сторона приобретения легкого. Что же такое это легкое добро? Учитель говорит: "Я бегу от вас, а вы за мной побежите, мне деньги ваши не нужны, а вы все равно за мной побежите". Вот в этом надо было разобраться.

Потом удалось написать небольшую статью "Парус", где хотелось в какой-то мере вот это предназначение легкого описать через физические феномены. И тут оказалось, что легкое — это легкая система сил, та система сил, которая должна быть выработана обязательно человеком, для того, чтобы тело стало гармоничным. Мы притягиваемся к центру Земли, а легкая система будет нас отталкивать от центра Земли. И вот недавно в газете промелькнуло сообщение, что наше легкое сейчас — это примерно 25 грамм, а в нас вес тела, ну предположим — 80 кг. 25 грамм - это столько весит душа человека, т к. ученые взвесили живого человека перед его смертью и потом сразу же взвесили его после смерти. А вот если у нас будет больше легкого, ну в условных единицах, то мы можем вылететь из притяжения Земли, то мы вылетим из Земли, но тогда жить мы не будем на Земле. Значит, нужно легкое выработать в себе, чтоб гармонизация легкого и тяжелого была в равновесии и чтоб ты мог ходить по земле и в то же время неким небольшим напряжением — летать. Это уже говорят за будущее, а сейчас я только хочу вам сказать об одном: нужно было соединить все мои знания и понять.

Каждый раз я, встречаясь с Учителем, старался из него выпытать все. Я ему задавал все вопросы, какие вы задаете здесь и еще много вопросов тайных, о которых он мне прямо говорил, что не сможет ответить на них — ибо рано. Но на некоторые вопросы он говорил мне, в частности: "Я вам не только здоровье даю, если бы вы знали, что я вам даю, тогда бы вы все прибежали ко мне, но рано еще вам об этом говорить". Вот я все хотел допытаться, что же он такое дает кроме здоровья, но этого сделать так и не мог.

И вот постепенно появлялось знание, сначала узнать и понять это через термодинамический аспект. И если кто-нибудь из вас читал статьи: "Идея жизни, поиски воплощения нового и обычного", "Парус", "Письмо к Брежневу", то там мы старались в словесном варианте путем слова-логоса, как говорится, "вначале было слово", передать истину. Но сожалительно, что она еще начата рано и показ подтвердил это, потому что Учителю было очень и очень трудно.

Я с Учителем очень сблизился, часто бывал у него дома, мы обсуждали многие проблемы и, в частности, я был свидетелем написания им "Детки", которая была предельным выражением концентрированной гармонизации человеческих возможностей в природе.

"Детка" была написана вот по какому поводу. К Учителю пришло очень много писем, а я как раз в то время к нему приехал и, если не ошибаюсь, их было где-то около восьмисот. Полных два ящика писем и он смотрел обессилено и думал: что же делать? Потому что ответить на письма было совершенно физически невозможно. И когда сжигались эти письма, а их начали постепенно сжигать, то, глядя на Учителя, было такое впечатление, что он сам сгорает. Учитель ночью позвал меня и дал мне этот документ и сказал: "Вот тебе написанное — посмотри". Единственно, что мне оставалось, три-четыре запятых поставить, а все было сделано Учителем. Так возникла "Детка". И вот когда она возникла, со мной был удивительный случай, наверное, для моего вразумления.

Там было письмо, подлежащее сожжению, и Анна Петровна хотела уже в огонь бросать его. Я говорю, Анна Петровна, дай мне его, я взял и положил его обратно в ту кучу, где были неотправленные письма и мне говорят, что Учитель уже ответил на это письмо, но "Детки" для ответа в письмах ведь раньше еще не было. И через 4 года я встречаю человека, приехавшего из г. Воронежа, он там на авиационном предприятии работает, и он вдруг рассказывает такую вещь. Вот, говорит, я написал письмо Учителю, а он мне ответил, что я пригласить тебя не могу, власти притесняют, потому что не понимают его дела, и это понятно, это тонкая психологическая структура, которую можно объяснить: всегда всякое новое сперва не понимается. И вот когда Учитель ему отказал, то он и перестал Учителю писать. И вдруг однажды он возвращается домой и ему захотелось не на лифте поехать, а подняться по лестнице. Он идет, а на 2 этаже лежит раскрытое письмо и в нем - "Детка"! Это оказалось то письмо, которое я вернул и во второй раз в него уже была вложена "Детка". И он тоже пришел к природному голоданию, обливанию и это меня очень и очень обрадовало.

В заключение я хочу сказать вот о чем. Из вас кто-то знакомился с трудами Федорова, кто-то с другими учеными и многие говорят, что медицина придет к человеку и объяснит тайну человека. Сейчас ведется много разговоров относительно института человека и ученые уже пришли к одному комплексному результату: ни биология, ни медицина, ни психология, ни философия, ни просто религия, ни наука не разрешат вопроса сложности всего понятия — человек. Учитель говорил: "Мне не нужны ваши знания, вы лечите болезни, а мне нужен человек", потому что самое общее нужно знать. И что такое здоровье? Понятие здоровье — это не болезнь. Если из вас кто знает теорему в математике, то есть компактное множество и есть в нем предельная точка. Так вот предельная точка этого множества не обладает свойствами этого множества, а обладает полнотой выше этого множества. Поэтому, здоровье — это выше болезни.

Меня уже удивляет, что наше здравоохранение занимается здоровьем. Какое это здоровье? Здоровье — это совсем нечто новое, обладающее большей полнотой и если его нет, то есть болезни. А вот что такой здоровье — никто не знает и определения здоровья — нету.

Если вы не верите мне, то можете прочитать в Большой Советской Энциклопедии, что такое комплекс различных психических, физических, нравственных и других факторов. И надо собрать всю историю человеческих достижений на этом пути, начиная от самых сокровенных и древних и не медицина, а философия и выше того религиозно-философское сознание и еще выше — нравственное сознание современного человека, совершенствующегося в природе по системе Учителя Иванова сможет разрешить этот вопрос.

И первым на этом пути является Учитель Иванов Порфирий Корнеевич. Почему? Да потому, что он нашел этот закон и 50 лет перепроверял его на себе. Этот закон открывает все. Учитель нашел его, переплавил, как сказано у Иова и еще раз переплавил и тогда дал его людям и сказал: "Вот премудрость божия для жизни". Вот он что сделал. Он сделал это дело.

Теперь спросим: "Сможет ли кто-нибудь повторить путь Учителя?" Предположим, что сможет 50 лет так ходить, но это уже будет по заказу, а Учитель шел наперекор всем. Этот подвиг останется раз и навсегда. Это камень краеугольный, который отвергли строители, как сказано в Библии и который стал во главу угла.

Поэтому, когда едут покорять Север в спальных мешках и при них радиостанция и они знают, что в любой момент им помогут — это совсем другое дело. Человек этот находится в присутствии других, хотя он, казалось бы, и побеждает стихию. Нет. Стихию побеждают наперекор всем, в одиночестве познавая истины и тайны природы. И поэтому, если говорить об этом, то нужно говорить в истинном плане, потому что сейчас идет перестройка, и перестройка идет внутреннего существа человека, а это связано с его энергетическими возможностями и способностями. И энергия должна быть биологической, естественной и природной, а не биологическая — атомная энергия не является жизнеспособной для человека. От нее — отравление человека и Чернобыль, и такие станции — это атомные бомбы замедленного действия.

Поэтому нужно выработать ту энергию, которую сам бы человек внутри себя создавал как солнце и отапливался ею. Вот на этот путь нас и поставил Учитель. Об этом мечтал Федоров и другие. Это и есть путь перестройки внутри себя самой внутренней сущности человека, его внутреннего плана. Если вы заметили, то я нигде не говорю о биополе, так как я сам не воспринимаю это слово, оно слишком, ну как бы засорено. Но есть вполне официальное название, введенное Организацией Объединенных Наций — это внутренний план человека. Так вот, изменение внутреннего плана человека как составная существенная часть всемирной стратегии охраны природы, если будет предложено вашему вниманию, то я расскажу об этом в следующий раз.

До свидания, желаю всем счастья и здоровья хорошего.

21.12.1986 г. Д.К. Каучук, Москва.

[Александр]

ВОСПОМИНАНИЯ О ВСТРЕЧАХ С УЧИТЕЛЕМ
РАССКАЗЫВАЕТ ВЛАДИМИР ЧЕРКАСОВ, ПИСАТЕЛЬ

После тяжелейшей болезни, когда я 2 месяца провалялся с высоченной температурой и врачи ничем не могли мне помочь, — что ни пропишут, оно мне не помогало, — я лежал и думал: если выживу, то возьмусь за ум — буду закаляться. У меня было сильнейшее крупозное воспаление легких тогда.

И вот я поехал сразу же к Порфирию Корнеевичу. А он жил недалеко от меня: я в Шахтах, а он в Сулине, 40 километров. Он бывал у меня, я бывал у него. Потом это стал мой избавитель, мой Учитель.

Он сказал:

— Ну, как же ты можешь кормить болезнь? Ведь самый страшный враг человека этот вирус. Ты ж его кормил, вирус.

И тут, понимаете, — человек, не прочитавший ни одной "умной" книги, был умнее всех академиков. Я удивился: как, откуда он брал знание?!

Вот, говорят, у Вернадского был взгляд какой-то странный: он смотрел как бы сквозь человека, хотя видел человека насквозь. Вот и у Порфирия Корнеевича был такой же взгляд. Он смотрел сквозь человека, а вместе с тем знал удивительные тайны. Они, правда, очень простые, и мы еще будем говорить о них: о его взглядах на природу, на человека. У него было такое сильное биополе, или как там называется, что когда приехал из Ленинграда один профессор, замерил прибором, то прибор зашкалило до упора. Он не смог даже измерить эту величину.

Замечено: если человек надевает рубашку, то биополе становится меньше; пиджак — еще меньше, шубу — еще меньше. И когда надевает все меха, то исчезает почти эта — как ее называют? — аура.

Поэтому чаще обнажайтесь!

В Японии, например, лечат рак по системе Ниши: там 12 раз в день тяжелейшего больного обязательно раздевают наголо, открывают окно, и он подвергается прямым лучам солнца и прохладе. Всего несколько секунд, но 12 раз в сутки.

И вот, Порфирий Корнеевич уходил часто перед лечением тяжелых больных (туберкулез и пр.) в степь и жил несколько дней на природе, набирался этих природных сил, чтобы потом вложить их в этого больного.

Он мог за сутки пробежать 150 км. Очень любил медленный бег, чередовал его с ходьбой. Вы понимаете, большой спорт разрушителен. Ток вот, Порфирий Корнеевич во время бега делал так: на гору идет, а с горы бежит. Встретит речку — обязательно искупается. Зима, у него же нет ни полушубка, ни полотенца — никаких одежд. Шорты у него закуржавеют, волосы схватятся льдом. А он бежит дальше — все это паром сходит, высыхает. Знаете, есть такой способ: садятся у проруби, мочат простыни: себя окутывают. Человек выделяет из себя тепло, и 30 простыней подряд вот так сушит. Какая сила! Какая благодать! Когда вибрации этого человека входят в вашу душу — действительно оставляет след на всю жизнь такая встреча. И ты волей-неволей смотришь: вот человек 50 лет проходил голый почти.

За ним врачи вели наблюдение: зарывали его в снег в мороз. Врач приходит в тулупе, в меховике, в меховых рукавицах, шапке, валенках. Топчется, ему холодно — а этот лежит в снегу; борода белая наверху, и врач опрашивает:

— Ну, как ты тут?

И сразу старается убежать в тепло, в дом. Порфирий Корнеевич отвечает:

— Ты знаешь, я не могу тебе этого объяснить. Ты раздевайся — ложись рядом! (все смеются).

Но врач записал там для галочки — и казалось врачам, что тут исследовать нечего. Ну есть такой чудак, мол, который не боится холода, — и больше ничего.

И когда сейчас появились массовые заболевания, когда массовые болезни вынудили нас искать методы, мы прошли голодания, всякие мумие, золотой корень — тысячи способов люди испробовали на себе, и оказалось: лучше вот этой системы ничего нет.

И тогда я понял, что Порфирий Корнеевич несет величайшее новое дело — это наше национальное достояние. Это дороже всякой валюты, дороже всяких изобретений — возврат к простоте при сохранении всей интеллектуальной сложности, наслаждение близостью к природе.

Для меня сейчас эта пробежка по утрам — это одновременно и прогулка, и наслаждение. Это не сравнимо ни с какими телевидениями: понимаете, снегири на ветках, я слышу птичье пение. Я наравне с этими воробьями чую себя. У него ножки тонкие как спички. 40 градусов мороз — он по балкону по железкам скачет, прыгает. У него в ножках особая кровь.

И я чувствовал, что когда я начал закаляться и ходить босиком по снегу — вдруг через 2 недели у меня внутри, в костях что-то заломило, где-то там в глубинах. Мышцы ног заболели страшно. Я стал прикладывать горячую травку. Думал: дозакалялся, добегался — теперь буду инвалидом. А на самом деле оказалось, что все, кто начинает закаляться, испытывают эти боли. Потом я в книжке Мюллера прочитал. Не бойтесь! Это рождается, прокладываются новые сосуды: образуется новый костный мозг и новая кровь, которая не будет замерзать, которая будет вас согревать и заодно будет расправляться с любыми болезнями.

Этот метод помогает организму выработать Н Е С П Е Ц И Ф И Ч Е С К И Й иммунитет сразу ко всем болезням. Это же в 1000 раз дороже! И заодно придет хорошее настроение, радость, бодрость.

Это буквально новый образ жизни! Это — счастье! И всего несколько минут в день на это требуется. Вода очень мощно стимулирует деятельность.

Я всю жизнь прожил на Украине у шахтеров. Самая страшная болезнь у горняков — это силикоз. И никто в мире не может ее вылечить. Люди обречены на инвалидность и постепенное угасание.

Я был свидетелем, что несколько человек, взявшиеся за систему Иванова П. К. (которые ходили уже и через каждые 10 минут останавливались, не могли дальше двигаться — потели, тяжело дышали), так вот эти люди начинали выздоравливать. И через 2-3 года легкие, которые раньше на просвет были черные, вдруг становились чистыми!

Врачи разводили руками и говорили:

— Что это за чудо? Не может быть.

И вот до сих пор они собираются это изучать...

П. К. Иванову слали тысячи, десятки тысяч писем. Они лежали мешками на чердаке. Каждые 3-5 лет участковые, к сожалению, сжигали эти письма: и мы не можем изучить это наследие величайшего опыта. Вот как иногда бывает.

Рекомендации, данные в 12-ти правилах, содержат, на первый взгляд, очень простые советы. Но каждый пункт, каждое слово — это маленький ключик, это потайная дверь в природу, это небольшая формула к здоровью. Существует специальная методика, которая учит обходиться без еды и без воды многие годы, 56 лет кряду. Но это держится в тайне в большой. Ибо, как сказано: люди должны есть, болеть и страдать. И только тогда они ищут истину. А иначе они успокоятся и перестанут ее искать, искать смысл жизни, который не в еде.

[Александр]

Порфирий Иванов. Фрагмент док. фильма "Исцеление верой"

http://rutube.ru/tracks/1432444.html?v=030b4570cfbc896ea9094c5b2d01efe2

[Александр]

Порфирий Иванов. 12 заповедей

http://rutube.ru/tracks/586147.html?v=748250299aa204310c8d18db7e4e35aa

[Александр]

Порфирий Иванов. Бог моржей. (РТР)

http://rutube.ru/tracks/586255.html?v=2d67e7d24e3d9b970e6bd873e4835d83

[Александр]

Система природного оздоровления по Порфирию Иванову из видео-лекций Жданова В.Г.

http://rutube.ru/tracks/1473880.html?v=e3c5741d75d94724416e23eefe751cd6

[AngelMe4ti]

Спасибо за видео ))


__________________
Когда на растение бонсай (http://www.bonsa.ru/) возрастут цены вы будете кусать себе локти что не купили его сейчас

[Milena]

Кто пробовал заниматься по системе Порфирия Иванова поделитесь личным опытом.